Товар, каковым является и книга, должен соответствовать определенным требованиям. Если перед нами фантастика, то мы хотим быть уверены, что там все выдумано. А если перед нами словарь современного жаргона, то вполне оправданы ожидания противоположного свойства. Каждое слово обязано быть современным, во-первых, и жаргонным, во-вторых. А если нет? Тогда это другой жанр. Вроде бы и реальность, но под рыночным макияжем.
Чтобы понять популярность таких словарей жаргона, надо учесть, кто их покупает. На мой взгляд, выделяются две неравные группы.
Группа "один" (малая) - это люди, которым словарь нужен для работы: лингвисты, криминологи, социологи. Их интересует правда и только она. Интересует, но не занимает, не очаровывает. Как шахтера - лопата. Для них словарь - инструмент.
Группа "два" неизмеримо более обширна. Эти люди покупают словарь из интереса или для забавы. Им нужно, чтобы словарь было интересно читать. И еще: чтобы он был толстым. И на приличной бумаге. И в твердом переплете. Так солиднее. Для большинства из них словарь - это тоже важная покупка. Думается мне, что и им было бы не так приятно читать словарь, знай они рецепт его приготовления. Но и тем, что есть, они в целом довольны. И тиражи сметают, чтоб полистать, посмеяться и подарить.
Но я филолог и читаю словари. Нет, не так. Я филолог - и поэтому словари ЧИТАЮ. И все заметнее в коммерческих словарях такая тенденция, которая меня, как читателя из первой группы, не может не беспокоить. Кроме общеизвестного слоя жаргонных слов (малина "притон", тырить "воровать", фраер "жертва преступления"), рассчитанного на формирование читательского доверия, в современном коммерческом словаре обязательно присутствует и другой словарный слой - "экзотический". То есть слова, которые широкой публике не известны и якобы добыты автором чуть ли не с риском для жизни.
Слой "экзотических" слов и выражений необходим, чтобы продемонстрировать массовому покупателю глубину авторского проникновения в тему. И почему-то именно среди этих слов обнаруживается немало таких, которые именуются "ложными словами". Это фантомы, возникшие в словарях по ошибке и никогда не существовавшие в речи. Разоблачение словарных фантомов - первейшая задача при критической проверке данных словаря.
Понятно, что эти недостатки словарей являются в то же время теми достоинствами, которые помогают им лучше продаваться. Встретит неискушенный читатель словцо ашбар "большой мешок" в нижегородском словаре 1991 г. и залюбуется. Никогда не слыхал! (А филолог проверит отсылку к Хандзинскому, 1926 г., и увидит, что у него такого слова нет. А найдет похожее у Фабричного, 1923 г., да только у него "большой мешок" - асибар. Похоже, что каторжники "большой мешок" амбаром величали, а разночтения м = си = ш вызваны стремлением усмотреть непонятное любой ценой. Конечно, пошлый амбар (в переносном значении "большой мешок") ни в пример менее богат каторжной романтикой, нежели аСИбар и аШбар. А читателю, да и автору непременно хочется, чтоб было красиво и необычно.
Кроме того, стоит помнить, что словари, даже когда кое-где подвирают, продолжают оставаться своеобразным слепком эпохи, которая их породила - в суете и свойственных ей диалектических противоречиях. Многие слова, действительно, взяты из реальной речи. Но это не значит, что надо безоговорочно верить всему, что про них напечатано. В том же словаре 1991 г. бока с паутиной "арестант". Совершенно понятно: нары, паутина, суровый быт - очень красочный образ. Первоисточник - Ванька Бец 1903 г., сличайте сами: бока с паутиной - арестант[ское] "часы с цепочкой".
И стратегия издателей понятна: если рынок "берет" на красивый вымысел, надо вымысел красиво упаковать, наживить - и вперед. Нельзя лишать клиента иллюзий. Поэтому важно, чтобы кто-нибудь из авторитетов борьбы с организованной преступностью периодически напоминал: уже 10... ой, уже 15 тысяч русских слов ушли в жаргон. Уже… И т.д.! И такие авторитеты есть. Они пишут предисловия, в которых объясняют, как этим многостраничным "кирпичом" можно изловчиться... и нанести удар по криминалу, или хотя бы разоблачить.
Попробуем применить на практике. Читаем: арбуз - "голова", балдеж - "смех", вагон - "большое количество чего-либо"... Как-то не очень жаргонисто? И уже хочется поинтересоваться, а достаточно ли этих трех речевых улик? В смысле, это уже статья, или за это только административный штраф полагается? Вот так-то. Толстые словарики "не стреляют", отражают черт знает что. По ним, например, отличие речи панка от фени домушника никак не вычисляется. Что не удивительно. Слишком масштабно. Слишком расплывчато.
Как распорядились наследием Ваньки Каина
Массовая литература всегда строила коммерческий успех на интересе к жизни "плохих парней". То, что с положительными героями каши не сваришь, было давно и широко известно.
Представьте себе картинку. Эпоха дворцовых переворотов, послепетровское времечко. На Красной площади бабы пирогами и пистолями без лицензий торгуют. Академические издания в вопросе о тайных жаргонах еще пребывают в девственном невежестве. (Только в конце 18 в. акад. П.С.Паллас вставит в многоязычный словарь список слов "по-суздальски", первый словарик русского тайного языка.) А уже в обеих столицах неугомонный Матвей Комаров потчует публику бесконечными переизданиями типа "История славного вора, разбойника и бывшего московского сыщика Ваньки Каина, со всеми обстоятельствами, разными любимыми песнями и портретом, писанная им самим при Балтийском порте в 1764 году". И книжки идут хорошо. Даже после кончины автора уже в 19 веке выходят перепечатки и новые переделки. Еще нет Крестовского с Эженом Сю с их продуктом для чистой публики, а спрос уже есть. Не зря и не только о парижском палаче Пушкин писал: "Вот до чего нас довела жажда новизны и сильных впечатлений".
В этой книге Матвей Комаров рассказывает и о тогдашнем жаргоне. И что любопытно, чтобы читателю было понятнее, он как на общеизвестную параллель указывает на особый словарь торговцев, который близок к упомянутому "по-суздальски". Получается, что читателю дешевых изданий 18 века эта параллель говорила больше, чем академикам. Одни слова не известны нашему современнику: здюм - два, котева - голова, другие - тоже неизвестны, но понятны, потому что являются простой метафорой. Какими же секретными выражениями братков Ваньки Каина делится автор с читателем? Например, портняжить с дубовой иглой. Это значит "заниматься разбоем на дорогах". Юмор вполне на уровне современного переименования "лом" - "карандаш". Висельный юморок. Поэтому и наш современник способен его оценить. Но особенно интересно здесь то, что выражение, забытое коллегами Ваньки Каина еще при царе Горохе, так и переходит из издания в издание. Ладно еще, когда Сергей Васильевич Максимов через сто с лишним лет повторил его в своем популярном труде "Сибирь и каторга", с этим можно было согласиться. Ведь "дубовая игла" все еще имела практический смысл. Хотя бы потому, что дубина как инструмент была в ходу, оставаясь, так сказать, популярным средством оптимизации напряженного социального диалога.
В одном из предисловий к современному словарю констатируется: "Успех борьбы с преступностью, особенно профессиональной и организованной, немыслим без знания специалистами наиболее характерных способов и ухищрений…" А дальше хорошие, правильные слова про жаргон. Но портняжить с дубовой иглой по дорогам (разбойничать) в 1991 году? Откуда? Из Ваньки Каина. Да и другие современные словари жаргона (1992, 1997 гг.) уверяют нас в том, что это антикварное выражение ЯКОБЫ выжило не только в изданиях криминологов, но и на родных просторах. Сомневаюсь я. Не верю словарям, верю прогрессу. А вы?
Назовем это по-научному анахронизмами.
Их много. А поскольку авторы и сами этих слов не слышали, то принимаются их перевирать по-всякому. Искажение анахронизмов приятно разнообразит другие типы ошибок и дополняет их.
Чепуха, или "реникса" - по-латыни
Это хорошая традиция - не отвлекать преступников от работы, а сочинять за них небывалые слова и выражения. Особенно она расцвела в ХХ веке. Потому, в частности, что все несуразицы словарей были надежно прикрыты грифом "для служебного пользования" (ДСП).
Пристав Попов Виктор Михайлович в 1912 году издал простой такой словарик. Но пристав, видно, по причине небольшого образования обошелся почти без ошибок. Ну, есть кое-что. Вот он уверяет, что оталец - это "вор-подросток", основываясь на другом словаре, 1909 г. Что за проблема? Исправьте на оголец - и все в порядке. Нормальный человек так и сделает. А профессионал? А профессионал ни за что не допустит уничтожения "улики". Ибо он знает, что каждое "расшифрованное" слово - это еще один гвоздь в гроб преступности. Поэтому он в свой словарь аккуратно внесет оба слова. И нормальное оголец - "вор-подросток". И ошибочное оталец - "вор-подросток", которому скоро уже можно будет отмечать сто лет отсидки в жаргонных словарях. Не верите? Сразу видно, что вы не профессионал. А посмотрите в издания 1923, 1927… 1991, 2000 годов. Есть. Оба. Но вам все равно кажется, что оголец значит просто "мальчишка, подросток", а слова оталец вообще не существует. И мне так кажется. И тут явно что-то надо менять: либо словари, либо русский язык. Чтоб впредь стыковалось.