Особо избитые, ключевые фразы типа «the problem has not received all the attention it deserves» [проблема не была исследована с должным вниманием], произносимые с одинаковой заученной интонацией, стали вызывать иронию,усмешку, восприниматься как развлечение, тайный общий код. Это отнюдь не означает, что нужно отказаться от идеи, поскольку идея — правильная. Это означает, что ее надо модифицировать, представить более гибко, не загоняя лексику в жесткие рамки «заповедника», соблюдая чувство меры и не ускоряя внедрение новых форм.
Политическая корректность языка направлена на то, чтобы оберегать права и достоинства индивидуума, и поэтому нельзя допустить, чтобы она себя дискредитировала крайностями или выродилась в свою противоположность, став средством лакировки, завуалирования всякого рода человеческих проблем, красивой упаковкой горького, грязного, гнилого продукта. Такого рода обвинения в адрес политической корректности уже формулируются в общественной и научной прессе. По словам С. С. Аверинцева, Умберто Эко считает политическую корректность главным врагом толерантности сегодня.
В результате постоянного интереса к человеческой личности как центру западной идеологии, на который направлены усилия и политики, и экономики, и культуры, английский язык и добрее, и гуманнее, и вежливее к человеку, чем — увы! — русский язык. С нашей идеологией коллективизма и игнорирования индивидуализма (само это слово имеет в русском языке негативные коннотации) трудно ожидать чего-то другого. Русский язык, как правило, не обременяет себя соображениями гуманности и чуткости по отношению к отдельному человеку.
Так, мой ровесник и коллега, профессор истории из США Питер Запп, получил по достижении определенного возраста так называемый golden passport — «золотой паспорт», дающий ему «за выслугу лет» много моральных и материальных льгот. Я в возрасте 55 лет также получила аналогичный документ — пенсионное удостоверение, первая строчка которого извещает всех интересующихся этим документом: «пенсия назначена по старости». Этот документ тоже предоставил мне много льгот (бесплатный проезд на общественном транспорте по Москве, например), но прямота формулировки и полное отсутствие всякого намека на политическую корректность надолго испортили настроение. Еще пример. В МГУ пересматривались зарплаты и должности сотрудников. В результате этой кампании моя коллега, работавшая на историческом факультете МГУ старшим редактором, получила должность «историка третьего разряда». Увеличение зарплаты ее мало утешило: некорректное название новой должности («третий разряд» звучало как «третий сорт») огорчило ее до слез.
Английский язык проявляет заботу о человеке, избегая «негативных» антонимов в парах: good — bad [хорошо— плохо], present — absent [присутствовует— отсутствует]. В старейшей и известнейшей школе английского языка как иностранного International House при проверке письменных работ учащихся антонимом слова good стало не bad, как можно было ожидать, а словосочетание to think about [подумать о], после чего перечислялись недостатки работы. В таком психологически тонком деле, как преподавание иностранных языков, нужно быть особенно внимательными и чуткими к учащимся, чтобы не отпугнуть их от предмета изучения, не углубить неизбежных комплексов, чувства неуверенности и страха при вступлении на территорию чужого языка, чужой культуры, чужого мира. Приглашение подумать о, to think about ободряет идти дальше по трудному пути.
В англоязычных официальных документах: протоколах разного рода заседаний комитетов, ассоциаций, конференций — после перечисления участников под словом present, соответствующего русскому присутствовали, вместо ожидаемого absend отсутствовали употребляется «антоним» apotogies, то есть 'прислали извинения в связи со своим отсутствием'. Даже если Вы не прислали никаких извинений и вообще проигнорировали это заседание, английский язык представит Вас максимально вежливо и культурно.
Русский язык такого уровня изящества еще не достиг, хотя «влияние Запада» (на этот раз, для разнообразия, благоприятное) уже дает о себе знать. Так, говоря об отзыве оппонента на защите диссертации, доцент факультета иностранных языков Е. В. Маринина сказала: «В отзыве были отражены и позитивные, и спорные стороны моей работы», избежав очевидного антонима негативные.
Русский язык советского времени, отражая идеологию полного подчинения интересов отдельного человека интересам коллектива, не снисходил до выражения заботливого, теплого отношения к человеку. Отношения учитель — ученик, врач — пациент, офицер — солдат традиционно строились на приказах, командах, предполагающих беспрекословное выполнение. Приведу только один пример. В студенческом капустнике филологического факультета МГУ в 60-е годы была сцена обсуждения школьного урока методистом — руководителем студенческой педагогической практики:
ПРАКТИКАНТКА. Ну как?
МЕТОДИСТ. Хорошо!
ПРАКТИКАНТКА. А мне так страшно было.
МЕТОДИСТ. Только говорить школьникам «спасибо» и «пожалуйста» — непедагогично.
В «женском вопросе» русский язык, до которого пока не добрался феминизм, все еще стоит на позициях «мужского шовинизма»: мужчины в русском языке женятся или берут в жены, а женщины — выходят замуж, то есть прячутся за мужа.
Постсоветский русский, разумеется, претерпевает радикальные изменения, в первую очередь в связи с радикальной переменой идеологии (см. следующую главу). Однако «политическая корректность» как мощное языковое движение еще только зарождается и пока что развивается по линии эвфемизмов. Так, аборт рекламируется как прерывание беременности. Горьковские босяки были вытеснены в 20-30-е годы бездомными и беспризорниками, затем эти слова выпали из оборота вместе с явлением, ушедшим из жизни, а в постсоветской России, когда явление не просто вернулось, а расцвело пышным цветом, вошел в употребление милицейский термин бомж (сокращение от без определенного места жительства) и производные от него бомжиха, бомжевать и т. п.
Итак, сопоставление двух языков отчетливо демонстрирует подчеркнутую вежливость, заботливое, чуткое отношение к человеку со стороны английского языка, и игнорирование, в соответствии с противоположной идеологией, этого аспекта со стороны русского языка.
Однако изучение более обширного материала английского языка в этом плане раскрывает подлинные корни и идеологии, и соответствующей реакции языка. В подавляющем большинстве корректность английского языка вызвана КОММЕРЧЕСКИМИ мотивами. В центре идеологии Запада оказывается, таким образом, человек, рассматриваемый как потенциальный клиент, покупатель, пассажир, абонент. И этого клиента (покупателя и т. д.) надо привлечь, обласкать, не спугнуть, побудить сделать, купить, продать то, что нужно компании, магазину, организации. Это КОММЕРЧЕСКАЯ КОРРЕКТНОСТЬ и коммерческая забота о человеке-клиенте. В этом вопросе английский язык достиг высокого мастерства. Так, пассажиры разных видов транспорта делятся на 1) first class [первый класс] — это престижно, первый класс возвышает человека в собственных и чужих глазах; 2) business (club) class [бизнес-класс (клуб)] — тоже избранные, но рангом чуть пониже, и билеты, соответственно, дешевле; 3) все остальные, но, конечно, не второй класс. Второй класс вообще не существует. Клиенту не нравится быть человеком второго класса или сорта. Поэтому у пассажиров самолета не первый и не бизнес-класс называется economy class [экономический класс] (экономным быть не зазорно, даже похвально), а у пассажиров железнодорожного транспорта — standard class [стандартный класс]. Standard — это хорошо, это, как все, стандартно. Однако в самолете, чтобы не задеть чувств пассажиров непервого класса и не потерять клиентов, на салоне первого класса пишут: First cabin customers [Пассажиры первого класса].
Для того чтобы привлечь, а вернее, не оттолкнуть покупательниц больших размеров, владельцы и директора магазинов проявляют изобретательность в придумывании приятных, комплиментарных, привлекательных вывесок: BIB — сокращенно от Big Is Beautiful [Большое — это великолепно]; Renoir Collection [ренуаровская коллекция]. Все точно продумано: ренуаровские женщины — розовые, нежные, приятно округлые. «Рубенсовская коллекция» звучала бы гораздо менее привлекательно.
Телефонный тариф классифицируется также с учетом «чувств» клиента. Он может быть cheap [дешевый]. Это хорошо для клиента, выгодно, клиент доволен. Следующий разряд— дороже— называется все тем же удобным нейтральным словом standard [стандартный]. Наконец, максимальный по дороговизне разряд должен был бы, как антоним cheap, называться expensive [дорогой]. Но, разумеется, это коммерчески некорректно, слишком прямо, слишком «в лоб». И самое дорогое телефонное время называется peak [пик].
Стиральные порошки продаются в трех упаковках: small [маленькая], medium [средняя], но вместо пугающего large [большая] используется гораздо более «корректное» и приятное слово family [семейная] или Jumbo [Джамбо] — по имени милого мультипликационного слоненка.
Даже зубные щетки продаются очень деликатно: for small teeth — для маленьких зубов, for standard teeth — для стандартных зубов, а больших зубов у носителей английского языка не бывает — это не соответствует представлениям о красоте лица, поэтому следующий, последний размер называется for regular teeth — для обычных, нормальных, правильных зубов, именно так переводится слово regular.