Человеку, который решил порвать с сектой, обязательно понадобится реабилитация. Здесь необходима и психологическая, и духовная, а порой и правовая, социальная или психиатрическая помощь. В православных реабилитационных центрах такая помощь оказывается.
Процесс реабилитации и адаптации жертв тоталитарных сект проходит очень трудно, медленно, болезненно. Те, кого удается вырвать из секты, чувствуют себя (особенно первое время) совершенно неприспособленными в обществе. Это и неудивительно, если учесть, что они были перепрограммированы для жизни именно в секте, а не в социуме. У них подавлена способность самостоятельно и критически мыслить, утрачена свобода воли, принятия решений, контроля над своей жизнью. В среднем человеку, нашедшему в себе силы порвать с сектой, для полного выздоровления требуется два года. Практика показывает, что сложнее оправиться от сайентологии, от последствий пребывания в «Богородичном центре», «Белом братстве».
Как бы ни была важна проблема реабилитации жертв тоталитарных сект, имеющая социальные, психологические и, к сожалению, медицинские (чаще всего психиатрические) аспекты, гораздо более важной представляется проблема профилактики. Как известно, всякую болезнь легче предотвратить, чем лечить».
Владимир ЛЮБЧИК, начальник отдела научно-экспертной работы Государственного комитета Украины по делам религий повёл себя также неадекватно, когда ему задали вопрос про деструктивные культы:
«…Зарегистрирован ряд новейших религиозных движений. Даже «Белое братство» было зарегистрировано в 1991 году. В рамках миропоучительной доктрины, направленной апокалипсисом, не было причины отказать в регистрации. Вообще у нас религиозных движений различных направлений насчитывается около пяти десятков, они составляют 7% от общей религиозной сети…
Если вам уже исполнилось 18 лет — вы свободны в выборе любой религиозной, общественной, оздоровительной, просветительской организации и можете принимать участие в ее деятельности. У нас в Украине нет ни одного деструктивного формирования, действовующего официально».
На этом господин Любчик прекратил разговор с корреспондентом и посоветовал всем читать книги…(???)
В дальнейшем своём опросе журналисты обратились к сотрудникам отделов по делам религий областных госадминистраций, где представители разнообразных религиозных организаций (согласны они или нет) должны официально зарегистрироваться. Госслужащие журналистам ответили, что им настоятельно не рекомендуют общаться с прессой. Но после уверений в полнейшей анонимности им все-таки посчастливилось их разговорить:
«Проблема состоит в том, что наше законодательство, отвечающее за регистрацию религиозных организаций и регламентирующее их деятельность, абсолютно сырое. Фактически отсутствуют легальные экспертные процедуры, которые бы позволили выяснить, является ли та или иная религиозная организация деструктивной, тоталитарной или какой-либо еще.
Все усложняет то, что гиперлиберальный в некоторых аспектах закон о свободе совести, действующий сейчас, позволяет религиозным организациям действовать и без любой регистрации, никак не сообщая органам государственной власти о своем существовании. У нас есть случай, когда небольшая харизматическая община, численностью около сотни человек, более восьми лет существовала без регистрации. И только сейчас они пришли к нам из-за потребности в статусе юрлица, чтобы открыть счет в банке. Но практически отсутствуют процедуры, позволяющие дать экспертную оценку деятельности этой общины и сказать: да, они безопасны или нет, их нельзя регистрировать. В статье 14 закона о свободе совести, разумеется, написано, что когда у государственного органа возникает сомнение относительно того, стоит ли регистрировать ту или иную общину, то он может обратиться к специалистам, и срок регистрации продлится до трех месяцев. Имеется в виду обращение в центральное отделение Комитета по делам религий, который предоставит консультативную помощь, даст совет, проведет религиоведческую экспертизу, процедуру которой никто и никогда не прописывал. Поэтому на такую экспертизу никто никогда и не полагался. За всю историю нашего облуправления не было ни единого случая, когда требовали бы экспертизы деятельности какой-то религиозной организации — и, я подозреваю, такая ситуация не только в нашем управлении. А если бы кто-то ее сделал, то всегда можно было бы обжаловать законность такой экспертизы в суде — ведь не существует никаких принципов ее проведения.
Правда, есть документ под названием «Рекомендации Государственного комитета по делам религий относительно регистрации нерелигиозных организаций». Он состоит приблизительно из 40 пунктов-вопросов, то есть это что-то вроде опросника. Если мы сомневаемся в характере какой-то нерелигиозной организации, то рекомендуем ее представителями дать ответ на эти вопросы. И если ответы нас устраивают — мы регистрируем эту организацию. Если же они будут открыто писать, что, например, собираются забирать у граждан их личное имущество, то мы скажем: «Ой, какие вы плохие, мы вас не будем регистрировать». Проблема с этим опросником состоит в том, что почему-то никто не хочет писать: да, мы будем делать это и это...
Есть у нас, скажем, одна организация — очень сильная харизматическая составляющая, и внутри делается неизвестно что. В принципе, надо было бы отказать в регистрации. Но у них, как оказалось, родственные связи в высших эшелонах государственной власти. Нам пришло «волевое решение», которое пришлось выполнить — и точка. Они сейчас юрлицо. Хотя были неодиночные случаи, когда люди из этой организации теряли все свое имущество, уходили из семьи и т.д. А формально, по уставу — просто прекрасная организация.
Закон не предоставляет реального инструментария, позволяющего отфильтровать даже явно деструктивные структуры, не декларирующие деструктивные цели. Поэтому приходится использовать определенные бюрократические нюансы, позволяющие такую регистрацию максимально затягивать. Есть, например, группа товарищей с настоящим тоталитарным лидером — хотят зарегистрироваться. Возможности им отказать, в соответствии с законом, нет — устав у них в норме, и «опросник из 40 пунктов» заполнили на «отлично». Но для регистрации нужен вывод органа местного самоуправления. И в наших силах сделать так, чтобы этот вывод был отрицательный. Очень часто удается выявить какие-то юридические нюансы, чтобы отказать в регистрации и отправить «нежелательных» на «следующий круг».
Так может продолжаться довольно долго. Есть у нас одна организация — рекордсмен, который регистрируется в течение трех лет. Такое затягивание является дополнительным способом выучить, в сотрудничестве с соответствующими органами, поведение организации. И если в течение длительного времени не будут замечены какие-то тревожные тенденции, то, в конце концов, мы их зарегистрируем.
Все это далеко не лучший выход из ситуации. Народные избранники не обеспечили нас действенными инструментами, и нам приходится заниматься крючкотворством и казуистикой, чтобы уберечь общество от опасности, которую несут в себе тоталитарные и деструктивные религиозные организации.
Мы пытаемся наблюдать за незарегистрированными религиозными организациями. Следим за их рекламными акциями, посещаем их собрания и службы. Очень помогают нам представители СБУ, тоже время от времени наблюдающие за развитием ситуации. Большинство таких организаций все же приходят за регистрацией — и мы уже знаем, с чем их встретить. Хотя даже если при таком мониторинге удается обнаружить факты правонарушений, то без заявлений потерпевших и при отсутствии тяжелых преступлений наши наблюдения не имеют и не могут иметь правовых последствий. То есть существует определенная граница, до которой мы терпим нарушения, и религиозные организации эту границу чувствуют и стараются не переходить».[6]
Ответ на запрос редакции, предоставленный пресс-центром Службы безопасности Украины:
«Имеющиеся в Службе безопасности Украины данные свидетельствуют об усилении присутствия в религиозной сфере нашего государства ранее не характерных для подавляющего большинства населения вероучений, в т.ч. тех, которые, по данным зарубежных и отечественных религиоведов, имеют признаки тоталитарных и деструктивных культов.
Для них характерны следующие черты:
— обязательное наличие «персонифицированного бога» — то есть гуру, наставника или «посредника», пастора, на которого перенесены свойства божественного «первоисточника»;
— жесткая иерархия — не обязательно видимая невооруженным глазом. Жесткая дисциплина и четкая система субординации; безусловная подчиненность «младших» «старшим»;
— продвижение по иерархической лестнице внутри секты зависит от субъективных факторов и связано с промежуточными испытаниями (инициациями);
— философские и религиозные концепции не имеют значения. Они могут быть псевдохристианскими, языческими, восточными и т.д.;
— формирование сильной зависимости от организации и учителя, напоминающее наркотическую. В тоталитарную секту легко войти, но выйти оттуда сложно — хотя официального запрета не существует. Чаще всего адепт без помощи психотерапевта не может расстаться с организацией. Вероятное наличие у членов секты психологических проблем в виде так называемых «зависимых расстройств личности»;
— возможное (но не обязательное) применение психотропных веществ;
— нетерпимость, четкое распределение на «своих» и «чужих»; подчеркивание исключительности системы. От неофитов и тех, кого надлежит завербовать или использовать, все эти качества скрываются. Напоказ выставляются благотворительная деятельность, отказ от пагубных привычек и т.п.;