Именное управление в татарском языке (стр. 1 из 2)

Гизатуллина И.Ф.

В тюркологии в основном внимание уделяется глагольному управлению, хотя в области теории именного управления все еще немало нерешенных задач и проблем. Такие ученые, как А.Н.Кононов, Н.А.Баскаков, Э.В.Севортян, Е.И.Убрятова, М.Б.Балакаев и другие, в своих исследованиях доказали, что управляющими словами могут быть не только глаголы, но и имена. Э.В.Севортян, в частности, пишет: “Трудно как-либо объяснить то положение, что именное управление все еще ждет своего изучения, но тем не менее это остается фактом” [8, с. 3].

Словосочетания с именным управлением играют значительную роль в языке и требуют специального исследования. “Изучение фактов раннего периода развития языка свидетельствуют о том, что имена не могли самостоятельно управлять каким-либо словом, - считает А.Аблаков. - В памятниках орхоно-енисейской письменности имена управляют другими словами лишь в сочетании со вспомогательным глаголом. Случаев самостоятельного именного управления в этот период не отмечается” [1, с. 47].

На взгляд А.Аблакова, именное управление со вспомогательным глаголом возникло не сразу. Оно образовалось в результате длительного процесса развития языка, ибо более глубокое проникновение в его историю показывает, что элементы, которые принято называть в настоящее время вспомогательными глаголами, являлись на определенном этапе развития языка самостоятельными глаголами. Эти глаголы, сочетаясь с именами различными способами, образовывали свободные словосочетания. Однако в процессе развития и многократного употребления этих словосочетаний глагол в них постепенно утрачивал свое основное конкретное значение, сохраняя в конечном итоге лишь грамматическое значение. Утратив, таким образом, основное конкретное значение, данные глаголы, сливаясь с сочетаемым именем, образовывали единый член предложения (сказуемое). Можно полагать, что результатом именно такого исторического процесса явились словосочетания со сложным управляющим компонентом (имя + вспомогательный глагол).

Эти предположения о былой самостоятельности (полнозначности) нынешних вспомогательных глаголов, об их постепенной грамматикализации подтверждаются и фактами древнетюркских письменных памятников, в которых встречаются параллельные словосочетания, где в одном случае полнозначный глагол управляет определенным падежом, в другом сочетается с именем в определенном падеже в составе сложного именного компонента.

“В прошлом кылды, еттi, - пишет А.Аблаков, - были полнозначными переходными глаголами. (Исследователь казахского языка считает, что в определенный период шел процесс преобразования полнозначных глаголов во вспомогательные, то есть процесс грамматикализации глаголов в составе сложного и именного компонента. - И.Г.) В процессе развития языка они перешли в разряд вспомогательных, сохранив до некоторой степени признак, который придает свойство переходности сложному компоненту, в результате чего этот сложный компонент приобретает способность управлять винительным падежом. Из этого не следует, что принижается роль именной части сложного компонента: ведь значение сконцентрировано именно в нем” [2, с. 47]. Сама именная часть, как отмечалось выше, не управляет винительным падежом, ибо управление осуществляется совокупностью элементов сложного компонента словосочетания (имя + вспомогательный глагол). Именно поэтому такой тип управления называется, по мнению М.Б.Балакаева, “комбинированным” [4, с. 44].

Таким образом, А.Аблаковым доказано, что управление сложных компонентов именами в винительном падеже или косвенном падеже зависит от исходных лексических значений вспомогательных глаголов, входящих в состав сложных компонентов словосочетаний.

Н.Демисинова полагает, что “в предложениях с именным управлением связь между управляющим и управляемым именами вытекает не из лексического значения имен, а из всего смыслового содержания предложения” [6, с. 59]. Вследствие этого, по мнению Н.Демисиновой, именное управление является более слабым по сравнению с глагольным управлением, которое, помимо смысловой связи, базируется еще на синтаксической связи сочетающихся слов.

Она же утверждает, что “именное управление, получившее особое развитие в современном литературном языке, “активизировалось” на основе исконных, но очень редко встречавшихся сочетаний типа бiзге кажет, малга муктаж. При этом кроме слов с конкретным значением, с которыми раньше сочетались эти имена, они теперь могут сочетаться и со словами, выражающими понятия отвлеченные, абстрактные, в чем проявилось влияние соответствующих сочетаний с именным управлением, характерных для русского языка” [6, с. 59]. В данной связи весьма примечательно высказывание Р.Г.Сыдыковой о роли Абая в создании новых (подобного типа) сочетаний слов: “Сочетание слова с предметным (конкретным) значением со словом абстрактного смысла “противопоказано”, однако сцепление их создает не только новые ассоциации, но и новые образы. Это явление также берет начало у Абая. Новых фразеологизмов подобного рода не так много, но сам факт их наличия проложил дорогу в казахский литературный язык целой группе новых сочетаний из русского языка” [9, с. 28]. Эти мнения противоречат точке зрения А.Аблакова, которая заключается в том, что “имена в древности выполняли функцию предиката только в сочетании со вспомогательными глаголами”. Однако в процессе развития языка лексическое значение глагольных компонентов в результате многократного употребления абстрагировалось и в соответствующих случаях появилась возможность их опущения [2, с. 47].

Думаем, что все-таки именно такой исторический процесс является главной причиной зарождения именного управления.

Предложения с именным управлением конструируются на основе новых соотношений членов предложения, расширения сочетаемости слов, нового вида этой сочетаемости. Имя управляет именем, и на этой основе строится новый тип предложения, который совершенно естественно вливается в синтаксическую систему языка, т.к. он органично связан с другими предложениями.

Данный вид подчинительной связи и в татарском литературном языке получил очень широкое распространение. Существительные, выступающие в роли главного компонента словосочетания, управляют различными формами косвенных падежей зависимого слова. По разнообразию и степени употребительности данного типа связи существительные уступают глаголам. Тем не менее управление существительных в татарском и в других тюркских языках широко распространено.

В татарском языке, как и в русском языке, управление существительных так же может быть сильным и слабым, беспослеложным и послеложным, в некоторых случаях наблюдается и вариативность.

Сильное беспослеложное управление

Сильное беспослеложное управление исходным падежом отмечается, когда:

Слабое беспослеложное управление

При слабом именном беспослеложном управлении направительным падежом наблюдаются такие значения, как:

В татарском языке, как и в других тюркских языках, определяемое слово управляет не только косвенным, но и основным падежом (с послелогом или без него), выступающим в значении косвенных падежей.

После того, как мы проанализировали беспослеложное именное управление, остановимся на другом виде управления - послеложном.

Сильное послеложное управление

Как уже отметилось, в татарском языке могут быть и случаи управления основным падежом, но выступающим в значении косвенных падежей. Но при послеложном управлении основным падежом нельзя подразумевать какой-либо другой косвенный падеж, так что выделяем случаи исключения из этого правила.

Сильное послеложное именное управление наблюдается тогда, когда связь между именами осуществляется при помощи падежных аффиксов и послелогов, где нет глагольного участия. Сильное послеложное управление наблюдается

Дальнейшее послеложное именное управление осуществляется, когда между именами и их традиционным господствующим словом - глаголом - связь слабая:

При послеложном именном управлении направительным падежом с послелогами

, карата выражаются:

Слабое послеложное управление

В сфере присубстантивного управления широко развита вариативность. “Это объясняется активным действием разнообразных аналогий: с одной стороны, подравнивания связей семантически близких слов, с другой стороны, влиянием связей глагола и прилагательного на связи присубстантивные. В современном языке сильна общая тенденция к обогащению вариативных связей: появляются новые связи, которые первоначально воспринимаются как неправильные. Однако многие из этих связей закрепляются и входят в язык” [3, с. 61]. Ниже будут называться наиболее характерные явления такой вариативности.

При вариативной связи значения взаимодействующих форм могут полностью совпадать, но могут и не совпадать в каком-то своем элементе: значение самой подчиненной формы всегда накладывает отпечаток на то отношение, которое возникает между главенствующим и зависимым словами.

При именном управлении наблюдается вариативность только беспослеложно-послеложного и послеложно-послеложного видов.