Петрухина. Е. В.
Членение русской словоформы на значимые элементы отражает ее формо- и словообразовательные связи, морфонологические законы построения, а также внутреннюю форму лексического значения. Последняя во многом определяет свойства производного слова как номинативной единицы. Например, если сравнить русские производные и синонимичные им непроизводные заимствованные слова типа убийца / киллер, вымогательство / рэкет, то становится ясно, что отсутствие внутренней формы у иностранных слов порождает своего рода затемненность их истинного смысла, влияющую на коннотации данных слов. Убийца (в том числе и в словосочетании наемный убийца) в любом типе дискурса имеет явно выраженные негативные коннотации – это человек, совершивший тяжкое преступление и вызывающий резко негативное отношение окружающих, а киллер (т.е. наемный убийца) в современной публицистике нередко используется без негативных коннотаций, обозначая определенный профессиональный род занятий в криминальной деятельности. Производные слова, связанные с другими словами формальными и семантическими отношениями, для носителей русского языка вообще более понятны, чем соответствующие непроизводные синонимы иноязычного происхождения, ср. рефрижератор / холодильник;форум / собрание; консенсус / согласие, инкорпорация / включение; инновация / введение; остракизм / изгнание; паблисити / известность, популярность; партикулярный / обособленный; эвальвация / оценка.
Морфемная структура русского слова и проблема членимости основы активно обсуждались в 40-е – 70-е годы, когда в науке господствовали системно-аналитические методы, основанные на описании наблюдаемых фактов, разложении выявленных единиц на мельчайшие составляющие, изучении их системной организации. Но данная проблема, по нашему мнению, не потеряла своей актуальности и в настоящее время, несмотря на то, что главенствующая научная парадигма в лингвистике сейчас определяется как интегрирующая, коммуникативно-функциональная и антропологическая (Язык и наука 1995, Кибрик 1995). Изучение семантики и функций производных слов в дискурсе обязательно предполагает учет их строения и морфемной структуры, хорошо осознаваемой носителями русского языка, о чем свидетельствует активное образование неологизмов по аналогии с существующими моделями и отдельными производными в современной публицистике, художественной литературе и разговорной речи.
Несмотря на то, что изучение структуры и членимости русского слова относится к традиционной области русского словообразования, здесь осталось много не до конца решенных и дискутируемых проблем, некоторые из которых рассматриваются в данной статье.
В русистике существуют различные подходы к морфемному членению слов (Петрухина 2001), что свидетельствует об относительности, размытости морфемных границ внутри слова как характерной черте русского словообразования, соответствующей фузионной технике присоединения морфем. Это свойство было отмечено И.А.Бодуэном де Куртенэ еще в начале прошлого века: "Границы между отдельными морфемами бывают и более ясны и более туманны. Некоторые морфемы так ясны, так выпуклы, так резко отделяются от других, что при их отделении никто не ошибется. Зато при определении других морфем замечаются значительные индивидуальные различия" (Бодуэн де Куртенэ 1963: 209–236).
Морфемная сегментация производной лексемы должна отражать живые семантические и формальные связи слова, а его морфемная структура, по Г.О.Винокуру, должна показывать иерархические отношения между морфемами, то есть последовательность словообразовательных процессов, ведущих к данному деривату. "Внутренняя зависимость между производящими и производными основами" на разных ступенях деривации "обнаруживается в последовательном, а не одновременном присоединении морфем" (Винокур 1959: 441). Морфемная структура русского производного слова наглядно представлена в виде предложенной Г.О.Винокуром формулы, при помощи скобок отражающей последовательные этапы деривации, например {[раз-(вор-ов)] -ыва}-ть (ср. со словообразовательной цепочкой вор – воровать – разворовать – разворовывать). Понимаемая таким образом морфемная структура слова отражает, по сути дела, глубинную словообразовательную структуру, которая, в отличие от бинарной словообразовательной структуры (производное – производящее, ср. разворовать – разворовывать), эксплицирует последовательные деривационные "шаги" создания данного производного. Но это, однако, не значит, что морфемная структура слова полностью симметрична его словообразовательной структуре, прежде всего потому, что при одном деривационном шаге может использоваться одновременно несколько морфем. Так, дериваты при-мор-ск-(ий), не-побед-им(ый), об-нов-и-(ть), жен-ств-енн(ый), борозд-ова-ниj(е) образованы формантами, состоящими из двух морфем: префикс+суффикс (при--ск-, не--им-, об--и-), суффикс+суффикс (-ств-енн-, -ова-ниj-). При этом каждая из морфем имеет то значение, с которым она повторяется в других словоформах (ср. город – при-город, море – мор-ск(ой); обитать – обита-ем(ый) – не-обитаемый; чистый – чист-и-(т)ь – о-чистить; муж – муж-еств(о) – мужеств-енн(ый); кольцо – кольц-ева(ть) кольцева-ниj(е)), хотя по отдельности с данными мотивирующими не участвует в деривационных процессах (ср. *морский, *новить, *победимый, *женство, *бороздовать). На долю суффиксов, занимающих более близкую позицию к корню, "приходится значение пропущенного звена той неполной словообразовательной цепочки, конечным звеном которой являются приведенные слова" (Улуханов 1996: 36). Соответственно значение форманта (дериватора) формируется как сумма значений составляющих его морфем.
Дискуссионным является вопрос о статусе таких формантов, как-тельств-, -тельн-, в словах издевательство, очаровательный. В некоторых работах они также рассматриваются как блоки суффиксов (тель-ств-, -тель-н-), соотносящихся с пропущенными звеньями словообразовательной цепи и потенциальными дериватами (ср. *издеватель, *очарователь), не реализованными в языковой системе. Данные блоки суффиксов образованы по аналогии с типичными последовательностями морфем, представленными в производных с полной словообразовательной цепочкой (учи-тель-ств(о), обогрева-тель-н(ый)) (Оливериус 1976: 26). Согласно другой точке зрения, значение данных формантов не членится на части (например, очаровательный – это признак не *очарователя, а такой, который очаровывает), поэтому нет оснований и для формальной сегментации подобных формантов (Улуханов 1996: 37).
Если быть последовательным в развитии данного тезиса, то и в словах разрушительный (ураган), мучительная (боль) следует выделять одну морфему -тельн- , так как мотивационными отношениями данные производные связаны не с существительными разрушитель, мучитель, а с глаголами разрушить, мучить (разруши-тельн(ый) = ‘который многое разрушил’, мучи-тельн(ая) = ‘которая мучит’). Однако в большинстве работ считается, что для их производства подобных дериватов используется блок двух морфем – -тель- и -н-, последняя из которых отменяет, "зачеркивает" значение первой. Согласно М.В.Панову, отменяющие аффиксы действуют только там, где выделяемые морфемы непосредственно участвуют в процессах словообразования, поэтому в случаях типа познавательный, очаровательный он выделяет не две морфемы -тель- и -н-, а одну -тельн-, поскольку не существует слов *познаватель, *очарователь (Панов 1979; 1999: 108-110).
Выделение на морфемном уровне незначимых элементов типа -з- в слове боя-злив(ый), -ец в слове огурец, -к- в слове веревка представляется неправомерным. По отношению к подобным элементам в лингвистике используется термин "субморф" (Чурганова 1973; Лопатин 1977: 27), обозначающий особую единицу плана выражения, которая проявляет сходство с морфемой с точки зрения выделимости, участия в формально-структурной организации слова, проявления морфонологических процессов (чередования, усечения), но не обладает значением и поэтому не имеет статус морфемы. Использование морфем -тель, -ств-, -н-, в рассмотренных выше производных типа издевательство, очаровательный без опоры каждой из этих морфем на определенное значение и реально существующий дериват переводит их в разряд субморфов в составе суффиксов -тельств-, -тельн-.
В лингвистике неоднократно высказывалось мнение о том, что сегменты слова, обладающие в структуре русского слова той или иной функцией, а значит и выделимостью, имеют нетождественный статус. Наряду с типичными морфемами с четко определяемым номинативным значением выделяются асемантические морфемы с регулярной строевой функцией (основообразующие суффиксы глаголов типа пис-а(ть), крас-и(ть) и соединительные элементы в сложных словах, например лесостепь, тепловоз), а также менее регулярные субморфы, которые играют существенную роль в организации формальной структуры русского слова, но не обладают ни семантикой, ни четкой функцией. Поэтому субморфы не выделяются при морфемном членении слова, но их учет важен при членении словоформы на конечные составляющие, то есть при выделении всех структурированных элементов, использующихся в процессах словоизменения и словообразования.
Размытые границы между классом морфем и субморфов, не обладающих статусом морфемы, отвечают полевому принципу организации системы языка, его категорий и классов единиц. И в рамках класса морфем, как уже отмечалось, отдельные его единицы различаются степенью повторяемости, ясности значения, а значит, степенью выделимости в разных словах. Поэтому между четкой членимостью и нечленимостью основ существует ряд переходных случаев, в связи с чем в отечественной лингвистике ставится вопрос о различных степенях членимости.
Как уже отмечалось, саму идею разной степени членимости слов в русском языке можно обнаружить уже в работах И.А.Бодуэна де Куртенэ, который в 1912 г. писал о том, что "до сих пор исследователи языка почти не занимались вопросами разных степеней выразительности морфологических узлов слова" (Бодуэн де Куртене 1912 / 1963: 232). Данная проблема активно изучалась в отечественном языкознании в работах М.В.Панова, Н.А.Янко-Триницкой, Е.А.Земской, Е.С.Кубряковой, В.В.Лопатина, И.С.Улуханова и др. в 40-е – 70-е годы ХХ в., но она не потеряла своей актуальности и в настоящее время. Изучение семантики и функций производных слов в русском языке обязательно предполагает учет их строения и внутренней формы. В практике морфемного анализа основ мы постоянно сталкиваемся, в силу особенностей строения русских слов, со сложными случаями их членения. Поэтому рассмотрим данную проблему подробнее.