В реальной риторической аргументации построение словесного ряда имеет определяющее значение: аудитория ораторской речи, гомилетики, публицистики, массовой информации и даже философской прозы далеко не всегда в состоянии восстановить и тем более проанализировать схему аргумента, выявить источник его посылок – убедительны слова. Поэтому риторика была и остается филологической, а не психологической или философской дисциплиной. Но из этого также следует, что современное развитие риторической прозы настоятельно требует филологической риторической критики, в задачи которой и входит разъяснение действительного строения публичной аргументации [4].
Диалектические проблемы и статусы аргументации
Риторико-диалектическая традиция классифицирует аргументы на содержательном основании. Аристотель указывает, что "имеется три вида положений и проблем, а именно: одни положения, касающиеся нравственности, другие - природы, третьи – построенные на рассуждениях. Касающиеся нравственности – такие, как, например, следует ли повиноваться больше родителям или законам, если они не согласуются друг с другом. Построенные на рассуждении – такие, как, например, изучает ли одна и та же наука противоположности или нет, а касающиеся природы – такие, как, например, вечен ли мир или нет" [5] . Эта классификация Аристотеля систематизирует аргументы по содержанию диалектических проблем. Аристотель связывает топы как ходы мысли со схемами аргументов, но связь эта имеет односторонний характер, так как топ в своей логической части, как отношение категорий, связан со схемой, а в своей содержательной части – со словесным рядом аргумента.
Institutio oratoria [6] Квинтилиана развивает идеи Аристотеля и более поздних греческих авторов в последовательной теории статусов аргументации. Под речью (oratio) Квинтилиан понимает завершенное по цели и содержанию устное или письменное высказывание, которое "состоит из того, что обозначено, и из того, что обозначает, то есть из вещей и слов" [7] . Слово "вещь" (res) в латинском языке имеет множество значений. Применительно к риторической терминологии это слово может быть передано как рассматриваемое дело или предмет мысли с его -содержанием и обстоятельствами. Важнейшее отношение мысли к слову определенность и точность. Всякая речь, обозначающая некую "вещь", предстает ответом на вопрос и задается содержанием и строением вопроса, который, таким образом, лежит в ее основании.
По отношению к критерию правильности вопросы подразделяются на "писаные" и "неписаные" (esse questiones aut in scripto, aut in non scripto), писаные суть рациональные [8] , или вопросы о вещах-вопросы суть правовые, а неписаные (in rebus) и о словах (in verbis). Правильность ответов на правовые вопросы определяется отношением поступка к норме. Правильность ответов на рациональные вопросы определяется отношением фактов к словам: истинностью или ложностью высказываний.
По цели и характеру ответа вопросы разделяются на умозрительные (руководим ли мир Провидением?) и практические (следует ли принимать участие в политической жизни?). Умозрительные вопросы предполагают три рода ответов: существует ли вещь (an sit?), что она собой представляет (quid sit?), какова она (quale sit?). Практические вопросы предполагают, по Квинтилиану, два типа ответа: как добиться того, о чем говорится? как это использовать? (quo modo adipiscamur? quo modo utamur?) [9] .
По отношению к содержанию вопросы подразделяются на общие (не-конечные -infinitae) и конкретные (конечные - finitae). Общий вопрос называется тезисом или предложением (propositio пропозиция), частный вопрос называется гипотезой (подтезисом) или делом (causa). В общих вопросах не обозначаются лица, время, место, обстоятельства (следует ли жениться?); в частных вопросах содержится обозначение лица, места, времени, поэтому они сводятся к фактам и людям (следует ли жениться Катону?). Любой частный вопрос обязательно сводится к общему: чтобы решить, следует ли жениться Катону, необходимо определить, следует ли жениться вообще. Но важно учитывать, предупреждает Квинтилиан, что существуют частные вопросы, скрытые под видом общих (следует ли принимать участие в гражданских делах при тирании?). Очевидно также, что и практические вопросы должны сводиться к умозрительным.
Действительно, рассматривая важнейшую часть теории вопросо-ответа, учение о статусах, Квинтилиан не связывает статусы исключительно с частными вопросами практического характера. Статусы независимы от семантики переменных - значений слов, но определяются отношением значения вопросительного слова к "совокупности ответов, допускаемых этим вопросом" [10] : любая из приведенных выше тем римской риторики соотносима с каким-либо статусом.
Если рассматривать логический порядок статусов по умозрительным вопросам, то первым будет статус установления (status coniecturalis), за ним следуют статус определения (status finitionis) и статус оценки ( status qualitatis).
Статус установления предполагает вопрос о наличии и составе обсуждаемого факта. Здесь рассматриваются возможность и наличие деяния по обстоятельственным топам [11] : качество, количество, место, время, действие, претерпевание, обладание, образ действия, а также лицо, отношение, порядок и т. д.: произвольность или случайность, причина, стечение привходящих обстоятельств. При обсуждении этих вопросов "ум направляется к истине", которая предстает как реальность, а задача ритора – добиться соответствия слов вещам, чтобы речь стала истинной.
Статус определения заключается в нахождении отношения отдельного факта (случая) к виду, правилу или норме. Здесь обсуждается вопрос о том, чем является данный факт, и о том, как соотносятся между собой общие виды, к которым он может быть отнесен. В статусе определения Квинтилиан выделяет пять основных проблем: письменные и мыслимые законы, противоречие законов, нормы, выводимые умозрительно, двусмысленные нормы, отводимые нормы. Следовательно, в статусе определения речь становится правильной с точки зрения общественной нормы.
Третий статус – оценки – заключается в отношении правила и факта к особым обстоятельствам дела или проблемы: оценивается индивидуальность деятеля и особенности ситуации, мотивы и конкретные последствия действия. Поэтому в статусе оценки речь становится справедливой, гуманной и практической, то есть связывается с действием.
В вопросах собственно юридических Квинтилиан дает иной порядок статусов: установления, оценки, определения, отвода (status praescriptionis), в последнем решается вопрос о правомочности суда, компетентности или законности обвинения.
"Мы видим, – отмечает М. Л. Гаспаров, – что при переходе от статуса к статусу поле зрения постепенно раcширяется: при статусе установления в поле зрения находится только поступок; при статусе определения – поступок и закон; при статусе оценки – поступок, закон и другие законы; при статусе отвода – поступок, закон, другие законы и обвинитель. В первом случае вопрос стоит о применимости общей нормы к конкретному случаю, во втором – о понимании этой нормы, в третьем – о сравнительной силе этой нормы, в четвертом – вновь о применимости нормы. В области философии первая постановка уводит нас (выражаясь современными терминами) в область онтологии, вторая – в область гносеологии, третья – в область аксиологии. Такая последовательность рассмотрения применима не только к таким конкретным вопросам, с которыми приходится иметь дело суду, но и к любым самым отвлеченным" [12] .
Классификации риторических аргументов, которые традиционно строятся логиками в ориентации на нормы научной речи или доказательства вины в уголовном процессе [13] , очевидно, бьют мимо цели, так как основываются на схеме, логической форме аргументов, а схема не самая важная составляющая риторической аргументации, хотя очевидно, что и пренебрегать ею не следует.
Теория статусов представляется важной для понимания законов риторической аргументации, но она не содержит классификацию аргументов как таковую: в любом из трех или четырех статусов в принципе возможно применение различных общих мест и типов аргументов. Поэтому, очевидно, следует искать и иные способы систематизации и смыслового упорядочения риторической аргументации.
Инстанции и апелляции
В риторической аргументации особое значение имеет апелляция – обращение к определенной предметно-смысловой области, которую аудитория рассматривает как отдельный и значимый источник внешнего или внутреннего опыта. Действительно, довод обычно бывает доводом "к чему-то": ad rem, ad iudicium, ad hominem и т.д.
В риторической или диалектической аргументативной ситуации участвуют: 1. ритор – отправитель сообщения, 2. аудитория как получатель сообщения, принимающий решение о согласии с пропозицией и о присоединении к аргументации; 3. инстанция, к которой апеллирует ритор и которая является значимым для аудитории источником топов, выбираемых в качестве посылок аргументации; 4. оппонент, выдвигающий (или потенциально способный выдвинуть) несовместимые предложения.
Определение инстанции оказывается продуктом, по крайней мере, внутреннего диалога, то есть обсуждения истории аргументативной ситуации.. В риторическом произведении как литературной форме мы имеем дело с образами ритора [14] (автора высказывания), аудитории, предмета речи (лиц и ситуаций, относительно которых идет дискуссия), оппонента, а также с образом инстанции, к которой ритор обращается как к источнику своей позиции и которая иногда олицетворяется в фигуре заимословия. Каждый из этих образов может быть разработан в большей или меньшей мере, но их взаимодействие является драматической пружиной риторического произведения.