ПобЪдителю прилично великодушие. — БЪгущiй непрiятель охотно принимаетъ пардонъ. Смерть или плЪнъ — все одно[viii].
Пища поддерживаетъ силы человЪка. — въ случаяхъ особенныхъ надобно довольствоваться малымъ. Кавалерiя сама снабжаеть себя фуражемъ» (там же, 29).
Мы уже отмечали богатый интонациями экспрессивный ряд в произведениях А. В. Суворова. Он может выражаться и отдельными словами-рефренами, контрастирующими с общим стилистическим фоном контекста, например:
«Казаковъ надобно ставить вслЪдъ за пЪхотою, полкамиили сотнями, чтобы немедленно преслЪдовать непрiятеля, лишь только начнетъ отступать. ||
Въ боевомъ порядкЪ казаки должны строиться, смотря по мЪстности, малыми или крупными частями, или позади линiи, или по флангамъ. Какъ только непрiятельская линiя сбита, казаки по своей быстротЪ отлично преслЪдуютъ и въ особенности забираютъ плЪнныхъ. Иногда должны они кричать непрiятелю: пардонъ! пардонъ!» (там же, 29–30).
В приказах А. В. Суворова фиксируется большая палитра общих средств деловой письменности, отмеченных и в других типах «государственной словесности», но употребленных по-военному лаконично с использованием соответствующих терминов и слов из речевого обихода служивого человека: конная артиллерия, в ранжире, картечный выстрел, картечь, неприятельский фронт, полковые орудия, пехота, ружейный огонь, плутонг, атакующая армия, кавалерия, маневр и мн. др. Факультативно А. В. Суворов может включать в свой приказной текст и иноязычные элементы (без перевода и с авторской интерпретацией), например: vivatFranz!; Vinci! Эти и другие показатели военно-делового слога полководца, с одной стороны, сближали его языковую манеру преподнесения словесных фигур с общей тенденцией эволюции утилитарной письменности в XVIII в., а с другой — послужили ориентиром для развития жанров батальонной культуры, как устной, так и письменной. Указанные нами выше примеры естественно вросли в структуру всего текста, составляя таким образом единое полотно, сотканное из разных, но следующих в одном направлении языковых средств. Вот образец «Битвы между двумя армиями на штыках белым оружием»:
«Въ каждой изъ двухъ линiй, а частью и въ резервЪ должны быть значительные интервалы[ix]. ||
Конная артиллерiя стрЪляетъ, смЪло наступая, совершенно независимо оть направленiя линiи. Конная apтиллepiя скачетъ впередъ какъ сама хочетъ. — ВмЪсто разсыпанныхъ застрЪльщиковъ въ каждомъ капральствЪ имЪть по 4 хорошихъ стрЪлка. — Они стрЪляютъ въ ранжирЪ, (въ своемъ ряду и въ шеренгЪ); а могутъ также нЪсколько и выбЪгать впередъ. Только не терять напрасно пуль.
Подойдя на 80 сажень, т. е., къ чертЪ хорошаго картечнаго выстрела, — до того линiи шли скорымь шагомъ въ аршинъ и даже въ полтора, — бЪгутъ впередъ до 15 или 30 саженъ отъ непрiятельскихъ пушекъ, чтобы картечь летЪла сверхъ головы; тоже самое начинать съ 60 саженъ или 180 шаговъ передъ полковыми орудiями: послЪднiе 60 шаговъ отъ непрiятельскаго фронта, то есть разстоянiе вЪрнаго ружейнаго выстрела пробЪгаютъ со штыками[x], — колютъ, кричатъ: vivat Franz! — а оберъ и унтеръ-офицеры: коли! коли!
Армiя, стоящая на мЪстЪ, открываетъ дЪйствiе пушками. — Ружейный огонь плутонгами начинается съ 60 или 80 шаговъ, а когда противникъ подойдетъ на 30 шаговъ, то стоящая армiя сама двигается впередъ и встрЪчаетъ атакующую армiю штыками. Штыки держать плоско, правою рукою, а колоть съ помощью лЪвой. — При случаЪ не мЪшаетъ и прикладомъ въ грудь или по головЪ. ||
Въ этомъ и весь секретъ: пЪхота проходить сквозь пЪхоту и кавалерiю; кавалерiя — сквозь пЪхоту и кавалерiю; а какъ только всЪ прошли насквозь, — строятся линiи опять на прежнемъ разстоянiи, гдЪ и командовать: стой! — Задняя линiя проходитъ сквозь переднюю, и налЪво кругомъ — Кавалерiя по четыре налЪво кругомъ. — Тутъ уже станутъ на заднюю шеренгу.
Тотъ же самый маневръ повторяется снова[xi]. Армiя, которая прежде была атакующею, теперь уже стоитъ на мЪстЪ; а стоявшая прежде — теперь атакуетъ — и тоже самое наблюдаетъ. — Vinci![xii]
Не худо сказать солдатамъ какую-нибудь сильную рЪчь, и затЪмъ — по домамъ» (Суворов, Приказы, 30–32).
Следует отметить — и это очень показательная черта, — что А. В. Суворов рекомендует военачальникам «сказать солдатамъ какую-нибудь сильную рЪчь» (курсив наш. — О. Н.). Таким образом, он как бы перемещает свой опыт словесного общения и нашу отечественную традицию экспрессивной риторики в другую, иностранную среду, расширяя социокультурные рамки перцептивного воздействия живого говорения. Эта открытость «языковой личности» А. В. Суворова и незамкнутость его «лингвистической» стратегии во многом способствовали созданию новых элементов в структуре официальной письменности.
Приказы А. В. Суворова — не есть только деловые клише, тексты, репродуцируемые в дальнейшем, это — особые произведения, обладающие авторским слогом, построением, ритмикой. Для создания таких текстов он использовал значительно большее количество языковых средств, чем применялось ранее в официальной письменности. Даже в приказах австрийской армии А. В. Суворов позволяет себе применять и просторечные элементы, и фразеологические выражения, и другие экспрессивные детали, отличающие военно-деловой контекст автора от подобных приказов других лиц. Например, он пишет:
«Планъ операцiонный: въ главную квартиру, въ корпусъ, въ колонну. Ясное распредЪленiе полковъ. ВездЪ расчетъ времени. Въ перепискЪ между начальниками войскъ слЪдуетъ излагать настоящее дЪло ясно и кратко, въ видЪ записокъ, безъ большихъ титуловъ (здесь и далее курсив наш. — О. Н.); будущiя же предпрiятiя опредЪлять впередъ на сутки или на двое.
Не довольно, чтобъ одни главные начальники были извЪщены о планЪ дЪйствiя. Необходимо и младшимъ начальникамъ постоянно имЪть его въ мысляхъ, чтобы вести войска согласно съ нимъ. Мало того: даже батальонные, эска||дронные, ротные командиры должны знать его; по той же причинЪ, даже унтеръ-офицеры и рядовые. Каждый воинъ долженъ понимать свой маневръ. Тайна есть только предлогъ больше вредный, чЪмъ полезный. Болтунъ и безъ того будетъ наказанъ.
ВмЪстЪ съ планомъ долженъ быть приложенъ небольшой чертежъ, на которомъ нЪтъ нужды назначать множество деревушекъ, а только главныя и ближайшiя мЪста, въ той мЪрЪ, сколько можетъ быть нужно для простаго воина; при томъ нужно дать нЪкоторое понятiе о возвышенiяхъ (горахъ)» (Суворов, Приказы, 32–33).
Из других жанров военно-деловой прозы А. В. Суворов применял также инструкции и записки. Первые излагали порядок действия, содержали точные рекомендации, команды, подробную роспись событий, некоторые бытовые детали. Полководец излагал все очень доступным слогом, без использования сложных синтаксических конструкций. Каждый раз он выделял отдельным абзацем смысловую часть. Так в «Инструкции» он говорит:
«Итальянская армiя обязана большею частью побЪдъ своихъ быстрому наступленiю и сомкнутымъ атакамъ въ штыки; а потому всЪ господа генералы должны на каждой дневкЪ упражнять ввЪренныя имъ войска въ дЪйствiяхъ этого рода.
Въ отдаленiи отъ непрiятеля въ походЪ идти рядами, потому что для нижнихъ чиновъ это легче и удобнЪе. На каждую нЪмецкую милю (7 верстъ) часъ отдыху, а если весь переходъ мили 3½ и до 5, то подъемъ въ 2 часа утра, вьючныя лошади съ котлами и мясомъ посылаются впередъ, чтобы люди могли получить пищу, необходимую для поддержанiя ихъ силъ.
Въ разстоянiи около часа отъ непрiятеля выстраиваются взводы, а лишь только подойдутъ подъ пушечный выстрЪлъ, берутъ ружья подъ || прикладъ и идутъ въ ногу, потому что это единственное средство наступать скоро.
Въ 1000 шагахъ отъ непрiятеля всегда строиться въ двЪ линiи, а потомъ съ музыкой и обыкновеннымъ шагомъ подойти на 300 шаговъ отъ противника; артиллерiя всегда становится такъ, чтобы не мешать движенiю другихъ войскъ и дЪятельно производить пальбу» (Суворов, Приказы, 33–34).
В подобном тексте отмечаются односложные предложения-команды, имеющие, как и в других случаях, восклицательную интонацию. В таких образцах прямой речи А. В. Суворов использует традиционные русские и общеупотребительные слова, понятные всем сословиям. Они сопровождаются краткими комментариями:
«Въ 300 шагахъ команда: стой! равняйсь! пальба взводами! заряжай! взводъ готовсь! Кладсь — пли!
ЗатЪмъ бить отбой, а когда люди совершенно приготовятся, то командовать:
Слушай! атака всЪмъ фронтомъ! ружья на перевЪсъ!
Войска берутъ ружья на перевЪсъ, и крЪпко держатъ ихъ въ правой рукЪ.
Маршъ!
Войска трогаются нЪсколько усиленнымъ шагомъ, съ музыкой, съ распущенными знаменами, и когда подойдутъ на 200 шаговъ, то командовать:
Маршъ-маршъ!
Войска удваиваютъ шагъ; въ разстоянiи 100 шаговъ опять командовать:
Маршъ-маршъ!
По этой командЪ люди хватаютъ ружья лЪвою рукою и бЪгомъ бросаются на непрiятеля съ крикомь ypa![xiii]» (там же, 34).
В письмах к высочайшим персонам А. В. Суворов мог применять соответствующую придворному деловому этикету словесную форму послания, где наличествуют лексемы в превосходной степени всепресвЪтлЪйшiй, державнЪйшiй, священнЪйшiй, всеподданнЪйшiй, а речевая орнаментика текста включает и изысканность «приказного» подхода к построению синтагмы и употребление слов с библейской семантикой (Бог, Спаситель, Божiй рабъ, богомолецъ). Таково, например, письмо («прозьба») А. В. Суворова об увольнении в Нилову пустынь (конец 1790-х гг.), обращенная к императору Павлу I:
«ВсепресвЪтлЪйшiй ДержавнЪйшiй,
Великiй Монархъ!
Вашего Императорскаго Величества всеподданнЪйше прошу позволить мнЪ отбыть въ Нилову Новгородскую пустынь, гдЪ я намЪренъ окончить мои краткiе дни въ службЪ Богу. Спаситель нашъ одинъ безгрЪшенъ. Неумышленности моей прости, милосердый Государь. Повергаю себя къ священнЪйшимъ стопамъ Вашего Императорскаго Величества.
ВсеподданнЪйшiй богомолецъ,
Божiй рабъ, Графъ Александръ Суворовъ-Рымникскiй» (Суворов, В-П, 80).