4 Вторичная функция генитива — это наречное употребление в качестве прямого дополнения, причем генитив семантически противопоставлен аккузативу (примеры в русском — см. Якобсон, указ, соч., стр. 256 и сл.).
другое важное положение де Гроота, тесно связанное с предыдущим, — это различение центральных и периферийных позиций различных приглагольных падежей; «В предложении, содержащем существительные в различных падежах, управляемый аккузатив является первым по отношению к глаголу, управляемый датив — вторым, управляемый аблатив — третьим... (Ille mihi manu propria librum dedit «Он дал мне книгу собственной рукой») (указ, соч., стр. 123 и ел.). Далее (указ, соч., стр. 127) де Гроот признал преимущественно грамматический (синтаксический) характер генитива: «множество «значений* генитива объясняется отсутствием значения».
Наконец, де Гроот правильно подметил общую тенденцию развития (указ, соч., стр. 126): «Вообще говоря, эволюция элементов, подобных падежу, такова: сначала они имеют только семантическую функцию, потом — семантическую и синтаксическую функцию, наконец — исключительно синтаксическую функцию». В наших терминах это выглядит так: наречие (производное от существительного) или предложный оборот > конкретный падеж > грамматический падеж.
У Р. Якобсона (указ, соч., стр. 248) различие между сильноуправляемым и слабоуправляемым аккузативом (starkregierter und schwachregierter Akkusativus) не определено формальным образом, А ведь это различие между синтаксическим и в то же время центральным, с одной стороны, и семантическим и в то же время периферийным — с другой. Мы не можем также согласиться с Якобсоном, когда на стр. 249 он говорит об аккузативе и номинативе как о маркированном и немаркированном членах семантического противопоставления, в то время как там имеет место противопоставление синтаксического характера.
На стр. 252 Якобсон пишет: «Вопрос об основных значениях падежей принадлежит учению о слове, а вопрос о частных значениях падежей — учению о словосочетании; основное значение падежа независимо от его окружения, в то время как его отдельное (-ые) значение (-я) являе(ю)тся, так сказать, комбинаторными вариантами основного значения».
Однако есть семантический контекст и синтаксический контекст, между которыми существует значительное различие. Когда конкретный падеж, выступая в роли приглагольного определения, становится наречием, сказывается воздействие синтаксического контекста. Напротив, в таком выражении, как tete de fer (букв. «железная голова»), действует семантический контекст, поскольку перемена значения у (de) fer «железный» обусловлена не тем, что это сочетание употреблено в роли определяющего, а только специфическим значением tete «голова».
Ряд различий, установленных Р. Якобсоном (указ. соч., стр. 258, 264), относятся к области стиля и поэтому являются вторичными, подчиненными грамматическим фактам.
Самые слабые места различных трудов — неудачный анализ предложных оборотов, отсутствие отчетливого различения первичной и вторичной функции (в смысле, определенном в § 2), наконец, отсутствие формального обоснования предлагаемых схем.
Что же касается двух последних авторов (Р. Якобсон, указ, соч., стр. 233: де Гроот, указ, соч., стр. 127), то из предшествующего положения ясно, что точка зрения де Гроота гораздо ближе к нашей, чем Р. Якобсона. Де Гроот различает внутри группы «падежи с синтаксической функцией» две подгруппы: «падежи без семантической функции» (грамматические падежи) и «падежи с семантической функцией» (конкретные падежи). Синтаксическая функция конкретных падежей вытекает из их семантического (наречного) содержания, в то время как грамматические падежи с самого начала имеют первичную синтаксическую функцию. Функции обоих видов, семантические и синтаксические, присущи плану представления (символизации), который противопоставлен плану обращения (вокатив).
Кроме того, как кажется, формула «номинатив — не определяющее, аккузатив и генитив — определяющее) не отражает подлинных взаимоотношений между грамматическими падежами. Критерии противопоставления не следует выбирать произвольно; они должны быть формальны, то есть диктоваться самим языком. Язык же представляет, с одной стороны, альтернацию аккузатива (прямого дополнения) и номинатива в зависимости от залога (hostem profligare «уничтожать врага», hostis profligatur «враг уничтожается»), с другой стороны — альтернацию номинатива и аккузатива (прямого дополнения) с субъектным и объектным генитивом, в зависимости от отглагольного словообразования (plebs secedit «плебс уходит» : secessio plebis «уход плебса», hostem occisio «убить врага» : occisio hostis «убийство врага»). Относительные операции указывают нам направление зависимостей и одновременно — соответствующие дихотомии. Аккузатив и номинатив вместе служат основанием для генитива, причем сам номинатив основан на аккузативе.
Наконец, подразделение отношение без локализации : отношение места, которое де Гроот ввел для конкретных падежей, является нерелевантным, поскольку эти падежи, как мы видели, связаны с системой только своей вторичной (синтаксической) функцией. По своей первичной функции они принадлежат к семантической системе наречий.