Л. П. Крысин, говоря о билингвизме, выделяет уровни владения вторым языком: 1) собственно лингвистический: умение строить тексты на данном языке и преобразовывать их друг в друга; 2) ситуативный: умение применять языковые знания сообразно с ситуацией; 3) лингвострановедческий: владение национально обусловленной спецификой использования языковых знаков, в частности владение системой коннотаций, сопровождающих употребление языковых единиц [см.: Крысин, 1989, 186]. Несомненно, все перечисленные уровни лингвистической компетенции играют немаловажную роль для писателей-билингвов. Индивидуализированная реализация в художественном тексте высших уровней лингвистической компетенции создает условия для восприятия авторского текста как билингвистического.
Можно согласиться с утверждением о необходимости выделения критериев для построения типологии двуязычия в художественном творчестве [см.: Гируцкий, 1990, 179]. При разработке типологии художественного билингвизма существенным оказываются социолингвистический, психолингвистический и лингвистический аспекты. С социологической точки зрения выделяется национально-русское двуязычие и, в зависимости от ареала распространения той или иной формы, вычленяются типологические зоны литературного двуязычия. Совершенно справедливо замечание А. А. Гируцкого об отсутствии сравнительных исследований появления художественного билингвизма в различных формах и в различных регионах [см.: Там же, 178]. Последнее дало бы возможность создать достаточно полную и точную структуру художественного двуязычия в зависимости от специфики контактирующих языков. В собственно лингвистическом плане при рассмотрении художественного билингвизма особое значение имеет целенаправленный анализ употребления в художественном произведении, написанном на одном языке, элементов и/или прецедентных текстов на другом языке.
С определением статуса художественного двуязычия связан комплекс следующих взаимосвязанных критериев:
1) функционально-стилевой — принадлежность к зоне художественных текстов: не всякое произведение носит действительно литературный характер, одно из главных требований — подлинная литературность;
2) собственно лингвистический, предполагающий включение в произведение элементов всех форм языкового существования, при этом необходимым условием является владение писателем двумя языками;
3) социолингвистический (демографический), связанный с определенным возрастом и образованием автора, его социальным статусом, языковой средой обитания.
Комплекс критериев художественно-литературного двуязычия представляет определенную ценность в ситуации выявления отдельных сторон двуязычия, характерных для конкретного региона, в частности для Казахстана. Языковой ситуации в Казахстане, как уже отмечалось, посвящена монография Б. Хасанова. Отмечая продуктивность разработанного Б. Хасановым комплексного подхода к проблеме казахско-русского билингвизма, мы критически оцениваем суждение автора об обязательном употреблении на территории Казахстана двух языков. Не вполне ясно, какие формы языкового существования имеются в виду и какова степень формальной реализации обоих языков. Эти вопросы требуют исследования изнутри, на живом материале. Кроме того, языковая ситуация в Казахстане претерпела изменения. Тенденции, направления новейших изменений предстоит выявить. То же касается литературной ситуации.
До настоящего времени вопрос о том, каких писателей можно назвать двуязычными и какие произведения являются билингвистическими, остается нерешенным. Отсюда и различное отношение исследователей к типологии художественного билингвизма. Как относиться к национальным писателям, пишущим только на русском языке? С лингвокультурологических позиций представляется правомерным следующее рассуждение: «Конечно, если стать на точку зрения определения творческой принадлежности к той или иной литературе только по языку, то следует считать национальных писателей русскими писателями, разрабатывающим национальную тематику» [Гусейнов, 1972, 314]. Но если принять к сведению, что они знают национальный язык, отображают как бы изнутри национально-специфическое и своеобразное, что взгляд их на предмет исследования вбирает в себя всю сложную систему нравственно-психочувственных традиций, характеризующих духовный склад нации и находящих проявление в их творчестве, то мы должны признать, что О. Сулейменов — писатель все же казахский, В. Санги — нивхский.
Ч. Г. Гусейнов выделяет следующие типы художественного билингвизма: 1) творчество на национальном языке и авторский перевод на русский; 2) творчество на русском языке с последующим переводом на национальный; 3) параллельное творчество на национальном и русском языках без самоперевода; 4) временный или постоянный переход с двуязычия на одноязычие русское или национальное, при котором произведение не переводится автором на национальный язык в первом случае и русский — во втором; 5) творчество лишь на русском языке, которое причисляется к национальной литературе [см.: Там же, 314—315].
Нам кажется, что нет необходимости выделять особо четвертый тип литературного двуязычия: так или иначе речь идет о писателях-билингвах, пишущих на двух языках. Типология Гусейнова ценна еще и потому, что ее автор, являясь писателем-билингвом, все виды языковой деятельности, связанной с двуязычием, представляет через собственный опыт. Вместе с тем художественный билингвизм как форма особого мировоззрения, вероятно, эже, чем указанные виды языковой деятельности.
Хасанов, как и Гусейнов, полагает, что в сфере художественной литературы двуязычными могут быть создатели и художественных произведений (писатели), и художественных переводов (переводчики), а также их потребители (читатели). Таким образом, художественный билингвизм интерпретируется как ориентированное на читательскую аудиторию определенного типа творчество писателей-билингвов — создателей оригинальных художественных ценностей на двух языках.
Спорным является отнесение переводов к художественному билингвизму даже в том случае, если переводчик — билингв. Мы позволим себе не согласиться с данным утверждением. Если попытаться проанализировать ряд положений работы Хасанова, можно обнаружить противоречия в его суждениях. Так, по Хасанову, в соответствии с различной степенью реализации языковой способности писателя выделяется скрытое художественно-литературное двуязычие, в котором наблюдаются факты непредвиденного и, может быть, «авторски неосознанного совмещения в речи двух языковых стихий» [Хасанов, 1990, 192—193]. Думается, что писатель всегда отталкивается от замысла, реализуя цель, изначально связанную с эстетическими, стилистическими функциями вводимых в текст речевых элементов. Другими словами, средства разных языков являются фактами осознанного выбора.
Открытая форма литературного двуязычия, по мнению Б. Хасановаи многих других ученых, представлена творчеством писателей, пишущих на двух языках. Можно тем не менее создавать билингвистические тексты, используя в качестве постоянной основы лишь один из языков. Другими словами, эффект билингвизма проявляется в самом тексте независимо от того, написано ли данным автором произведение на другом языке. Можно согласиться с утверждением о том, что художественно-литературное двуязычие проявляется на уровне эксплицитного и имплицитного совмещения элементов языков и культур. В обоих случаях совмещение основано на синтагматическом соположении разноструктурных элементов двух языков, которые, не разрушая коммуникативно-эстетического единства текста, сохраняют свою информативность, а следовательно, и художественную ценность.
Непонятно, почему Б. Хасанов отказывает всем русскоязычным писателям в статусе писателей-билингвов. Последнее не соотносится с утверждением о том, что «в образной системе произведения, написанного на втором языке, отражается влияние родного, или первого, языка автора, представляющего мировосприятие его нации» [Хасанов, 1990, 193].
Важно то, что, совмещая в произведении элементы двух культур, обращаясь к русскому языку как к форме создания произведения, писатель создает глубоко национальное произведение с ярко выраженной национальной спецификой.
А. А. Гируцкий предлагает схему художественного двуязычия, в соответствии с которой выделяются два вида художественного билингвизма — оригинальное творчество и художественный перевод. Он отмечает, что оригинальное творчество, в свою очередь, может быть представлено творчеством на неродном языке и творчеством на двух языках; художественный перевод — авторским переводом и профессиональным переводом. В качестве разновидности художественного билингвизма выделяется творчество на родном языке с использованием элементов другого, например, произведения белорусских писателей, пишущих на родном языке и широко использующих русизмы [см.: Гируцкий, 1990, 175].
В. В. Иванов, Н. Г. Михайловская, В. М. Панькин различают три типа литературной билингвистической деятельности. К первому они относят самоперевод, т. е. создание произведения на национальном языке с последующим переводом на русский. Перевод осуществляет сам автор данного произведения, т. е. создание оригинала на русском и его переложение на национальный язык осуществляется самим писателем. Ко второму типу они относят творчество национальных писателей на двух языках, но без самоперевода: одни свои произведения писатель создает на национальном языке, другие — на русском, а переводят его произведения как в том, так и в другом случае профессиональные переводчики. К третьему типу относятся тексты национальных писателей на русском языке [см.: Иванов и др., 1986].