Т. В. Матвеева
В современной лингвистике используется немало терминов точных наук: симметрия, вектор, валентность и мн. др. Часть подобных терминов восходит к физике (поле, ядро, динамика, статика ), но среди них нет ключевого понятия, связывающего, по представлениям этой науки, все явления природы - нет термина энергия. Об отсутствии лингвистических терминов энергия и энергетика единодушно свидетельствуют словари лингвистических терминов и лингвистические энциклопедии. Нет ли здесь не только терминологической, но и теоретической лакуны?
Оговоримся: история языкознания термин энергия знает. В известной дихотомии В. фон Гумбольдта еrgon - еnergeia последнее обозначает языковой процесс ( < греч. еnergeia - действие, деятельность), в отличие от языка как оконченного, свершенного дела. В качестве лингвистического историзма термин энергия, энергейа-и входит в научную и справочную литературу 1 . Дихотомия Гумбольдта в дальнейшем была оттеснена концепцией Ф. де Соссюра, различавшего lange, parole и langage (язык, речь и речевую деятельность), а позднее укреплением термина речевая деятельность. Термин энергия ушел в историю лингвистики. В то же время энергия как общеязыковое слово и научная метафора, а также все словообразовательное гнездо на основе данного слова активно используется при характеристике речи и текста и не менее активно - для прямой характеристики человека и его действий. Возможно, именно общеязыковая жизнь слова энергия мешает отождествлению понятий "энергия" и "действие, деятельность": лексическое значение слова энергия содержит качественный компонент.
В физике данное понятие связывают с категорией меры явления, а именно с общей количественной мерой различных форм движения материи. При этом сама энергия количественно измерима и пропорциональна мере движения 2 (Лойфман 1960). Применительно к отдельному явлению мера - сложное образование: "Конкретной вещи присуще множество качественных признаков разного порядка, поэтому мера складывается из совокупности мер этих признаков" 3 .
В лингвистике категория меры явления вовлечена в концептуальные построения, достаточно сказать, что именно количественные и качественные различия положены в основание классификации стилистических значений Ш. Балли, и он же предупреждал о том, что простое количественное различие объектов восприятия или мысли не имеет отношения к стилистике 4 . Идеи Ш. Балли получили свое дальнейшее развитие, причем параметр меры в его количественной (сема интенсивности, чрезмерности) и качественной (сема эмоциональной и др. субъективной оценочности) разновидностях трактовался субстанционально: в аспекте природы, содержания и функции количественнно-качественного компонента языковой единицы. В настоящее время в исследованиях по экспрессивности языковых знаков 5 , как правило, выделяют семы эмоциональной (шире, субъективной оценки) и семы интенсивности. Соотнеся данную классификацию с областью меры явления, получаем выделение качественных и количественных параметров меры.
Однако собственно движение как направленное изменение, базисный компонент энергии, который и характеризуется мерой, остается вне поля зрения исследователя, за исключением группы экспрессивных глаголов движения. Впрочем, и они попадают в план изучения не за счет базовой семы движения, а за счет количественных и качественных приращений к ней.
Аналитические потери такого подхода очень велики. При всей полноте описания субъективно-характеризующей семантики языковых и речевых фактов проблема экспрессивности в языке, речи и тексте до сих пор не имеет целостной концептуальной опоры, а экспрессивность, как и раньше, преимущественно приравнивается к эмоциональной оценочности (эмотивности). Кроме того, лингвистическая экспрессиология буквально увязла в бесконечных выяснениях соотношения понятий экспрессивности, субъективной модальности и эмоциональности (эмотивности).
Между тем, исходя из основных положений о тексте (а мы общаемся именно посредством текстов), он создается на основе авторского целеполагания. Исходный импульс создания текста - цель автора, собственно текст - это воплощение речью движения к цели, направляемое авторской волей.
В семантических и стилистических исследованиях очень мало анализируется эта важнейшая категория, связанная с мотивировкой речевой деятельности и ее качеством, - категория воли (по Выготскому, мысль имеет аффективно-волевую подоплеку). Семантика воли и волеизъявления по определению связана с интенсивностью и движением к цели. По данным энциклопедического словаря, воля - это "способность к выбору деятельности и внутренним усилиям (выделено мной. - Т. М.), необходимым для ее осуществления" 6 . Вспомним также показания речевой практики - стандартные словосочетания сила воли, сильная воля, волевое усилие и т. п. Воля несводима ни к эмоциональному или рациональному видам деятельности в отдельности, ни даже к сознанию и деятельности в целом. "Осуществляя волевое действие, человек противостоит власти непосредственно испытываемых потребностей, импульсивных желаний: для волевого акта характерно не переживание "я хочу", а переживание "надо", "я должен", осознание ценностной характеристики цели действия (выделено мной. - Т. М.)" 7 , - воля-включает в себя принятие решения. Категория воли имеет мощную экспликацию на всех уровнях языковой системы, в то же время, не будучи вовлечена в семантические классификации и связываема с категорией экспрессивности, она мало изучается применительно к тексту.
Целевая обусловленность как смысловой стержень текста определяет значимость категории движения во всех ее проявлениях (цель предполагает движение к ней). Второй, после сферы воли, сферой аналитических потерь можно считать то, что при количественно-качественной (мерной) характеристике текста не учитывается признак движения в любом количественном выражении. Поскольку именно движение составляет вектор количественных изменений, приводящих при нарастании к изменениям качественным, данный признак должен учитываться как в своем нулевом проявлении (покой), так и на любой градационной отметке, свидетельствующей о проявлении энергии, и уже первая степень проявления признака, отраженная в нейтральной лексике с семой движения (например, идти, бежать), создает слово-энергему. Конечно, языковой факт, отмеченный наличием компонента интенсивности (например, экспрессивный глагол движения лететь как "очень быстро идти, бежать"), будет обладать большей степенью энергии, но это уже количественное различие одноплановых единиц. При динамическом рассмотрении текста могут быть выделены не только крайние состояния текстового поля движения - покой и собственно движение как направленное изменение, но и промежуточное между ними состояние напряженности как количественной подвижки к утрате покоя 8 . Реализация идеи движения может прослеживаться в фонетико-интонационной, лексической и грамматической сферах, в ритмике текста, в области текстовых категорий векторного характера (текстовое время) или с составляющими векторного характера (субкатегория векторного пространства).
Ни одна из выделенных и действующих в языкознании семантических универсалий (эмотивность, оценка, интенсивность), и даже понятия "воля" и "движение" не способны выступить как объединяющее их все, не обнимают их все. Из этого следует необходимость понятия более сложного состава и более высокого ранга абстракции. Термины экспрессия, экспрессивность, как следует из сказанного выше, также непригодны для этой роли. А вот традиционный термин физики и одновременно реальное употребительное слово общего языка энергия соединяет в себе все названные смыслы: указание на чувство и на силу, на волю как осуществляемый автором сознательный выбор и движение к цели, а стало быть, и на ценностный подход к действию (у В. И. Даля энергия определяется как "постоянство, твердость, стойкость, выдержка, неутомчивость, яростливость" 9 ). Более того, реально даже наличие смысла "вера", также содержащего в себе компонент целенаправленности: вера - это "твердая убежденность в исполнении чего-либо". Поддержкой служит интуиция Л. Н. Толстого. В письме Н. Н. Страхову он писал: "… все как будто готово для того, чтобы писать - исполнять свою земную обязанность, а недостает толчка веры (здесь и далее в цитате выделено мной. - Т. М.) в себя, недостает энергии заблуждения; земной стихийной энергии, которую выдумать нельзя" 10 .
В коммуникативном плане энергия прямо пропорционально связана с воздействием на адресата: целенаправленное усилие адресанта речи оказывает сопоставимое по мере влияние на адресата. В плане разграничения психолингвистического и собственно лингвистического аспектов явления следует, вероятно, различать энергию как психолингвистическую категорию (авторская энергия, энергия авторской воли, энергия личности) и энергетику как текстовую категорию: авторскую энергию, воплощенную в речевой материи текста. Именно второй термин и предстает синтезирующей единицей, вбирающей в себя распространенный термин экспрессивность и способной полнее и объективнее служить для характеристики воздействующих качеств слова (или иного отдельно взятого языкового средства), высказывания, целого текста.
Попробуем продемонстрировать высказанные положения в эскизном наблюдении над энергетикой отдельных текстов, стараясь возможно более полно выявить и учесть энергемы - языковые, речевые, собственно текстовые единицы речевого целого, наделенные тем или иным компонентом энергии или их совокупностью.
Материалом для наблюдений служит политический дискурс. Отобраны тексты двух политиков, один из которых, по интуитивным общим впечатлениям, достаточно явно недобирал очков за счет слабой энергии своих выступлений, другой же всегда имел дополнительные дивиденды от слушателей именно за счет яркой энергетики текста. Это Е. Т. Гайдар и В. В. Жириновский 11 . Сравнение ведется на текстах одного и того же жанра, более того, избрана однотипная ситуация: выступление на съезде политической партии в роли ее лидера. Область сравнения - категория воли и категория движения, динамики - с неизбежностью раскрывается фрагментарно, по самым явным смысловым линиям.