И.Н. Куксин
Институт конфискации с уверенностью можно назвать одним из самых сложных и спорных не только в отечественной уголовно-правовой науке, но и в российском обществе в целом. На протяжении последних нескольких лет мы были свидетелями острейшей полемики, в которой участвовали юристы, политики, общественные деятели и журналисты.
В итоге острых полемических споров конфискация вернулась в российское уголовное право, однако в совершенно новом качестве. Это уже не наказание, а «иная мера уголовно-правового характера».
В последнее время вопрос конфискации, как вида уголовного наказания, вновь стал предметом обсуждения. Вызвано это тем, что Президент РФ поручил до 15 апреля 2012 года внести в Государственную Думу проект федерального закона, устанавливающий систему контроля за крупными расходами лиц, занимающих государственные должности федеральной государственной службы, и иных публичных должностных лиц, а также за соответствием расходов этих лиц декларируемым ими доходам.
Когда Государственная Дума исключила из Уголовного кодекса РФ ст. 52, многие посчитали это гуманным и справедливым актом. На самом деле, на основе действовавшей указанной статьи Уголовного кодекса РФ могло быть конфисковано все имущество осужденного, включая его долю в общей собственности. Нельзя было изъять только жизненно необходимые предметы: одежду, обувь, домашнюю утварь. Понятно, что при этом страдали не только сам преступник, но и вся его семья. Решение Государственной Думы было верным, если бы вместе с водой не выплеснули ребенка. Да, конфискация имущества, которым осужденный владел законно, несправедлива и должна быть отменена. Но ведь во многих случаях обнаруживается и такое имущество, которое было украдено у государства или у частных лиц. И подчас это огромные суммы. Тут и дома, и заграничные виллы, и автомобили, и даже самолеты, не считая колоссальных банковских вкладов. Когда речь заходит о беззаконии, творимом чиновниками, оценивать ущерб только деньгами нельзя. Он гораздо масштабнее. Прежде всего потому, что эти преступления подрывают у людей доверие к государству в лице государственных структур. Именно поэтому наиболее важным направлением на современном этапе развития российского общества является борьба с коррупцией в органах государственной власти, где ее проявления наиболее опасны.
Еще древние римляне говорили, что величайшее поощрение преступления — безнаказанность. Римляне, расследуя преступления, первым делом задавали вопрос: «Кому это выгодно?» Поставим этот вопрос и мы. И легко ответим на него. Вряд ли это в интересах мелких воришек, сдавших в утильсырье свинцовые трубы. Каждый сознательный гражданин понимает, что речь идет о воротилах, похитивших миллионные и миллиардные суммы. Из множества уголовных дел, связанных с мошенничеством, коррупцией и воровством, приведем три примера. Так, коррупционеры всех мастей за 2011 год причинили ущерб в 4, 7 миллиарда рублей. Средний размер взятки составил 236 тысяч рублей [11]. В 2011 году только в городе Москве возбуждено почти 500 уголовных дел коррупционной направленности. Ущерб по ним оценивается следствием в сумму, превышающую 300 млн. рублей [2].
Согласно докладу председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина, сделанному на заседании коллегии СК, посвященном борьбе с коррупцией, при общем снижении преступности на 6 %, кривая правонарушений коррупционной направленности в 2012 году заметно подскочила вверх. За восемь месяцев текущего года выявлено более 40 тысяч таких преступлений, причем около 8 тысяч из них пришлось на долю взяточников. В первом полугодии в производстве СК находилось 15 852 уголовных дела коррупционной направленности. Это почти на треть больше аналогичного периода прошлого года [1].
Надо думать, что эти люди готовы понести любое наказание, связанное с лишением свободы, лишь бы деньги остались целы. Отмена конфискации украденного имущества — лучший для них подарок. По словам главы Национального антикоррупционного комитета Кирилла Кабанова: «У нас коррупция — это не ментальность и не традиция. Это самый доходный бизнес в России: она имеет все признаки бизнеса. Сегодняшние реалии — 1 трлн. только на откате, причем идеология бюрократии изменилась: сейчас она выражена словами “заработать и вывести”» [3].
Возрастает агрессивность и жестокость преступников, их противодействие силам правопорядка. Преступная деятельность для значительного числа лиц превращается в основной источник существования. Качественные изменения структуры преступности, обусловленные обострением противоречий в различных областях жизни, падение нравственности, несовершенство уголовного законодательства и серьезные упущения в правоприменительной практике объективно ведут к ускоренному увеличению уровня преступности как социального явления, так и интенсивного формирования ее наиболее опасных, организованных форм.
В этих условиях важнейшее место в борьбе с преступностью отводится уголовно-правовым средствам, а в их рамках — институту наказания. Это обусловлено прежде всего тем, что институт наказания является особым инструментом для охраны личности и собственности, общества и государства. Наказание как мера государственного принуждения была, есть и будет мощным средством решительного воздействия на преступность. Наказание является одним из важных государственных рычагов локализации и нейтрализации преступности в стране. Следовательно, упразднение конфискации имущества, как вида уголовного наказания, воспринимается как существенное ослабление института наказания в целом, а значит, снижение уровня и качества борьбы с преступностью, и как вывод — ослабление государства.
Отмена в декабре 2003 г. Государственной Думой этого вида наказания в российском обществе воспринято далеко неоднозначно, в целом негативно. Так, в Открытом письме шестнадцати академиков и профессоров Москвы, Санкт-Петербурга и Владивостока говорилось, что отменой конфискации защищены многочисленные преступные доходы, и это будет способствовать лишь дальнейшему безнаказанному ограблению страны. Отрицательная оценка отмены конфискации имущества была высказана представителями правоохранительных органов, прокуратурой, неоднократными заявлениями Генерального прокурора РФ, да и самими депутатами.
В апреле 2005 г. Мосгордума рассмотрела законопроект, предлагающий восстановить в Уголовном кодексе РФ статью о конфискации.
Сегодня самые мощные и финансово оборотистые преступные группировки сложились в наркобизнесе. Именно там накапливаются полученные преступным путем денежные средства, не меньше миллиарда в год. Их «отмывают», чтобы позднее вложить в незаконную деятельность.
Генеральная прокуратура РФ предлагает принять специальный закон «О конфискации имущества», полученного в результате террористической деятельности либо используемого для террористической или поддерживающей ее деятельности.
Введение конфискации как вида дополнительного наказания станет сдерживающим фактором для разгула преступности. По замыслу законодателей она должна существенно подорвать материальное благополучие тех же наркокоролей, если они и их сообщники начнут терять дачи, дорогие квартиры, машины.
Но возвращение этой нормы в Уголовный кодекс РФ с явной очевидностью тормозят какие-то силы. Олигархическо-финансовые кланы, пришедшие к власти в современной России, защищают свои интересы и имущество, нажитое в ходе преступной приватизации 90-х годов прошлого столетия, ограбления народа и разграбления природных ресурсов страны, продолжающееся и по сей день. В дискуссии, развернувшейся в средствах массовой информации по поводу конфискации имущества уже в начале 2012 года, многие отчаянно защищали позицию предыдущей Думы, отменившей эту меру. И упорно утверждали, что конфискация означает изъятие всего имущества у осужденного и его семьи. То есть утверждалось то, чего уже нет. По незнанию ли это, или, как иронизируют юристы, «ошибка со злым умыслом»?
Итак, конфискацию имущества как дополнительное наказание за совершение ряда тяжких и особо тяжких корыстных преступлений нужно как можно быстрее восстановить в Уголовном кодексе РФ. Снижение карательного содержания уголовного наказания отрицательно сказывается на борьбе за правопорядок и законность. Выводы отдельных авторов о том, что само по себе применение того или иного наказания не влияет на число совершаемых преступлений, не имеют подлинного научного и практического обоснования. Целесообразно было бы расширить сферу применения этого вида наказания в первую очередь на корыстные преступления.
Широкому применению отмененной ст. 52 Уголовного кодекса РФ препятствовали некоторые конструктивные недостатки, которые устанавливали основные параметры конфискации имущества. Так, в первой части статьи 52 Уголовного кодекса РФ указывалось, что конфискуемое имущество должно быть собственностью осужденного. Между тем следственная и судебная практика свидетельствуют, что преступники нередко заблаговременно оформляют принадлежность имущества на своих родственников или посторонних подставных лиц. Действующее уголовное и уголовно-исполнительное законодательство не создает прочной правовой базы для изъятия ценностей в таких случаях. Определенный эффект может дать применение статьи 81 УПК РФ. Однако в ней говорится о деньгах и иных ценностях, полученных в результате совершения преступления, которые в соответствии с пунктами 2 и 2-1 части 1 статьи 81 УПК РФ признаются вещественными доказательствами и в силу пункта 4 части 3 статьи 81 УПК РФ подлежат обращению в доход государства с приведением в приговоре обоснования принятого решения.
Вторым конструктивным недостатком утратившей силу статьи 52 УК РФ являлось установление конфискации имущества лишь за тяжкие и особо тяжкие преступления, совершенные к тому же исключительно из корыстных побуждений. Тем самым блокируется возможность применения конфискации к преступникам, которые сколачивают огромное состояние за счет преступлений, не отнесенных законодателем к категории тяжких, а тем более особо тяжких (ст. ст. 165, 171, ч. 1 ст. 172, ч . ч. 1 и 2 ст. 174, 174-1, 175, ст. 176 , ч. ч. 1 и 2 ст. 178, ст. ст. 184, 185, 192, 194, 196-198, 201, 202, 204 УК РФ).