О.А. Сулейманова
В современной лингвистике в принципе сложились традиции экспериментальной работы; лингвисты в рамках различных парадигм опираются на экспериментальные методики, которые, однако, не всегда эксплицированы, что может приводить к разногласиям в интерпретации результатов экспериментов и к сомнениям в их валидности. Это может обусловливаться также и тем, что нечётко определены особенности видов лингвистического эксперимента. Так, по-прежнему распространено представление, что семантический эксперимент — это разновидность полевого, «регистрирующего» языковые факты; или что он схож с психолингвистическим — к нему предъявляются требования, которым он по определению не должен соответствовать. Возникает необходимость чётче разграничить психолингвистический, типологический и семантический эксперимент, а также эксплицировать ключевые требования к ним.
Основные виды лингвистических экспериментов. Виды экспериментов, при определённых общих принципах, различны по своим исходным познавательным установкам, задачам, формату проведения и прогнозируемым результатам — т. е. по ключевым параметрам, и таким образом, например, семантический эксперимент имеет мало общего с применяемыми в психолингвистике, в лингвистической типологии, где сложились свои традиции экспериментальной работы.
Характер исследуемого материала. В лингвистической типологии «изучаемый язык не является родным и на начальной стадии может быть вообще неизвестным» [2: с. 39] для исследователя; важно введение в круг интересов новых языковых пространств с целью расширения доказательной базы [2: с. 40]; ставится задача накопления корпуса данных, на основе которых далее выявляется системно закодированная языковая система; результаты типологических экспериментальных исследований часто ориентированы на лингвиста, не знающего данный язык. Для семантики, напротив, важно исследовать либо родной, либо хорошо изученный иностранный язык — описание строится на основе уже описанной единицы, результаты анализа ориентированы на применение в преподавании, в лексикографии. В психолингвистике исследование может строиться на материале как родного, так и неродного языка, необходимым условием является его хорошее знание (что сближает его с семантическим экспериментом).
Цель описания. В семантическом эксперименте ставится задача получения в конечном итоге адекватного описания семантики языковой единицы. При проведении психолингвистического (ассоциативного [11], многофакторного шкалирования, анкетирования, составления денотатной цепочки, классификационного [4]) эксперимента ставится задача выяснить, как представлены ментальные сущности — структуры (языкового) знания (как правило, языковые единицы) в сознании индивида (носителя языка) и общества, насколько тесна/опосредована связь между ними и под. (Не исследуется семантика языковой единицы — то, что дано нам в индивидуальном и совокупном языковом опыте, то, что можно «наблюдать» при их употреблении — напротив, исследуется то, как взаимодействуют единицы в языковом сознании, т. е. то, что не поддаётся никакому наблюдению.) Так, в экспериментальном исследовании имён цвета в известной работе РМ. Фрумкиной [11] на основе метода свободной классификации устанавливается кластерная структура поля цве- тообозначений, устанавливается степень близости единиц-цветообозначений, их «родства». По сути, ассоциативный эксперимент позволяет воссоздать глубокие связи между словами и соответственно между явлениями объективной действительности [6: с. 27]. Типологический эксперимент ставит задачу получения описания языковой системы — на фонетическом, морфологическом, лексическом и синтаксическом уровнях, что получает выражение в практически направленных проектах — в виде описаний грамматик и основанных на них практических учебников, фонетических и морфологических систем.
Формат работы. Различия в целях и задачах исследования определяют различия в формате работы с информантами—в полевой лингвистике используется свойство информанта «бесконтрольно использовать язык в коммуникативных целях» [2: с. 271] в естественно / искусственно заданной ситуации. От него часто требуется создать текст (по теме, картинке) спонтанно, на основе ассоциаций [2: с. 272-273]. Важна спонтанность речи, естественное её производство. В семантическом эксперименте ситуация создается искусственно — информант не использует язык спонтанно, от него требуется оценить созданный исследователем/подобранный согласно заданным параметрам текст, обычно равный предложению или несколько больше (в целях обеспечения более однозначного контекста) с точки зрения его соответствия представлениям информанта о языковой норме — не требуется быстрота реакции, важна продуманность оценки, предполагающая способность информанта осознанно относиться к своей речевой деятельности и умение вдумчиво оценивать предлагаемое речевое произведение; при этом время оценивания предложений не ограничено. При проведении ассоциативного эксперимента упор делается на спонтанную реакцию индивида (первое, что приходит в голову), важна скорость реакции.
Количество информантов. В силу того что (семантические) отношения недоступны непосредственному наблюдению, особую значимость приобретает статистический параметр эксперимента — величина выборки, степень её репрезентативности определяет в конечном итоге валидность результатов. Иными словами, в семантическом эксперименте, равно как и в распространённом ассоциативном, где, — не имея иного доступа в ментальные структуры, — исследователь опрашивает большое число респондентов, именно статистика позволяет утверждать, что полученные результаты отражают представления не только данной конкретной группы индивидов, но валидны и для (в идеале — всего) языкового сообщества (или для предполагаемой группы).
В силу различий типов лингвистического эксперимента различно и требуемое количество (а также качество) информантов. Для семантического эксперимента, по разным данным, достаточно опросить 12-15 информантов [3]. Для определения достаточного количества информантов [7] проведено специальное исследование, в котором автор исходил из того, что каждая полученная от информанта оценка (представленная в цифровой форме — 1, 2, 3, 4) рассматривается (как это принято в математической статистике, оперирующей именно величинами, репрезентирующими экспериментальные цифровые данные) как случайная величина. Всякая случайная величина представляет собой сочетание детерминированной, объективной составляющей (отражающей языковую систему в нашем случае) и субъективной (отражающей субъективный фактор — настроение информанта, его самочувствие и др.). Опытным путём была получена совокупность оценок, которая далее обрабатывалась по хорошо разработанным методикам и алгоритмам математической теории вероятностей. Было выяснено, что хорошие результаты, попадающие в так называемый доверительный интервал, показаны уже на выборке в 2540 событий (величину выборки составляет произведение числа высказываний на число информантов), и увеличение числа высказываний/информантов уже не меняет общую картину. Проведя ряд таких специальных опытных опросов, мы пришли к выводу, что в норме достаточно опросить 5-8 информантов, при условии, что для опроса предлагается не менее 5 высказываний (с тем чтобы величина выборки и составила величину в 25-40 событий).
Помимо аппарата математической статистики в пользу данных цифр свидетельствует и весь формат семантического эксперимента, а именно: как отмечал ещё Л.В. Щерба, построив некую отвлечённую систему, необходимо проверять её на новых фактах, т. е. смотреть, отвечают ли выводимые из неё факты действительности. Иными словами, сделав какое-либо предположение о смысле того или иного слова, следует пробовать, можно ли сказать ряд разнообразных фраз, применяя это правило [12: с. 31-32]. Таким образом, выдвинув гипотезу и экспериментально её проверив, исследователь может далее строить высказывания с учётом данной гипотезы, поверяя её языковой практикой — оценивая (с опорой на своё языковое чувство) правильность или неправильность полученного высказывания (чего нельзя сделать, например, в психолингвистическом эксперименте, где непосредственно не наблюдаемы и не даны нам в чувственном опыте сведения о том, как организованы языковые значения в сознании индивида).
Тем самым каждый раз имеет место верификация описания (что невозможно при ассоциативном эксперименте — при проведении ассоциативного эксперимента для многократной верификации требуется специальная постановка эксперимента, исследователю дана лишь своя интроспекция, которая при ассоциативном эксперименте несвободна от теоретических установок исследователя).
Интроспекция. При обсуждении экспериментальных лингвистических практик спорными традиционно являются вопрос о статусе интроспекции и о том, насколько ей можно доверять. Сравним, например, работу [10], где автор полагает, что «в когнитивной науке данные, полученные в результате интроспекции, не считаются надёжным основанием», полагаясь при этом на более надёжные, по их мнению, бихевиористские методы (ссылаясь на работы Р. Гиббса) и далее симбиоз этих методов (с добавлением нейрофизиологии) [10: с. 46-47]. Как представляется, говоря об ограниченности описательной силы интроспекции, особенно при проведении семантического эксперимента, исследователи экстраполируют интроспекцию на два различных явления, что и заставляет их делать выводы о её бесперспективности как составляющей экспериментальной методики. Действительно, в семантическом исследовании имеет место опора на интроспекцию в случае, когда информант оценивает правильность/неправильность предлагаемого речевого произведения, делая это с опорой на свою интроспекцию, которую в таком случае точнее назвать не интроспекцией, а языковым чувством носителя языка.