Смекни!
smekni.com

Экономические проблемы Содружества Независимых государств (стр. 2 из 7)

Это происходит, прежде всего, из-за неконкурентоспособности местных го­товых изделий по сравнению с аналогами, импортируемыми из дальнего зарубежья. И рядовые потребители, и инвесторы предпочитают покупать пусть более доро­гие, но зато качественные и надежные то­вары, изготовленные в развитых странах рыночной экономики, где конкуренция вы­нуждает производителей постоянно со­вершенствовать свою продукцию. Импор­тируемые из дальнего зарубежья товары как бы выдавливают готовые изделия из внутрирегионального товарооборота Со­дружества, что ведет к возрастанию в нем доли топливно-сырьевых ресурсов, ме­таллов и других базовых товаров [16, стр. 105].

Таким образом, объективные пред­посылки для интегрирования нацио­нальных экономик здесь не улучшаются, а ухудшаются. С одной стороны, для взаим­ной торговли остаются все больше аграр­ные и топливно-сырьевые товары, кото­рые, как уже сказано, далеко не способ­ствуют интеграции национальных эконо­мик. С другой стороны, именно такие то­вары наиболее конкурентоспособны на мировых рынках, поскольку их качество определяется в основном самой природой и потому всюду более или менее одинако­во, а издержки их производства в Содру­жестве достаточно низки по мировым меркам. Поэтому их конкурентоспособ­ность в странах дальнего зарубежья га­рантирована.

В таких условиях производители базовых ресурсов закономерно устремля­ются на рынки этих стран, тем более, что там экспортные цены значительно выше, чем внутри стран СНГ или в торговле между ними. Естественно, что наибольшая пе­реориентация на дальнее зарубежье на­блюдается у тех стран СНГ, которые рас­полагают такими природными ресурсами и мощностями по их добыче (см. табл. 2 приложения). Это, прежде всего, Азербайджан, экспорт ко­торого в дальнее зарубежье в 2000 г. со­стоял на 93% из нефти, ее производных и других минеральных продуктов; Россия (доля нефти и других минеральных про­дуктов - 55,4%); Украина (черные и цвет­ные металлы - 45%, минеральное сырье -10%); Казахстан (металлы - 34%, мине­ральные продукты - 54%); Узбекистан (хлопок - около 80%); Таджикистан (мине­ральные ресурсы - 61%, цветные метал­лы - 56%)[4, стр. 17]. Характерно, что быстрый рост в последние годы доли дальнего зарубе­жья в экспорте Армении, Украины и Казах­стана в значительной мере обусловлен увеличением в его структуре удельного веса продукции базовых отраслей и умень­шением удельного веса готовых изделий.

Напротив, те страны СНГ, в экспор­те которых значительное место занимают готовые изделия и пищевые продукты, на­пример, Белоруссия или Молдавия не очень преуспели в освоении рынков за пределами СНГ и по-прежнему большую часть своего неконкурентоспособного в дальнем зарубежье экспорта направляют в страны Содружества. То же отчасти от­носится к Грузии и Киргизии. В этом одна из основных причин относительно умеренной переориентации этих четырех стран на дальнее зарубежье.

Ограниченность выхода этих стран за пределы СНГ как экспортеров обуслов­ливает и относительно скромный удельный вес дальнего зарубежья в их импорте. Это означает, помимо прочего, и ограничен­ность их возможностей ввозить новейшее оборудование для переоснащения соб­ственной промышленности на уровне ми­ровых стандартов. Следовательно, у таких стран заторможенный выход на рынки дальнего зарубежья является, по-видимо­му, долговременной тенденцией, предоп­ределяющей длительную их ориентацию на рынок СНГ.

Но почему до самого последнего времени такие типичные экспортеры топ­лива и цветных металлов, как Туркмения, Киргизия и Казахстан отставали от других стран Содружества по степени выхода на рынки дальнего зарубежья? Они могли бы не менее успешно, чем Азербайджан или Россия сбывать там свои минеральные ресурсы, если бы существовала соответ­ствующая транспортная инфраструктура. В свое время она создавалась так, чтобы обеспечивать топливом и сырьем основ­ные индустриальные регионы СССР – Центр, Урал, Алтай, Донбасс и т. п. Необ­ходимые для перевозки таких крупнотон­нажных грузов железнодорожные и трубо­проводные магистрали, которые связыва­ли бы эти континентальные республики с дальним зарубежьем, почти отсутствуют. Попытки же Туркмении поставлять свой газ в Европу через российские газопрово­ды оказались разочаровывающими. Такие магистрали постепенно вводятся в строй, и это, скорее всего ускорит переориента­цию Центральноазиатских стран на рынки Китая, Турции, Ирана и другие регионы дальнего зарубежья. И их внешнеэконо­мические предпочтения закономерно еще более переместятся с России и СНГ в це­лом на дальнее зарубежье.

Поэтому национальные экономики стран СНГ продолжают "разбегаться" в разные стороны. Россия, ко­нечно, все еще остается главным центром экономического притяжения для осталь­ных стран Содружества. Но ее доля в экс­портных поставках даже ближайших со­седей (Белоруссии, Украины, Молдавии и Казахстана) неуклонно снижается. Еще быстрее ослабевают торговые связи меж­ду остальными странами СНГ.

Минувшее десятилетие показало, что объективные условия для интегриро­вания экономик стран СНГ не улучшились, а значительно ухудшились, не говоря уже о том, что их хозяйственные механизмы в большинстве случаев стали менее схожи­ми, а значит, и менее совместимыми, чем были в начале 90-х годов. Так, по оцен­кам Европейского банка реконструкции и развития, в 2002 г. доля частного секто­ра в формировании ВВП Армении и Рос­сии составляла 80%, Грузии, Казахстана и Украины - 65%, Азербайджана и Кир­гизии - 60%, Молдавии и Таджикистана - 50%, Узбекистана - 45%, Туркмении - 25%, а Белоруссии - лишь 20%. Можно ли интегрировать белорусскую экономи­ку с российской, если участие государ­ства там в 5 раз выше, чем у нас? Или хотя бы с украинской и казахской, где оно в 3,3 раза меньше, чем в Белоруссии? В таких условиях не приходится рассчиты­вать на то, что ситуация с экономическим интегрированием этих стран в ближай­шем будущем может измениться к лучше­му [4, стр. 22].

Вопреки таким реалиям ряд стран СНГ упорно стремится переломить дезинтеграционные процессы. И делают это пу­тем последовательного усложнения выдвигаемых задач и расширения полномочий интеграционных институтов. Обратите внимание: вначале (правда, после явного провала Соглашения 1992 г. о принципах таможенной политики) предполагалось создать зону свободной торговли. Это наиболее простая и приемлемая для всех форма организации взаимного товарооб­мена, которая связывает тарифно-тамо­женную политику государств-членов толь­ко в части их взаимной торговли, остав­ляя полную свободу действий в отношении всех других торговых партнеров. Вполне очевидно, что чем большая доля внешне­торгового оборота страны ориентирована на таких "внешних" партнеров, тем мень­ше ей хочется связывать себе руки в от­ношениях с ними единой тарифно-торго­вой политикой [13, стр. 73].

Однако, несмотря на возрастание такого объективно тормозящего фактора (см. табл. 2 приложения), в 1995-1996 гг., как уже сказано, пять стран во главе с Россией, не доведя до конца формирование зоны сво­бодной торговли, решают создать тамо­женный союз. Это обязывает всех его уча­стников иметь единую таможенную терри­торию и, соответственно, единый тариф­ный барьер по отношению к третьим стра­нам, а следовательно, и проводить единую внешнеторговую политику в отношении всего остального мира. Тем самым должен быть положен конец самостоятельности государств-членов "пятерки" в их торго­вых отношениях с прочими странами. Это, естественно, идет вразрез с их нацио­нальными экономическими интересами.

Ведь менее индустриализирован­ные страны СНГ предпочитают не вводить высоких импортных пошлин на готовые изделия (например, на автомобили) из дальнего зарубежья, тогда как Россия, Белоруссия и некоторые другие развитые государства Содружества, напротив, за­интересованы в создании внутри тамо­женного союза тепличных условий для своей обрабатывающей промышленности. Поэтому в таможенный союз в 1995-1996 гг. удалось включить только пять стран. Но и в таком узком составе каждая из них настаивает на длинном списке изъятий из единого согласованного тари­фа, оставляя для себя солидные бреши в этом барьере. Не удивительно, что за шесть лет существования "пятерки" уда­лось согласовать лишь 10% единых им­портных тарифов. Вместе с 50% изна­чально совпадавших это дает 3/5, но остальные 2/5 затрагивают жизненно важ­ный для каждой страны-участницы импорт и не поддаются приведению к общему знаменателю. А коли так, то единый та­рифный барьер в целом ввести невозмож­но.

Тогда решили преобразовать несо­стоявшийся Таможенный союз в Евразий­ское экономическое сообщество, предпо­лагающее еще более высокую степень ин­теграции. При этом предпринята попытка ужесточить процедуру принятия коллек­тивных решений: принцип единогласия заменен принципом квалифицированного большинства. Теоретически это позволя­ет той или иной коалиции стран внутри "пятерки" навязывать свою волю колеблю­щимся или строптивым ее членам.

Наконец, новая инициатива еще более амбициозна, поскольку единое эко­номическое пространство - это не только общая таможенная территория, но и общий рынок услуг, капиталов и рабочей силы, что в принципе предполагает либо тес­нейшую увязку рыночных курсов нацио­нальных валют, либо введение единой ва­люты типа евро в ЕС. Кроме того, это предполагает единую модель хозяйство­вания и очень близкие политические ре­жимы высокоразвитой демократии. При­мечательно, что и в этом случае не обо­шлось без усиления надгосударственного начала: объявлено о намерении создать межгосударственную комиссию по тор­говле и тарифам, независимую от нацио­нальных правительств. Похоже, что в этом плане мы окажемся впереди планеты всей. Органов, независимых от государств-чле­нов, нет ни в ЕС, ни в одном другом интег­рационном объединении.