| Номер кластера | ||||||
| 1 | 2 | 3 | 4 | |||
| городская местность | N | 2778 | 11585 | 18659 | 2746 | |
| % | 7.8 | 32.4 | 52.2 | 7.7 | ||
| сельская местность | N | 2328 | 6436 | 8197 | 430 | |
| % | 13.4 | 37.0 | 47.1 | 2.5 | ||
| Итого | N | 5106 | 18021 | 26856 | 3176 | |
| % | 9.6 | 33.9 | 50.5 | 6.0 | ||
Что касается различий между городской и сельской местностью в разделении по кластерам, они не слишком велики. Тем не менее, первый и второй кластеры, как видно, чуть активнее притягивает к себе сельские домохозяйства, а третий и четвёртый – городские. При этом, учитывая заметный перевес городских домашних хозяйств в выборке (равно как и в российском обществе в целом), первый и второй кластеры неверно было бы назвать «сельскими».
Таблица 11. Распределение домохозяйств разного размера по кластерам, % по строке
| Номер кластера | |||||
| 1 | 2 | 3 | 4 | ||
| 1 человек | 8.6 | 18.1 | 69.9 | 3.4 | |
| 2 человека | 11.1 | 30.0 | 53.6 | 5.3 | |
| 3 человека | 9.5 | 40.6 | 42.4 | 7.6 | |
| 4 человека | 8.9 | 43.5 | 39.6 | 8.0 | |
| 5 человек и более | 8.8 | 42.1 | 44.1 | 5.1 | |
| Итого | 9.6 | 33.9 | 50.5 | 6.0 | |
Значительные различия в составе кластеров наблюдаются по размеру домохозяйств. Основная часть хозяйств, состоящих из одного человека (70%) относятся к третьему кластеру. Можно предположить, что в существенной степени такой перевес формируется домохозяйствами одиноких пенсионеров (что хорошо согласуется с характеристикой третьего кластера как малоресурсного). Напротив, менее 20% из домохозяйств-одиночек нашли своё место в первом кластере. Первый кластер интенсивно притягивает к себе расширенные домохозяйства, состоящие из 3 и более человек (более 40% таких семей). Первый кластер выделяется тем, что в него входит каждое десятое домохозяйство из 2 человек. Четвёртый же кластер вновь оказывается практически иррелевантен к данной группировке; можно лишь отметить, что чаще прочих к этой группе принадлежат не маленькие и не большие семьи (по 3-4 человека).
Таблица 12. Распределение домохозяйств по числу детей до 16 лет по кластерам, % по строке
| Номер кластера | |||||
| 1 | 2 | 3 | 4 | ||
| отсутствие детей | 9.9 | 29.3 | 55.3 | 5.4 | |
| 1 ребенок | 8.9 | 42.8 | 40.9 | 7.4 | |
| 2 детей | 8.9 | 43.7 | 40.4 | 6.9 | |
| 3 детей | 9.8 | 41.6 | 46.3 | 2.3 | |
| 4 и более детей | 4.7 | 26.2 | 69.2 | .0 | |
| Итого | 9.6 | 33.9 | 50.5 | 6.0 | |
Перекрёстная классификация по наличию детей расширяет предыдущее наблюдение для второго кластера – более 40% семей с детьми относятся к данной группе (группу «4 и более детей» в данном случае можно не рассматривать из-за её малочисленности; соответствующие ей проценты не слишком надёжны). Существенных зависимостей с остальными кластерами не просматривается.
Добавляют к пониманию сути полученных кластеров средние оценки натуральных доходов в денежном выражении. Для 1–4 кластеров они составили, соответственно, 3524, 3380, 2399, 2254 руб. (различия в средних значимы на уровне p<0,001 согласно F-критерию одномерного дисперсионного анализа). Первые два кластера, вероятно, за счёт чуть большей концентрации в них сельских домохозяйств имеют большие оценки поступлений натуральных ресурсов.
Исследователи современных тенденций в статистике потребления алкогольных напитков россиянами отмечают следующие особенности: вопреки расхожему мнению, заметна доля россиян, которые практически не употребляет алкогольные напитки; по этому показателю Россия не уступает многим развитым странам мира. По частоте (регулярности) употребления спиртного российские потребители также не выделяются в худшую сторону. Ещё один положительный момент связан с тем, что молодёжь предпочитает слабоалкогольные напитки крепким. Тем не менее, за последнее десятилетия наблюдается устойчивый рост как частоты, так и интенсивности потребления алкоголя, что ведёт к ещё большему обособлению групп российских потребителей, характеризующихся неумеренным потреблением спиртных напитков [1]. Заметно различаются региональные профили употребления спиртного [6]. Принимая тезис о допустимости в принципе употребления алкоголя, нельзя не отметить, что социальные, медицинские и культурные последствия низкой «культуры пития» очевидны, поэтому не к последним задачам социальных наук относятся установление социальных причин, норм и профилей потребления алкоголя, выработка практических рекомендаций по коррекции потребления алкоголя и отношения к нему в российском обществе.
Понимая важность подобных исследовательских задач, российские статистические органы в рамках выборочных бюджетных обследований домохозяйств выделяют расходы на потребление алкоголя отдельной строкой, а статистика розничного оборота представляет данные даже по видам алкогольной продукции в региональном разрезе. Отметим, что в новых статистических сборниках Росстата (начиная с 2005 г.), помимо традиционной российской классификации структуры расходов домохозяйств, публикуются данные по потреблению алкоголя в соответствии с Классификатором конечного индивидуального потребления по целям, созданном в соответствии с Международным классификатором индивидуального потребления по целям (COICOP). Однако в данной классификации потребление алкогольной и табачной продукции попадают в одну и ту же статью.
Следуя общемировой практике распространения важнейших статистических данных, Росстат начал пробную публикацию первичных (неагрегированных) данных выборочных обследований бюджетов домохозяйств, что открывает новые перспективы исследования потребительских расходов на микроуровне.
Поставив задачу исследовать, как связаны расходы на потребление алкоголя с прочими расходными статями бюджетов домохозяйств, мы получили, во-первых, оценки средних долей расходов на алкоголь в 10 децильных группах по располагаемым ресурсам (они варьируются от 1% в наименее обеспеченных до 3% в наиболее обеспеченных домохозяйствах со средним по выборке в районе 2%, что соответствует среднероссийскому уровню по оценкам Росстата), во-вторых, исследовали корреляции расходов на алкоголь и прочих потребительских расходов домохозяйств, представив их сначала в рублёвом выражении, а затем – в долях от общей суммы потребительских расходов в квартале. Основной результат – усиливающаяся положительная взаимосвязь расходов на продукты питания и расходов на питание вне дома с расходами на алкоголь при переходе от нижних децилей к верхним. Усиление отрицательной взаимосвязи расходов (в % выражении) на алкоголь и на непродовольственные товары объясняется наличием крупных непродовольственных покупок в состоятельных домохозяйствах, которые нивелируют процент затрат, приходящийся на алкоголь, продукты питания, услуги и прочие регулярные расходы.
Расходы по различным потребительским статьям в процентном выражении были стандартизированы для придания им одинаковой дисперсии и, следовательно, равного их учёта по последующем кластерном анализе. Разбиение 53 тысяч домохозяйств на 4 кластера с помощью метода k-средних обеспечило сильно неодинаковые по своему размеру кластеры, их которых 2 наиболее крупных (50 и 33% выборки) представляют типовую структуру потребления, соответственно, малообеспеченных и состоятельных домохозяйств. Достаточно специфический небольшой кластер (6%) представляет домохозяйства с выраженной доминантой расходов на питание вне дома (эта статья достигает в среднем 14% общих потребительских расходов). Хотя некоторые российские регионы оказываются представленными в этом кластере значительно большим числом домохозяйств, чем в среднем по выборке, устойчивой географической специфики, равно как и зависимости от других характеристик домохозяйства, выявить не удалось. Наконец, первый кластер домохозяйств обнаруживает значительную долю расходов на алкоголь в сравнении с остальными статьями. Здесь прослеживается чёткая географическая специфика: чаще других в данный кластер попадают домохозяйства национальных автономных округов и областей РФ (см. прил. 3).
Полученные кластеры могут получить более содержательную интерпретацию, будучи подвергнуты разложению по большему числу социально-демографических факторов. Такие характеристики в использованных микро-данных Росстата также представлены, однако нуждаются в дополнительных преобразованиях, связанных с экспортом и слиянием из других файлов. Другим направлением дальнейшего анализа может стать попытка построить аналогичную кластерную типологию, приняв к рассмотрению лишь данные домохозяйств, потреблявших алкоголь в период статистического наблюдения. Это позволит не смешивать в одних и тех же кластерах потребляющих и не потребляющих алкоголь, что, возможно, даст более яркие результаты по интересующим нас переменным.
Тапилина В.С. Сколько пьёт Россия? Объём, динамика и дифференциация потребления алкоголя / В.С. Тапилина // Социологические исследования. – 2006. – №6. – С. 85–94