Данная статья выносила предписание закона битися на поли послуху, а не потерпевшему. Удивляет непомерно высокая ставка денежного взыскания в пользу потерпевшего. Два рубля - это самая крупная денежная санкция, названная в Псковской Судной грамоте.
Татьба, или кража, делилась на квалифицированную и простую. К квалифицированной татьбе относилась крымская татьба, конокрадство, а также татьба, совершенная в третий раз. Квалифицированная татьба наказывалась смертной казнью (ст.7).
В исторической литературе дискуссионным является вопрос о том, ОС кого надо подразумевать под крымским татем. Проф. С.В. Юшков считает “крымской татьбой” кражу церковного имущества. Проф.М. М. Исаев полагает, что под “кримской татьбой” следует понимать не только кражу церковных вещей в собственном смысле этого слова, но и кражу имущества или товаров, хранящихся в подвалах каменных церквей. Авторы комментария и нового перевода Псковской Судной Грамоты Л.В. Черепнин, Алексеев Ю.Г. Псковская Судная Грамота и ее время. Л., 1980. С.42-43. Алексеев Ю.Г. Псковская Судная Грамота и ее время. Л., 1980. С.56. и А.И. Яковлев придерживаются иной точки зрения. Они полагают, что под “кримским татем” надо подразумевать вора, совершившего кражу в Кремле.
Простой татьбой считалась татьба, совершенная в первый и второй раз, за исключением татьбы из Крома и конокрадства. Простая татьба наказывалась продажей - денежным штрафом в пользу князя и вознаграждением в пользу потерпевшего.
В ст.1 говорилось: “Ож клеть покрадут за замком или сани под полстью, или воз под титягою, или лодыо под полубы, или в яме, или скота обкрадают, или сено сверху стога имать, то все суд княжой, а продажи 9 денег... “. Кража мелкого рогатого скота и домашней птицы регламентировалась специально ст.112. “А боран присуждать 6 денег, а за овцу 10 денег государю, а судьи 3 денги старая правда. А за гусак и за гусыню присуждать по 2 денга государю, на суде 3 денги; а за утицу, и за селезня, и за кур и за кокошь присуждать по 2 деньги”.
Как видно из указанных статей. Судная Грамота не различала кражи. из закр1>1тых помещений от кражи из открытых помещений. Независимо от того, откуда произошла кража, если она была совершена в первый или второй раз, виновный платил продажу в пользу князя в размере 9 денег.
Хотя в статье говорится лишь о продаже в пользу князя, но вероятно, что пострадавший также получал денежное вознаграждение от вора.
Что же касается кражи мелкого рогатого скота и домашней птицы, то в статье прямо указывается не только продажа в пользу князя в размере 2-3 денег, но и денежное вознаграждение в пользу потерпевшего.
Так наказывался вор за первую и вторую татьбу. Но “в третий ряд (раз) изличив живота ему не дати (крам) кромскому татю”, т.е. поступать с ним так, как с “кромским татем” (ст.8).
О происшедшей краже потерпевший должен был немедленно сообщать старосте, ближайшим соседям или посторонним лицам, которые окажутся на месте совершения преступления. Если кража произведена на пиру, то такое заявление должно быть сделано паровому старосте или гостям, но не хозяину дома, где происходил пир, так как это дело его не касается (ст.34).
Если потерпевший одновременно заявит на кого-либо подозрение, то подозреваемый может освободиться от ответственности, присягнув в том, что он не совершил эту татьбу. Присяга обычно совершалась на торгу, по закон разрешал в подобных случаях приносить присягу и на месте совершения кражи (ст.35).
Если украденная вещь через некоторое время будет обнаружена у какого-либо лица, но оно заявит, что эту вещь купило, то купивший украденную вещь должен указать того человека, у которого он купил. В этом случае Последний отвечал по суду перед потерпевшим. Это так называемый свод, известный еще в Русской Правде. Свод мог продолжаться от одного подозреваемого в краже до другого, до тех пор, пока, наконец, не будет обнаружено лицо, укравшее эту вещь.
В случае, если украденная вещь была куплена у неизвестного продавца и во время совершения этой сделки присутствовали свидетели, то достаточно показания четырех или пяти свидетелей на суде, чтобы подозреваемый в краже был оправдан.
Если подозреваемый не может указать лицо, у которого он купил украденную вещь, или представить 4-5 свидетелей, присутствовавших при покупке этой веши, то он должен принести очистительную присягу. В случае, если этот человек ранее не подозревался в краже, а сейчас своими соседями также не подозревается в этом, то он освобождался от ответственности. Это означало, что он не платил продажу в пользу князя и денежного вознаграждения в пользу потерпевшего, но был обязан вернуть украденную вещь ее собственнику.
Такой же порядок установлен и в том случае, когда вещь куплена в чужой земле или найдена где-либо, а другое лицо утверждает, что эта вещь у него украдена.
Примирение потерпевшего с преступником было возможно на любой стадии процесса по тем делам, по которым полагалась продажа в пользу князя и денежное вознаграждение в пользу пострадавшего. Такое примирение, в частности, было возможно и по Делам о татьбе и разбое. Поэтому если пострадавший отказывался от своего иска к вору или разбойнику, то в этом случае и князь лишался своей продажи с виновного. В ст.52 по этому вопросу говорится следующее: “А на татии и на разбойники же, чего истец не возьмет, и князю продажа не взяти”.
Такое примирение сторон было возможно по делам, по которым виновный наказывался продажей. Если же виновный совершил, например, квалифицированную татьбу, за которую полагалась смертная казнь, то такое примирение было уже невозможным. Это явствует из категорического предписания ст. ст.7 и 8 “тем живота не дати”, “и в третий раз изличив живота ему не дати”.
Псковская Судная Грамота выделяет некоторые преступные деяния, которые, не будучи грабежом в буквальном смысле этого слова, приравниваются по своей опасности к грабежу. Таким действием считалось самовольное взятие истцом какого-либо имущества у ответчика. Истец в этом случае привлекался к ответственности как разбойник. Кроме того, он должен уплатить: продажу в пользу князя в размере рубля, а также внести причитающуюся плату приставу. Ст.67 формулировала это положение следующим образом: “А истец, приехав с приставом а возьмет что за свой долг силою, не оутяжет своего истца, ино быти ему оу грабежу, а грабеж судить рублем, и приставное платит виноватому”.
По Русской Правде денежное вознаграждение в пользу родственников убитого называлось головничеством, а денежное вознаграждение в пользу потерпевшего по другим преступлениям называлось уроком.
Псковская Судная Грамота не знала специального термина для обозначения денежного вознаграждения в пользу потерпевшего или родственников убитого. Обычно Судная Грамота определяет это вознаграждение в следующих выражениях: “... а грабеж судити рублем... “ (ст.67); “А [за] баран присуждать 6 денег, а за овцу 10 денег государю”, т.е. хозяину (ст.112); “. ино за бороду присудили два рубля... “ (ст.117); “. ино им присуждать всем, за вси боеви, один рубль... “ (ст.120).
Сумма денежного вознаграждения в пользу потерпевшего указывалась в Судной Грамоте относительно редко. Так, в ст.117 за вырывание бороды присуждалось в пользу потерпевшего два рубля, за побои - один рубль 1 - (ст.120), за побои судебного привратника - 10 денег (ст.58), за оскорбление в присутствии суда-один рубль i(ct. Ill), за кражу барана - 6 денег, овцы - 10 денег, гусака, гусыни, утки, селезня, петуха и курицы - 2 деньги (ст.112). В остальных статьях, в которых были выражены нормы, регулируют, не преступления, хотя и говорилось о денежном взыскании в пользу потерпевшего, однако размер его не был указан.
В Русской Правде указывался размер виры и продажи, идущих в пользу князя, но размер головничества и урока Русская Правда не определяла. Нужно полагать, что размер головничества и урока был таков же, что вира и продажа.
То же самое можно сказать и в отношении денежного вознаграждения в эпоху Судной Грамоты. Вероятно, что это денежное вознаграждение по своему размеру было равно княжеской продаже. Виновный, который не мог уплатить причитающееся с него денежное вознаграждение в пользу потерпевшего, выдавался ему с головой, т.е. до отработки долга. Об этом, в частности, гласит ст.111: “А кто пред господою оударит на суде своего истьца, ино его в рубли выдать тому человеку, а князю продажа”. Но отработать крупную сумму было не легко. Поэтому вследствие такого долга человек со своей семьей должен был всю жизнь работать на своего кредитора.