Тема “Человек и природа” всегда была глубоко органична для отечественной поэзии. Она неизменно ставила рядом с человеком всё многообразие природы и открывала ему глаза на “трепет жизни”, на мудрую целесообразность, величие и гармонию, красоту родной земли. Природа всегда оставалась для творца источником прекрасного и вдохновляющего. Часто одно и то же природное явление привлекало разных поэтов в разное время.
Высокое чувство природы тонко передаётся русской поэзией. Причём образ природы никогда не бывает замкнут только в пейзажные рамки, это всегда нечто большее. М.Эпштейн писал, что “анализ пейзажных мотивов помогает понять не только национальное своеобразие русской поэзии, но и её историческое движение, так как эти мотивы стоят вне истории. Перемены становятся очевидными на фоне чего-то неизменного”1.
Образы природы, которая остаётся равной себе на протяжении столетий, позволяют проследить движение самой художественной образности, не смешивая его с движением изображаемой действительности. Особенность того или иного видения мира легче почувствовать, если предметом этого видения будет что-то стабильное, одинаковое для всех поэтов. В нашем случае это море, которое было привлекательным не только для русских поэтов.
Элегия В.А. Жуковского “Море” – одна из лучших и известных элегий поэта. Она написана четырёхстопным амфибрахием и белым стихом, которые позволили Жуковскому имитировать безмолвие моря, движение волн, колыхание морской поверхности. Море – новый для поэта образ. Жуковский изображает его в спокойном состоянии, в бурю, после неё.
Все три картины великолепны. В спокойной морской глади отражаются и чистая лазурь неба, и облака золотые, и блеск звёзд. В бурю море бьётся, вздымает волны, шум которых замечательно передан Жуковским при помощи аллитераций:
Ты бьёшься, ты воешь, ты волны подъемлешь,
Ты рвёшь, ты терзаешь враждебную мглу...
Создаётся полная иллюзия шипения кипящих, клокочущих волн. Трёхсложные стопы в приведённых строках разделены паузами, передающими мерные удары волн.
Но как бы ни было прекрасно море, не только его красота занимает мысли поэта. Он представляет морскую стихию живым, всё чувствующим, мыслящим существом. Этим объясняется обилие метафор, метафорических сравнений, олицетворений. Поэт обращается к морю с вопросами, словно к человеку: “Что движет твоё необъятное лоно? Чем дышит твоя напряжённая грудь?” Море остаётся загадкой для него. Раздумья приводят его к мысли о сходстве жизни земной и жизни морской стихии. Море из “земныя неволи” тянется к небу, чтобы обрести желанную свободу. Только там, в вышине, всё прекрасно и вечно. Состояние двух бездн – морской и небесной – волнует поэта: “Море у Жуковского оказалось живописным символом человеческой жизни. Традиционный аллегорический образ жизненного моря превратился в романтической системе поэта в символический. Тайна моря – это его постоянное влечение к светлому небу, внутренняя независимость от него, его отражение, яростный протест против враждебной мглы, скрывающей небесную чистую благодать, постоянный трепет, как бы боязнь утраты”2.
Всё в этой элегии было новым: художественный образ, философское звучание, отнюдь не элегическое настроение. Сохранился лишь привычный для Жуковского образ неба, всегда знаменовавший собой бесконечность в его произведениях.
В эту бесконечность он пристально вглядывался и замечал всё: движение световых потоков, переливы красок, поведение солнца и луны. В “Море” появляются две бесконечности – небесная и морская. Для определения одной из них поэт пользуется словом, которое потом станет любимым у Тютчева, – “бездна”.
По мнению Г.Н. Поспелова, жизнь моря в элегии Жуковского “осмысливается в свете религиозного идеала, стремления к потустороннему”3. Это стремление связано с развитием личностного сознания, всеобщей неудовлетворённостью окружающим миром.
Два года спустя было написано пушкинское “К морю”. История создания этого стихотворения хорошо известна, но вспомнить её на уроке стоит, так как это напрямую связано с его проблематикой. В изображении моря Пушкин следует романтической традиции: море у него – свободная, неукротимая стихия. Для опального поэта оно – символ свободы, и это лишний раз подтверждает упоминание о Байроне и Наполеоне, чьи имена для дворянской интеллигенции того времени связывались со свободой.
В поэтической речи, используемой для описания моря, у Пушкина и Жуковского много общего: “и блещешь гордою красой”-“и радостно блещешь звездами его”; “ты катишь волны голубые”-“лазурное море”; “бездны глас”-“над бездной твоей” и так далее. Оба поэта вдохновились южной природой, были покорены её красотой, создали сходные художественные образы. Чем же различаются стихи? Они различны по своей идее, проблематике. “К морю” написано в свете идеала гражданской свободы. Море для Пушкина полно неодолимой, неукротимой силы и этим дорого ему. Романтический образ морской стихии помог подчеркнуть свободолюбивое настроение поэта, его целеустремлённость. Пейзаж отступает на второй план, на первом – гражданское звучание лирического произведения.
Последним в этом ряду является стихотворение Ф.И. Тютчева “Как хорошо ты, о море ночное...”, написанное в январе 1865 года в Ницце, вскоре после смерти Е.А. Денисьевой. Стихотворение, как и другие произведения этого периода, отражает подавленное настроение поэта.
Отметим то, что, безусловно, роднит трёх поэтов, воспевающих морскую стихию. Для Тютчева море подобно живому существу: “В лунном сиянии, словно живое, // Ходит, и дышит, и блещет оно”. В его представлении великая морская зыбь свободна и прекрасна. Как и в стихотворении Жуковского, в стихах Тютчева возникают две беспредельности – небесная и морская.
Пространство распахнуто по вертикали, и две бесконечности связаны присутствием человека:
В этом волнении, в этом сиянье,
Весь, как во сне, я потерян стою...
Мы смотрим на море его глазами, он находится между двумя безднами и не просто вглядывается в природное явление, а всей душой проникается состоянием стихии, хочет с нею слиться. Ночь – время, часто упоминаемое в стихотворениях Тютчева о природе. Ночью природа, как никогда лучше, обнаруживает своё родство с бездной хаоса – прародиной всего сущего. Человек останавливается, поражённый величественным зрелищем, потрясённый сознанием, что оно так близко состоянию его души.
Это осознанное эстетическое чувство природы принадлежит довольно позднему времени: “Чтобы его обрести, человек должен хотя бы частично освободиться от природной зависимости, пройти достаточно далеко по пути культуры и, лишь оглянувшись, с её высоты рассмотреть то, что он знал всегда и в то же время как бы не замечал”4.
Всё живое на земле, по мысли Тютчева, существует в борении страстей. Человек – участник этих столкновений, этой борьбы. Но если гармония есть в природе, то её нет в душе человека. Поэт искал пути примирения между человеком и природой. Этот путь он видел в слиянии души человека с душой природы, с единой мировой душой (в духе идеалистической философии Шеллинга, его натурфилософских идей).
Подводя итог, мы говорим о том, что нового, в соответствии со своей эпохой, внёс каждый из поэтов в разработку традиционной темы “Человек и природа”. Понаблюдав за её развитием, можно сделать вывод о традиционном и новаторском в пейзажной лирике, о том, как постепенно описание природы в русской поэзии получало всё более глубокое содержание, философское осмысление. Изменения в системе поэтического мышления всегда тесно связаны со временем, в которое жил и творил художник слова, с философией и историей, эволюцией литературных жанров и направлений. Именно поэтому интересно проанализировать три стихотворения на одну и ту же тему разных поэтов.