Особо следует остановиться на проблеме психиатрических аспектов деструктивных культов и психологических особенностей лиц, наиболее уязвимых для манипулирования и духовно-психологического насилия. Вопрос о влиянии деятельности культовых новообразований тоталитарного толка на психическое здоровье столь же сложен, как и социально ответственен. Последнее определяется тем, что констатация факта причинения вреда здоровью в результате вовлеченности в секту может быть юридическим основанием уголовного преследования и снятия секты с регистрации как религиозной организации. Не менее сложен вопрос о том, насколько необходима и возможна психолого-психиатрическая помощь в социальной реадаптации и ресоциализации лицам, покинувшим или пытающимся покинуть секту. Вместе с тем, поступает все больше информации о развитии у вовлеченных в культовые новообразования тоталитарного типа психических изменений, в некоторых случаях несомненно болезненного характера. Нельзя игнорировать и тот факт, что у родственников уведенных в секту (их родителей, детей, супругов) нередко возникают стрессовые реакции на развал семьи, и здоровье этих людей также стало социальной проблемой. Следует подчеркнуть, что наиболее податливыми психологическому давлению вербовщиков в секты оказались лица крайних возрастных групп: (подростки, юноши и пожилые люди), а также лица уже имеющие те или иные факторы риска развития психической патологии или же страдающие таковой.
Распространяющихся на территории России тоталитарных сект характеризует ряд общих черт. Во-первых, претензии на истину в последней инстанции, полная нетерпимость или, по меньшей степени, снисходительно-пренебрежительное отношение к традиционным религиям. И не только к ним, но и к национально-духовным ценностям - это одна из причин, почему тоталитарные секты также называют деструктивными. Даже учение такой респектабельной "религии" как Церковь унификации Муна подводит своих адептов к уничижительному пониманию истории своего народа, к благоговейному отношению к Корее - родине бога Муна, и требует, чтобы ученики (к какой бы этнической группе они ни принадлежали) своим детям перед традиционным давали корейское имя. Во-вторых, внешняя благопристойность: все культовые новообразования провозглашают только самые добрые цели. Далее, эзотеричность - сокрытие истинных целей и последствий своей деятельности. В-четвертых - целенаправленное искажение священных текстов с их "подгонкой" под свои догмы. В-пятых, использование методов "психотехнологии" и жесткая изоляция своих адептов от доступа иной информации. Затем, активный прозелитизм как неотъемлемая обязанность учеников вовлекать в секту новых членов. И наконец, меркантильный, и даже политический интерес элиты секты, стремление иметь своих агентов во властных структурах. При всем этом ни одна из сект не несет каких-либо нравственных ценностей, которые не были бы ранее известны; отличия между сектами в основном в культивировании поклонения собственным богам, в ритуалистике (что можно или нельзя есть, с кем и как вступать в брак), а также в обозначении дня "конца света", связей с "высшем разумом", возможностей "жизни после смерти" и т.п. Следует отметить такой важный факт: не все поддаются вербовщикам культовых новообразований, а среди ушедших в секту не у всех в дальнейшем развиваются психические изменения болезненного характера. Некоторые из завербованных получают как бы офицерские должности и, не очень веря в идеологию секты, тем не менее становятся ее активными защитниками, и, по всей вероятности, отнюдь не из-за новых религиозных убеждений. Более того, является фактом, что одни и те же секты с легкостью проникали в души одних, и не могли пробить барьер личностной защищенности других, в одних случаях они получали как бы зеленый свет для дальнейшего продвижения, в других - вскоре встречали знак "stop". Здесь можно говорить о роли технологической удачи вербовщика в последовательности обозначения предлагаемых сектой ассортимента услуг: познать ли истину, смысл своего земного существования, или же избавиться от фрустрирующих комплексов, найти райское успокоение в земной жизни. Хотя в целом ассортимент предложений одинаков, важно, чтобы именно первое из предложенного требовалось будущему неофиту. Только тогда, когда предлагаемые сектой "духовные услуги" соответствуют наиболее слабым, уязвимым местам социально-личностного склада неофита, вербовщик получает возможность дальнейшего продвижения. Опасность подстерегает лиц, имеющих факторы риска быть завербованными в секту, когда вербовщики попадают в душевную нишу именно с тем предложением, которое является желанным для данного человека. Иными словами, у этого человека должна быть предуготовленная мотивация принять новое мировоззрение. Истинно верующие люди, люди, живущие в постоянном "со-бытии с Богом", в тоталитарные секты не уходят. Уходят атеисты и лица, не определившиеся в своих религиозных чувствах, коих в России много больше, чем настоящих верующих. Настоящие верующие имеют "личностную защищенность" от прозелитизма, у них нет личностной мотивации познания "новой истины". Поэтому и следует ставить вопрос о том, какие учения тоталитарных сект имеют наибольшую тропность к каким личностным чертам вербуемых, что последних может заинтересовать и увлечь в секту. Нельзя не обратить внимание, что сами тоталитарные секты уже проводят такое дифференцирование. Например, церковь Муна, сайентологи ориентированы на студенчество, на лиц интеллектуального труда, в противоположность этому церковь Виссариона и Богородичный центр вербует более низкий образовательный слой населения, хотя в главном и уже перечисленном - различий между тоталитарными сектами нет. По нашему мнению, вопрос о влиянии культовых новообразований и о последствиях пребывания в секте зависит от общей психической зрелости и личностной самостоятельности вербуемого, от особенностей его характерологического склада и от фонового, при вербовке, состояния психического здоровья. Несмотря на упомянутый активный прозелитизм тоталитарных сект, в секты уходят в основном два типа личностей, имеющих разную мотивацию: личности амбициозные, ищущие признания, авторитета, власти, и личности психастенического склада, с семейно-бытовыми проблемами, с невротическими расстройствами, одинокие, социально дезадаптированные, личностно незащищенные. У личностей первого типа психических нарушений не наблюдалось. У личностей второго типа в результате психологической обработки в тоталитарных сектах легко развивается такие новые психические качества, которые в Международной классификации болезней десятого пересмотра (МКБ-10) квалифицированы как "Расстройства зрелой личности" и перечислены в рубрике F60.7 "Зависимое расстройство личности". В частности, это проявляется в несопротивляемости к культивируемым в секте приемам психологической обработки и формирует факторы риска развития индуцированного психоза. Все большая потеря своего "Я", подчинение своей воли воле "учителя" делают этих лиц по существу интактными к попыткам их ресоциализации. Что касается лиц, уже имевших психопатологические проявления к моменту вступления в секту, то развитие у них экзацербаций исходной патологии (в первую очередь, шизофрении) наблюдалось во многих случаях. Говоря о роли исходной мотивации следует отметить, что она может отражать не только психологические потребности, но и аномальные и даже психопатологические. Мы наблюдали психастенических личностей, ищущих способы самоутверждения, больных шизофренией, особенно в дебюте заболевания с обостренной рефлексией, метафизической интоксикацией, и даже больных с синдромом Кандинского-Клерамбо, пытающихся понять свои патологические ощущения, и больных в ремиссиях после психотических состояний с религиозной фабулой психопатологии. Ясно, что последствия влияния культовых новообразований в этих случаях будет различным. В дифференцировке личностных особенностей первоначально целесообразно определять их ориентированность на макро- или на микросоциальные ценности. В первых случаях факторами риска оказаться завербованными в секту являются такие социально-психологические особенности личности как протест против идеологического монизма и социального неустройства общества, ощущение экзистенциального вакуума с потребностью познания истины, смысла жизни. Во вторых случаях - наличие фрустрирующих обстоятельств из круга микросоциальных отношений, убежденность в бесперспективности своего правдоискательства, чувство одиночества, никому ненужности, неприспособленности к жизни, ущемленности несправедливостью окружающих. Структуру этих факторов риска дополняют такие характерологические черты как внушаемость, ведомость, пассивность, а также склонность к магическому, пралогическому мышлению. В противоположность этому - самостоятельность, лидерство, стеничность, рационализм, достаточная степень личностной защищенности нивелируют отмеченные факторы риска. Интересно, что личностная самостоятельность при ориентировке на смысловые и макросоциальные ценности в некоторых случаях предопределяла уход в секту, но эта же личностная особенность была и фактором быстрого выхода из нее без болезненных последствий. В других случаях стеничность и личностная самостоятельность вела к занятию "офицерской" должности в секте, то есть роли активного помощника, ассистента главы культового новообразования со всеми соответствующими земными (и не малыми) благами, что удовлетворяло амбициозность. Отмеченные различия нуждаются в дальнейшей разработке. Однако уже сейчас можно говорить о континууме, в котором крайние варианты обозначаются довольно четко.