Не следует сразу же искать в этих продуктах то, что со временем составит собой обязанные бросаться в глаза каждому знаки принадлежности их обладателей к иерархическим вершинам формирующейся социальной пирамиды. Основная функция прибавочного продукта на начальной стадии исторического развития состоит вовсе не в дифференциации общества (то есть того, что еще попросту не существует в природе), но в его формировании. Поэтому самыми неожиданными, но вместе с тем и самыми естественными (если не сказать единственно возможными) результатами прибавочного труда становятся ирригационные системы и мегалитические постройки, гигантские памятники материальной культуры, поглотившие и воплотившие в себе несчетные объемы трудозатрат. Именно — и, как кажется, только — благодаря этим оставшимся в тысячелетиях формам своей реализации энергия огромных людских масс переносится из области простого жизнеобеспечения в сферы, над которыми уже не властны одни лишь физиологические позывы.
Вот только необходимо понять, что все эти грандиозные потоки принудительного труда, вовлекающего в себя практически все население больших регионов, представляют собой излет инерции, первичный импульс которой обретается в далеком прошлом. Начинаются же они с тех маленьких ручейков, которые пробиваются там, где впервые появляется возможность получения прибавочного продукта. Все то, что осталось от древних цивилизаций: и ирригационные системы, и величественные зиккураты, и сооружения заупокойного культа являет собой завершение какого-то гигантского витка единой спирали развития,— первый же импульс человеческой деятельности, уже не связанной с непосредственным жизнеобеспечением, тысячелетиями набирал силу именно в этих случайных истоках.
Из всех живых существ один человек живет постоянным ожиданием будущего, временной же горизонт животного всегда ограничен наличной данностью, и все, что выходит за пределы настоящего момента, для него лишено целесообразности. Между тем только полная бессмысленность в настоящем некоего глобального совместного действия, которое в той или иной форме вовлекает в свой поток всех участников, только принципиальная его независимость от сиюминутных настояний живой плоти может стать основополагающим условием социализации пусть и выделившейся из царства животных, но все еще остающейся близкой к стаду общностью «предлюдей».
Впрочем, даже если и предположить, что уже эти «предлюди» были способны провидеть отдаленную пользу ирригации и оправдать светлым будущим приносимые сегодня жертвы, большинство из них попросту не располагало свободным трудовым ресурсом, который мог бы быть направлен на строительство этих грандиозных даже по современным понятиям сооружений. Успех же самого строительства мог быть обеспечен только вовлечением в свой поток сверхкритических человеческих масс. Но если сложно разглядеть отдаленную пользу вполне утилитарных начинаний, то тем более трудно невооруженному способностью к абстрагирующей мысли сознанию разглядеть немедленную практическую пользу строительства культовых сооружений.
Словом, на этой стадии развития бессмысленно едва ли не все, что не связано с немедленным устранением физиологического дискомфорта, поэтому сегодняшние представления человека о целесообразности предприятий, не способных дать мгновенный эффект, не вправе рассматриваться нами в качестве арбитражных. Для того чтобы было легче понять различие между нами и теми, кто закладывал основы цивилизации в дописьменную эпоху, заметим, что многим из сегодняшних обладателей университетских дипломов далеко не очевидна практическая целесообразность чрезмерных затрат на строительство древних храмов или сооружений древнего погребального культа. Поэтому действительный состав потребностей и круг миропонимания далеких наших предшественников — во многом закрытая для нас область, постижение которой сопоставимо с раскрытием тайны египетских иероглифов.
Но даже останавливаясь перед ее границами, мы вправе делать вывод о том, что именно благодаря такой концентрации труда на производстве чуждых животному вещей разобщенные автаркией аморфные массы первобытных производителей становятся едиными народами, а составляющие их индивиды — в полном смысле этого слова людьми. Добавим, что только такая занимающая жизнь целых поколений концентрация общих сил на достижение единой цели впервые в естественной истории планеты порождает опыт совместного коллективного труда. Ведь все, что предшествует ей, даже если там оказывается задействованным несколько исполнителей, не выходит за рамки свойственных многим видам животных инстинктивным формам распределения функций и координации совместных усилий.
К слову, идея связи ирригационных работ с происхождением государственности далеко не нова; в работе эмигрировавшего в Соединенные Штаты немецкого ученого Карла Виттфогеля «Восточный деспотизм», которая была опубликована еще в 1957 году, возникновение государства в ряде стран Древнего Востока обусловливается необходимостью строительства гигантских ирригационных сооружений в аграрных областях. Суть его концепции состоит в том, что государство возникает вследствие потребности общества в постоянном осуществлении крупномасштабных работ по созданию оросительных каналов и ирригационных сооружений. Общество в отдельных регионах (Междуречье, Египет, Китай) не может существовать без того, чтобы не строить оросительные каналы. Осуществить же такие работы, мобилизовать огромные массы людей может только постоянно действующая организация власти и управления, то есть государство. Необходимостью же проведения масштабных ирригационных работ он объясняет и отставание Восточных цивилизаций от Запада.
§ 10 Прибавочный продукт как первопричина разделения труда
Одним из ключевых элементов идейного наследия Маркса является вывод о том, что в условиях всех известных истекшей истории общественно-экономических формаций прибавочный продукт имеет главную ценность в качестве специфического инструмента экономического принуждения. Основной же целью принуждения во все времена являлось формирование и закрепление адекватной интересам господствующих классов системы общественных отношений. Между тем, если ретроспективно развить этот вывод на самые начальные этапы развития человеческого общества, мы неминуемо обнаружим, что первым его назначением должно было стать принуждение к окончательному разрыву со все еще полустадными формами сосуществования, образование начал социальной иерархии и жесткому структурированию впервые возникающих общественных связей.
Итак, мы можем заключить о том, что своеобразными «точками кристаллизации» будущего социума предстают центры производства первичного избытка необходимого продукта. Эволюция именно этого избытка запечатлевается в последовательной трансформации сначала простых запасов самого насущного для обеспечения жизнедеятельности общины в ирригационные каналы и храмы, затем в знаки роскоши и богатства, наконец, в бессмертные произведения искусства. Сразу уточним: приведенная последовательность не может претендовать на вскрытие внутренней логики развития, здесь лишь простая фиксация ее внешних проявлений. Действительный механизм преобразований еще только подлежит выявлению. Но уже сейчас можно утверждать, что при всем разнообразии перечисленных форм каждая аккумулирует в себе то, что объединяет их,— живой труд, принудительно отрываемый от производства строго необходимых для простого выживания вещей. При этом порождение и последующая трансформация каждой из этих форм есть в то же самое время расширенное производство и воспроизводство все более совершенствующейся системы цементирующих социум общественных отношений, распределение и регламентация различных социальных ролей, прав и обязанностей всех индивидов и групп, составляющих общину.
Вывод о том, что прибавочный продукт служит инструментом принуждения в процессе стихийного классово ориентированного социального строительства — это величайший вклад Маркса в развитие не только политико-экономической, но и философско-исторической мысли. Однако впервые этот вывод возникает не на страницах «Капитала». Речь идет о ранней работе, получившей условное наименование «Экономическо-философские рукописи 1844 года».[37] Именно там дается обоснование причин классовой дифференциации, именно там формулируются необходимые условия воплощения извечной мечты человека о не знающем социальной вражды справедливо устроенном обществе.
Стихийное изменение патриархальной формы необходимого/прибавочного продукта кладет начало бесконечному процессу диверсификации человеческой деятельности (Маркс называет это разделением труда), рождению новых потребностей и новых средств их удовлетворения. Каждая следующая ступень этого разделения есть в то же время и новый этап в развитии общества; в свою очередь, с каждой новой ступенью укрепляется и прямая зависимость от него каждого индивида.
Диверсификация совокупной деятельности обладает одним существенным для социального строительства свойством, которое проявляется в способности соединять людей, делать их необходимыми друг другу. Если угодно, делать принудительным совместное их существование и порождать общий интерес в совместном же совершенствовании всех сторон общественной жизни. Известно, что этому способствуют и один язык, и одни обряды, и один уклад жизни, но действие этих факторов требует столетий, разделение же труда обладает свойством ферментировать интеграционные процессы. Социальное строительство идет куда быстрее именно там, где ничем не сдерживается порождающее всеобщую зависимость друг от друга разделение труда и развиваются производительные силы общества: «Уровень развития производительных сил нации обнаруживается всего нагляднее в том, в какой степени развито у нее разделение труда».[38] (К тому же уместно задаться вопросом: откуда взяться единому языку и единым обрядам, где нет объединяющей всех деятельности; так что интегрирующий всех процесс формирует не одну только государственность; собственно деспотическое государство — это только вершина, которая скрывает под поверхностью видимого куда более фундаментальные начала.)