Осмыслить Маркса, не зная философии его времени и той, которую создавал он сам, невозможно, ибо отнюдь не экономика была главным делом его жизни. Скальпель же философского анализа, обогащенного знанием законов развития общественного производства, вскрывает куда более страшное поражение всего социального организма, чем обнаруживает узко экономический взгляд на вещи. Ведь в действительности от человека отнимается отнюдь не только продукт его деятельности, но все, что отличает его от животного или живого придатка бездушной машины; и это отчуждение совершается не в «прибавочное» время, но на протяжении всего рабочего дня, месяца, жизни. Поэтому подлинное существо эксплуатации (рабовладельческой, феодальной, капиталистической… любой) оказывается куда более глубоким и драматичным, нежели облегченное поверхностное представление о том, что эмансипация наемного работника от средств производства вынуждает его какую-то часть времени бесплатно работать на их владельца. Просто капитализм доводит все до логического предела, за которым должны включаться в действие иные законы истории, базирующиеся на других принципах механизмы развития.
При всей мощи производительных сил построенное по западной модели общество не в состоянии обеспечить гармоническое развитие человека. Здесь он существует не как самоцель, но только как средство достижения тотального господства над миром. Вследствие этого глубокой деформации подвергается не только материальное, но и духовное производство, в результате чего из всех достижений цивилизации достоянием индивида становится лишь то, что сохраняет его функциональность, его утилитарное назначение. Всеобщая деформация не ограничивается рамками одной материальной деятельности, она поражает и духовную жизнь. В конечном счете вся порождаемая обществом культура оказывается противопоставленной не только эксплуатируемым массам, но и капиталу, и даже тем, чьими трудами создаются и множатся ее достижения,— творческой интеллигенции. Продукт не только материального, но и духовного производства становится силой, господствующей над всеми классами, слоями и «прослойками».
Таким образом, фактические выводы анализа оказываются гораздо более фундаментальными, чем это представляется при ограничительном знакомстве с началами политической экономии. А значит, и сформулированная Марксом задача [хирургического?] восстановления исторической справедливости отнюдь не снята с повестки дня и сегодня, после провозглашения окончательной победы в «холодной войне».
ГЛАВА I. АНАЛИЗ ИСХОДНЫХ ПОНЯТИЙ
§ 1 Центральное звено политико-экономического учения
Центральным звеном политико-экономического учения К.Маркса является понятие прибавочной стоимости. Более того, не будет большим преувеличением сказать, что и вся политическая экономия марксизма представляет собой учение главным образом об этой материи; ее производство составляет собой стержневое содержание жизни всех классов капиталистического общества, логика ее саморазвития определяет пути исторического движения общественно-экономической формации. Значение категории «прибавочная стоимость» подчеркивается тем обстоятельством, что производными именно от ее контекста являются такие понятия, как «эксплуатация», «капитал» и, наконец, возвышающееся над всеми ими теоретическое представление о классовой борьбе во имя справедливого устройства общественной жизни. В свою очередь, благодаря классовой борьбе и ее идеалам выводы политической экономии смыкаются с выводами исторического материализма и сам марксизм предстает как целостная система взглядов, претендующая на полноту описания всех (основных) сторон развития человеческого общества.
Мы знаем, что составными частями марксизма выступали (и продолжают выступать, ибо слухи о его окончательном идейном разгроме, и уж тем более смерти, сильно преувеличены) политическая экономия, философия и научный коммунизм («Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма»).[3]
Но вместе с тем марксизм никогда не был простой их суммой, это целостная теоретическая система, в которой согласованы и взаимоувязаны все ключевые элементы. Поэтому полное постижение каждого из них в конечном счете возможно только в общем контексте.
В своем кратком определении, которое дают современные энциклопедии и словари, прибавочная стоимость,— это субстанция, которая создается эксплуатацией наемного работника, то есть неоплаченным трудом сверх стоимости его рабочей силы, и безвозмездно присваивается капиталистом. Она выражает собой специфически капиталистическую форму эксплуатации, ее производство и присвоение составляет сущность основного экономического закона капитализма. «Производство прибавочной стоимости или нажива — таков абсолютный закон...»[4] капиталистического способа производства. Извлечение прибавочной стоимости играет главную роль в развитии производительных сил при капитализме, определяет и направляет развитие производственных отношений капиталистического общества. «Краеугольным камнем экономической теории Маркса» учение о ней назвал В.И.Ленин.[5] Впервые оно было разработано Марксом в 1857—58 годах в работе «К критике политической экономии», которая исследователями его творчества рассматривается как первоначальный вариант знаменитого «Капитала».
Однако нужно иметь в виду одно очень важное обстоятельство: краткие определения страдают тем, что в полной мере способны открыться только специалистам, которые их и создают, те же, кто знакомится с предметом впервые, могут почерпнуть в них лишь самое поверхностное и приблизительное (большей частью опровергаемое детальным изучением предмета) представление. Не удивительно, что, как правило, те, кто ограничиваются ими, часто запечатлевают в своем сознании сведения, не выдерживающие даже самой поверхностной критики. Невозможность усвоения существа явлений из таких дефиниций видна уже в том, что (в нашем примере) предварительно нужно усвоить, что такое стоимость «вообще», каковы принципы оплаты труда наемного рабочего в условиях капиталистического производства, что такое «неоплаченный труд»… словом, многое, из того, достаточные знания о чем, как правило, отсутствуют у непосвященных. Поэтому краткие словарные статьи, пусть и аккумулирующие в себе свод накопленных знаний об обществе, способны сообщать лишь предварительные сведения, которые требуют уточнений и уточнений; если же ограничиваться только ими, можно достичь обратного эффекта, ибо куда чаще открытия истины они вводят читателя в заблуждение.
Все это нам еще предстоит увидеть в дальнейшем изложении.
Действительно исчерпывающим и точным определением прибавочной стоимости может быть только полный текст первого тома «Капитала», или, по меньшей мере, упомянутой здесь первой его редакции. Это может показаться парадоксальным и даже невозможным, но (credo quia absurdum [est]) [6] другого пути, кроме как возвращаться и возвращаться к содержанию ключевых понятий теории с усвоением каждого нового информационного пласта, в природе познания не существует. Подлинное знание — это непрерывный процесс постоянного переосмысления едва ли не всего, казалось бы, уже известного каждому профессионалу, кто посвящает себя служению истине. Впервые в теории это покажет Гегель, у которого вся «Наука логики» (все три тома!) является, кроме прочего, еще и определением ее исходных понятий. Вернее сказать, грандиозной моделью того вечного самоопределения духом своих собственных оснований; именно это самоопределение и предстает подлинной сутью и полным содержанием его бытия.
Но все же необходимо с чего-то начинать, ибо и в самом деле невозможно сразу проникнуть в сокровенное, ведь даже абсолютный дух Гегеля вынужден начинать с неразвитых и туманных определений, скрывающих в себе едва ли не сплошную неизвестность. Поэтому, вслед за Марксом, попробуем оттолкнуться от чего-то простого и доступного.
§ 2 Товар как исходный пункт анализа
Наиболее простой и интуитивно понятной является категория товара. Собственно, именно она и предстает тем исходным пунктом, с которого начинает свое исследование сам Маркс. «Богатство обществ, в которых господствует капиталистический способ производства, выступает как «огромное скопление товаров», а отдельный товар — как элементарная форма этого богатства. Наше исследование начинается поэтому анализом товара. Товар есть прежде всего внешний предмет, вещь, которая, благодаря ее свойствам, удовлетворяет какие либо человеческие потребности».[7]
Однако уже с самого начала обнаруживается, что бытовое обиходное представление об этом предмете весьма далеко от того, чем он предстает в абстрактной экономической теории, и осмысление этой категории требует большого напряжения мысли. «Товары являются на свет в форме потребительных стоимостей, или товарных тел, каковы железо, холст, пшеница и т. д. Это их доморощенная натуральная форма. Но товарами они становятся лишь в силу своего двойственного характера, лишь в силу того, что они одновременно и предметы потребления и носители стоимости. Следовательно, они являются товарами, или имеют товарную форму, лишь постольку, поскольку они обладают этой двойной формой — натуральной формой и формой стоимости».[8] Другими словами, предмет, способный удовлетворить ту или иную потребность (в терминологии Маркса — обладающий потребительной стоимостью),— это еще не товар. Для того чтобы стать им, он должен стать объектом рыночных операций, иметь меновую стоимость. Потребительную стоимость образует полезность вещи, ее существо выходит за пределы политической экономии и образует собой предмет особой дисциплины — товароведения. Что же касается меновой стоимости, то она «прежде всего представляется в виде количественного соотношения, в виде пропорции, в которой потребительные стоимости одного рода обмениваются на потребительные стоимости другого рода».[9] (Забегая вперед, заметим, что выход за пределы политической экономии вовсе не означает, что потребительная стоимость не является ее предметом, и ниже мы увидим, что без погружения в самое существо «полезности вещи», в качественную составляющую конечного результата труда, невозможно понять ключевую категорию прибавочного продукта.)