Уже это — порожденное внутренней логикой формирования общественного производства — наложение запретов на подобный взлом равносильно практически полному вытеснению творческого начала из деятельности индивида.
Разумеется, сказанное не означает, что любой субъект труда лишается всякой возможности совершенствовать свою деятельность, но все же давление внешнего, чуждого ему начала, оказывается гораздо более могущественным, нежели игра его собственных творческих способностей. Равным образом это не означает и того, что с унификацией трудовых приемов и стандартизацией производства не остается никакого места для повышения собственного мастерства человека. Однако повышение мастерства — это особая материя, которая не всегда сказывается на составе выпускаемого продукта. В массовом производстве повышение квалификации работника и проявление дарованных ему природой способностей реализуется не в структурных преобразованиях производственных алгоритмов, а главным образом в том, что стандартизованные процедуры (при соблюдении самых строгих требований к качеству продукта) начинают выполняться с минимизацией всех (неоправданных какой-то «чистой», идеальной технологией) затрат. В том числе и затрат рабочего времени. Таким образом, в массовом производстве талант наемного работника проявляется не в изменении эталонов конечного продукта, но в преодолении существующих норм на его изготовление; поэтому здесь квалификация измеряется не способностью к выполнению сложных операций, но прежде всего временем, которое требуется работнику на достижение цели.
В связи с этим следует упомянуть о практике разрешения возникающих на этой почве конфликтов. Выполнению отдельных сложных производственных операций, которые относятся к работам высшей квалификации (5 и 6 разряды стандартной тарифной сетки) не трудно научить любого. Поэтому нередко они выполняются работниками начальных разрядов, что дает основание профсоюзам требовать для них повышения тарифной ставки. Однако Единый тарифно-квалификационный справочник работ и профессий рабочих (ЕТКС), служащий здесь арбитражным документом, содержит в себе два ключевых требования:
— Работник должен обладать необходимым объемом теоретических знаний, обеспечивающих выполнение тарифицируемых работ.
— Работник должен уметь выполнять не одну или две сложных операции, относимых к старшим разрядам, но достаточно большой процент от общего их числа. Это следует из обязательного условия, приводимого в Общих положениях каждого выпуска ЕТКС. Согласно ему рабочий более высокой квалификации должен уметь выполнять все работы, предусмотренные тарифно-квалификационными характеристиками рабочих более низкой квалификации, а также руководить рабочими более низких разрядов этой же профессии. При этом каждая из работ должна выполняться в установленное для конкретных условий производства время.
Отсюда уровень мастерства может быть измерен количеством операций высшей сложности, которые могут быть выполнены в нормативный срок. Конечно, такой подход весьма упрощен, но, как правило, он вполне достаточен для практических целей организации производства, управления заработной платой и разрешения трудовых конфликтов.
Добавим к сказанному, что и состав трудовых движений, выполняемых человеком, и способ выстраивания его действий в едином пространственно-временном поле производственного процесса в значительной мере определяются характеристиками предмета труда и используемых орудий. Между тем и предмет, и орудия становятся результатом усилий целого множества других неизвестных производителей, то есть, как уже сказано, в готовом виде поставляются из какого-то анонимного внешнего источника. Следовательно, их основные характеристики в точно такой же мере становятся внешним фактором, к действию которого обязана адаптироваться жизнедеятельность работника. И это обстоятельство, в свою очередь, способствует ограничению его свободы, вытеснению из его деятельности творческого содержания.
Однако, несмотря ни на что, человеческое творчество не пресекается, напротив, ему постоянно сообщается какой-то дополнительный импульс, который интенсифицирует развитие всей экономики. Результаты сменяющих друг друга инноваций не могут не бросаться в глаза; история демонстрирует непрерывную линию качественного совершенствования всех сторон общественной жизни и в первую очередь материального производства. Современная читателям (и критикам) «Капитала» индустрия практическим по всем своим параметрам разительно отличалась не только от феодального хозяйства, но и от того, что составляло жизнь предшествующего поколения: «…менее чем за сто лет своего классового господства буржуазия создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения вместе взятые».[88] Между тем преобразования не обнаруживали никакой тенденции к замедлению; напротив, они набирали и набирали ход, и каждое новое десятилетие вносило в общественную жизнь едва ли не больше перемен, чем любое из истекших столетий. Вот здесь и возникает вопрос: если в совершенствовании экономики нет участия ее основного фигуранта — лишенного средств производства наемного работника, то кто же тогда субъект развивающегося по экспоненте творчества?
Принципиальный ответ дают все те же «Экономическо-философские рукописи 1844 года». «Если продукт труда мне чужд, если он противостоит мне в качестве чуждой силы, кому же в таком случае он принадлежит? Если моя собственная деятельность принадлежит не мне, а есть деятельность чуждая, вынужденная, кому же принадлежит она в таком случае? Некоторому иному, чем я, существу. <…> Чуждым существом, которому принадлежит труд и продукт труда, существом, на службе которого оказывается труд и для наслаждения которого создается продукт труда, таким существом может быть лишь сам человек. <…> Если продукт труда не принадлежит рабочему, если он противостоит ему как чуждая сила, то это возможно лишь в результате того, что продукт принадлежит другому человеку, не рабочему. Если деятельность рабочего для него самого является мукой, то кому-то другому она должна доставлять наслаждение и жизнерадостность. Не боги и не природа, а только сам человек может быть этой чуждой силой, властвующей над человеком».[89]
Все то же самое может — и должно — быть сказано в отношении к творческой составляющей человеческой деятельности, ибо ее вытеснение из непосредственно исполнительских процессов обусловлено той же самой причиной — разделением труда. Более того, это вытеснение само становится в причинный ряд и обусловливает все аспекты отчуждения. Не требует доказательств, что никто, кроме самого человека, не может быть субъектом инноваций. Но, как господин чужого труда выделяется из общего людского планктона и конституируется в качестве самостоятельной противостоящей последнему силы, этот человек действием тех же механизмов противопоставляет себя претерпевшему отчуждение своей собственной природы непосредственному производителю всех материальных благ. Однако ничто из отчужденного человеком не может исчезнуть бесследно; в эфире социума действуют в сущности такие же законы сохранения, что и в материальной сфере, поэтому все теряющееся на одном полюсе общежития обязано без остатка осаждаться где-то на противоположном. Поэтому отчужденная власть над предметом труда и его продуктом находит свое воплощение в частной собственности; отчуждаемое право распоряжаться самим собой и своей деятельностью — материализуется в институтах государства и в чьей-то чужой организационной воле… отчуждаемое право «производить по меркам любого вида», «строить также и по законам красоты» — становится исключительной возможностью избранных.
Проще говоря, само творчество становится специализированной деятельностью, доступной лишь профессионалу. При этом субъект творчества, в свою очередь, оказывается таким же (часто не менее узким, нежели квалифицированный рабочий) специалистом, как и все остальные, словом, таким же «флюсом». В редких случаях он оказывается пригодным к чему-то другому, что выходит за пределы его ремесла.
В этой связи представляется необходимым высказать следующее замечание. Бытует мнение, что обладающий специальной подготовкой работник творческих профессий образует собой квалификационную ступень, которая возвышается над высшими степенями подготовки простого рабочего. Так, инженер занимает следующий иерархический уровень за рабочим, кандидат наук возвышается над рядовым инженером и так далее по восходящей. Однако, каким бы парадоксом это ни казалось, в подавляющем большинстве это просто люди разных профессий, требующих совершенно иного состава знаний, иных умений и навыков, что же касается квалификационного уровня, то никакого превосходства одних над другими нет. Это видно уже хотя бы из того, что рабочий высшей квалификации (6 квалификационный разряд стандартной тарифной сетки) требует для своей подготовки столько же времени, сколько достаточно квалифицированный инженер или средний кандидат наук. Поэтому до известного уровня различия существуют только по «горизонтали», но никак не по «вертикали». Чисто вертикальная же градация — это обычная дань социальной условности, которая берет свое начало в классовом делении общества (ниже мы будем говорить об этом).
В соответствии с основными выводами Маркса, чертой, разделившей общественные силы, оказывается частная собственность. Но те же выводы дают основание утверждать, что классовая дифференциация развертывается не только по линии отношения к средствам производства. Становление специфической функции управления, формирование особой организационной деятельности является оборотной стороной все тех же процессов непрерывного социального строительства. Теперь же мы видим, что выделение творческой деятельности, которая становится доступной лишь немногим, обнаруживает собой еще одну самостоятельную грань этого единого многомерного потока, начало которому полагает всеобщее разделение труда и вытеснение творческого начала из деятельности индивида.