Не менее сложным для понимания является и то объективное основание, благодаря которому разноименные вещи могут сравниваться друг другом и в процессе обмена образовывать известные пропорции. Законы диалектической логики гласят: для того чтобы вещи могли быть количественно сопоставимыми, их необходимо привести к какому-то единству, или, говоря языком философии, к единому качеству.
«Возьмем, далее, два товара, например пшеницу и железо. Каково бы ни было их меновое отношение, его всегда можно выразить уравнением, в котором данное количество пшеницы приравнивается известному количеству железа, например: 1 квартер пшеницы = а центнерам железа. Что говорит нам это уравнение? Что в двух различных вещах — в 1 квартере пшеницы и в а центнерах железа — существует нечто общее равной величины. Следовательно, обе эти вещи равны чему-то третьему, которое само по себе не есть ни первая, ни вторая из них. Таким образом, каждая из них, поскольку она есть меновая стоимость, должна быть сводима к этому третьему».[10] Словом, «различные вещи становятся количественно сравнимыми лишь после того, как они сведены к одному и тому же единству. Только как выражения одного и того же единства они являются одноименными, а следовательно, соизмеримыми величинами».[11] Так, складывая две березы и две сосны, мы предварительно сводим и те и другие в абстрактном обобщающем представлении некоего «дерева», которое растворяет в себе индивидуальные свойства обеих (и многих других) пород. Без этого сложение берез и сосен ничем не отличается от сложения правил дорожного движения с токарными станками.
Кстати, это совсем не простое положение, без глубокого осмысления которого невозможна никакая математика, восходит ко все тому же Гегелю и его «Науке логики», но аксиоматичным оно становится уже для девятнадцатого столетия. Причем во многом благодаря именно первой главе «Капитала» Маркса. Тяжелый язык Гегеля делал диалектическую логику доступной лишь тренированному сознанию привычных к работе со сложными абстракциями профессионалов, заслуга же Маркса состоит не в последнюю очередь и в том, что не только открываемые им экономические истины, но и завоевания гегелевской философии становились интеллектуальным достоянием куда более широких масс общественности.
Между тем подобная операция предполагает необходимость отбросить все, что отличает их друг от друга, иными словами, абстрагироваться от того, что делает их способными удовлетворять все разнообразие бесчисленных человеческих потребностей; здесь требуется найти общее основание, по которому сопоставляемые вещи становятся родственными друг другу, проще говоря, разными «порциями» чего-то одного. Именно это одно, по мысли Маркса, и обнаруживается в их стоимости, природу которой составляет не что иное, как обыкновенный человеческий труд.
Строго говоря, здесь Маркс следует за своими великими предшественниками: «Поэтому стоимость всякого товара,— пишет Адам Смит,— для лица, которое обладает им и имеет в виду не использовать его или лично потребить, а обменять на другие предметы, равна количеству труда, которое он может купить на него или получить в свое распоряжение. Таким образом, труд представляет собою действительное мерило меновой стоимости всех товаров».[12] Правда Смит распространяет это положение только на простое товарное производство, и в этом его поправит Рикардо.
В «Капитале» человеческий труд рассматривается весьма подробно и в конечном счете обнаруживает себя как фундаментальное начало, формирующее всю человеческую цивилизацию и культуру. Но в контексте стоимости он предстает как предельно обобщенное собирательное начало, которое лишено всех индивидуальных и даже видовых отличий. «Если отвлечься от потребительной стоимости товарных тел, то у них остается лишь одно свойство, а именно то, что они — продукты труда. Но теперь и самый продукт труда приобретает совершенно новый вид. В самом деле, раз мы отвлеклись от его потребительной стоимости, мы вместе с тем отвлеклись также от тех составных частей и форм его товарного тела, которые делают его потребительной стоимостью. Теперь это уже не стол, или дом, или пряжа, или какая либо другая полезная вещь. Все чувственно воспринимаемые свойства погасли в нем. Равным образом теперь это уже не продукт труда столяра, или плотника, или прядильщика, или вообще какого‑либо иного определенного производительного труда. Вместе с полезным характером продукта труда исчезает и полезный характер представленных в нем видов труда, исчезают, следовательно, различные конкретные формы этих видов труда; последние не различаются более между собой, а сводятся все к одинаковому человеческому труду, к абстрактно человеческому труду.
Рассмотрим теперь, что же осталось от продуктов труда. От них ничего не осталось, кроме одинаковой для всех призрачной предметности, простого сгустка лишенного различий человеческого труда, т. е. затраты человеческой рабочей силы безотносительно к форме этой затраты. Все эти вещи представляют собой теперь лишь выражения того, что в их производстве затрачена человеческая рабочая сила, накоплен человеческий труд. Как кристаллы этой общей им всем общественной субстанции, они суть стоимости — товарные стоимости.»[13]
Содержание первой главы «Капитала» лишь на первый взгляд кажется интуитивно понятным и легко доступным всякому, кто только приступает к изучению политической экономии, но в действительности оно концентрирует в себе законы одной из самых сложных дисциплин, требующих предельного напряжения абстрагирующей способности человеческого сознания. Ленин скажет, что до конца понять все сказанное в ней можно только осмыслив всю «Науку Логики» Гегеля, и это действительно так. Все достоинства «Капитала» берут свое начало здесь, в этой знаменитой главе; но нам еще предстоит увидеть многие противоречия политической экономии, и практически все они ведут свое происхождение тоже отсюда.
§ 3 Необходимый и прибавочный продукт
«Товар», «потребительная стоимость», «стоимость», «труд», представляют собой исходные понятия грандиозного труда, составившего целую эпоху не только в развитии абстрактной человеческой мысли, но и во всей политической истории целого столетия. Все сказанное о них в первой главе — это только краткое определение, которое еще подлежит полному развертыванию и теоретическому обоснованию. Действительное их содержание, как уже сказано, становится ясным только по осмыслении всего содержания «Капитала». Словом, все то, что было сказано о них выше,— это еще не научные понятия, но только необходимые предпосылки их формирования.
Добавим к выделенным сущностям еще три пары тесно связанных друг с другом категорий, которым предстоит сыграть ключевую роль в формировании нового мировоззрения эпохи: необходимый и прибавочный продукт, необходимое и прибавочное время, необходимый и прибавочный труд.
Строгого определения каждой из них тоже не существует, дефиниции же, которые даются энциклопедиями и словарями, явно неудовлетворительны, ибо до конца открыты только тем, кто и без того обладает познаниями эксперта.
Так, например, в статье «Роскошь» энциклопедия Брокгауза и Евфрона определяет необходимый продукт (минимальный потребительный фонд) как «совокупность предметов, безусловно необходимых для поддержания работоспособности организма»;[14] в Большой Советской Энциклопедии, призванной подытожить достижения, в частности, и экономической науки середины ХХ века, утверждается, что необходимый продукт — это часть общественного продукта, произведенного работниками материального производства, которая необходима для «нормального, с точки зрения существующих социально-экономических условий, воспроизводства физических и духовных способностей работника и членов его семьи». Время, в течение которого производится необходимый продукт, представляет собой необходимое рабочее время, а труд — необходимый труд. В свою очередь, прибавочный продукт, — это часть общественного продукта, создаваемая сверх необходимого. Время, в течение которого он производится, называется прибавочным рабочим временем, а труд — прибавочным трудом.[15]
Заметим: из этого определения можно сделать вывод о том, что все прибавочное время и весь прибавочный труд воплощаются в прибавочном продукте. Это очень важный пункт, значение которого станет ясным позднее, пока же заметим, что существуют и более осторожные определения: «Прибавочный продукт — в марксистской политической экономии: часть чистого продукта, созданного в процессе производства сверх необходимого продукта, возмещающего трудозатраты. Стоимость П.П. называется прибавочной стоимостью».[16]