Проще всего заключить о существовании какой-то третьей силы, которая выступает совокупным субъектом творчества, персонифицирует собой источник всех инноваций, и отождествить ее с так называемой «прослойкой» интеллигенции. Но самое простое — не значит самое правильное. Истина состоит в том, что социально-классовый разрез не исчерпывает полностью действительную структуру общества; это только один (пусть и ключевой) из всех возможных. Поэтому решение не в том, чтобы заполнять дистанцию между антагонистическими классами какими-то промежуточными «прослоечными» формированиями. Ниже будет показано, что возникновение интеллигенции — это такой же закономерный результат отчуждения, о котором говорилось в § 20 и о котором нам еще придется говорить. Совокупный субъект творчества не поддается отождествлению ни с одной социальной стратой, и даже те персоналии, с которыми общественное сознание связывает величайшие достижения человечества, в действительности представляют собой большей частью условные величины, продукт отчужденного сознания.
Таким образом, полная структура этого субъекта представляет собой не менее важный разрез социума, чем социально классовая.
§ 33 Количественное и качественное содержание прибавочного продукта
Повторим: если видеть в общественном производстве только две полярно противоположные силы — эксплуататора и эксплуатируемого, мы не найдем разумных объяснений качественному развитию. Поляризованная таким образом система может обеспечить только количественный рост своих элементов. Другими словами, его эволюция обязана свестись к упомянутой здесь преформации, учение о которой господствовало в биологии вплоть до XVIII века. Его существо сводилось к тому, что в процессе развития происходит лишь линейное увеличение в размерах и уплотнение ранее невидимых частей будущего организма, которые в уже сформированном виде содержатся в яйце или в семени. Принципиальные новообразования здесь исключались. Ничто другое не оставляет нам и эта жесткая бинарная схема.
Экономическое учение обязано объяснить образование качественных изменений, но если уклониться от этого и замкнуть анализ в рамках линейного расширения общественного производства за счет равномерного умножения его основных элементов, мы рискуем пройти и мимо прибавочного продукта, и мимо стоимости, и мимо самого факта расширения.
Приведем простые примеры.
Один трактор «Кировец» или бульдозер семейства «Катерпиллер» способны заменить, может быть, несколько тысяч ручных мотыг. Вот и вообразим себе производство, где в условно втором цикле применяются не эти тысячи, но сразу две такие машины. Спрашивается, есть ли здесь прибавочный продукт и является ли производство, где в качестве основного средства выступают эти машины, расширенным?
На первый взгляд, вопрос лишен всякого смысла: ведь два механизма по определению равны удвоенному количеству примитивных ручных орудий, следовательно, мы имеем дело с ростом производства ровно в два раза. Но это справедливо только в абстракции. Конкретная же действительность вносит свои коррективы: два трактора не могут в разумные (с сельскохозяйственной точки зрения) сроки обработать не то что несколько тысяч, но, возможно, и несколько десятков, скажем, стандартных шестисотковых участков российских огородников. Так что если все свести к одним только количественным пропорциям, мы можем — с полным на то основанием — вместо расширения производства констатировать прямое его сокращение в десятки, сотни и даже тысячи раз.
То же самое можно сказать и по отношению к нашему примеру с производством электрических ламп. Стандартные лампы накаливания, которые выпускались во времена Эдисона,— это лампы со световым потоком 16 свечей. Сегодня о таких, как кажется, просто забыли, во всяком случае в быту они не встречаются. Но вот вопрос: двадцать двухсотваттных ламп это больше или меньше, чем сто шестнадцатисвечевых? Конечно, можно замерить суммарный световой поток и прийти к выводу о росте производства в два с половиной раза. Но что если нам нужно осветить именно шестнадцативаттным потоком именно сто рабочих зон?
Словом, если не видеть качественного преобразования всех составляющих реального производства и ограничиваться лишь линейными количественными сопоставлениями, то сам факт развития может просто уйти из нашего внимания. Больше того, очень многое здесь будет зависеть от своего рода «точки отсчета»: ведь там, где наличествуют какие-то принципиальные содержательные изменения, почти всегда можно говорить не только количественном росте, но и о количественном сокращении.
Впрочем, строгость требует сказать, что ни о каком количественном сопоставлении здесь просто не может быть речи. Любое новое качество, как уже говорилось,— это всегда и новое количество; каждое качество обладает своей собственной размерностью. Между тем ясно, что внесение качественных изменений нарушает это единство, и, следовательно, прямые соизмерения оказываются невозможными.
Так что, если ограничиться рассмотрением чисто количественных пропорций, собственно развитие производства можно вообще не заметить. В этом случае даже такие революционные сдвиги, как промышленный переворот или научно-техническая революция двадцатого столетия, предстанут как совершенно случайные вещи, взявшиеся ниоткуда.
Мало того, линейное расширение производства за счет поступательного умножения основных его элементов большей частью вообще недопустимо. Недопустимо уже по той причине, что способно очень быстро исчерпать все ресурсы национальной экономики. Так, уже было замечено, что пятидесятикратный рост производства тех же электрических ламп потребовал бы аналогичного роста всей экономики США. Но есть и другое обстоятельство: зачем вообще нужно неограниченное увеличение производства 16-ваттных ламп, керосиновых примусов, ручных мотыг и тому подобной архаики?
Таким образом, действительный результат производства, разумеется, не сводится к увеличению объема одноименных товаров. Количественные изменения, несомненно, имеют (и должны иметь) место, но все же главное здесь не «дельта количества», но «дельта качества». Так, в некотором вычислительном устройстве можно разглядеть увеличенную в «х» раз мощь логарифмической линейки и в «у» — характеристики пишущей машинки, но, согласимся: ни «х», ни «у» не позволят опознать в нем вошедший в повседневность человека персональный компьютер.
Кстати, Маркс в полной мере сознает, что развитие общественного производства проходит отнюдь не по линии простых количественных накоплений. Вспомним первые страницы знаменитого «Манифеста Коммунистической партии, где звучит настоящий гимн капиталистическому способу производства. «Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства <…> Беспрестанные перевороты в производстве <…> отличают буржуазную эпоху от всех других. <…> Исконные национальные отрасли промышленности уничтожены и продолжают уничтожаться с каждым днем. Их вытесняют новые отрасли промышленности, введение которых становится вопросом жизни для всех цивилизованных наций,— отрасли, перерабатывающие уже не местное сырье, а сырье, привозимое из самых отдаленных областей земного шара, и вырабатывающие фабричные продукты, потребляемые не только внутри данной страны, но и во всех частях света. Вместо старых потребностей, удовлетворявшихся отечественными продуктами, возникают новые, для удовлетворения которых требуются продукты самых отдаленных стран и самых различных климатов. <…> Буржуазия менее чем за сто лет своего классового господства создала более многочисленные и более грандиозные производительные силы, чем все предшествовавшие поколения, вместе взятые. Покорение сил природы, машинное производство, применение химии в промышленности и земледелии, пароходство, железные дороги, электрический телеграф, освоение для земледелия целых частей света, приспособление рек для судоходства, целые, словно вызванные из-под земли, массы населения,— какое из прежних столетий могло подозревать, что такие производительные силы дремлют в недрах общественного труда!»[163]
Все, сказанное здесь про капиталистический способ производства, практически полностью применимо и к предшествующим экономическим формациям; различие лишь в том, что первый концентрирует в десятилетиях то, на что раньше уходили целые века, а еще раньше — тысячелетия. Поэтому, вслед за Зеноном Элейским, мы вправе сказать, что качественные перемены существуют в каждом микроэлементе движения, вопрос лишь в масштабе изучаемых явлений, с одной стороны, и в «степени разрешения» применяемых нами средств анализа,— с другой.
Из того факта, что главным в прибавочном продукте оказывается вовсе не количественный прирост однородной товарной массы, но «дельта качества», следует, что, в отличие от прибавочной стоимости, он может создаваться только на протяжении всего рабочего дня. Другими словами, видеть в прибавочном продукте результат лишь «прибавочного» труда, осуществляемого в строго «прибавочное» время, ни в коем случае нельзя. Оно и понятно: «дельта качества» растворяется во всей товарной массе, а не только в том ее объеме, который начинает производиться после условного звонка, означающего завершение «необходимого» времени и переход рабочей смены в стадию «прибавочного».
Но если прибавочная стоимость — это ничто иное, как специфическая форма прибавочного продукта, понятого во всей целостности его проявлений, то видеть в ней результат лишь живого труда наемного работника, да и то расходуемого исключительно в течение «прибавочного» времени, тоже недопустимо. К производству прибавочной стоимости, как оказывается, самое непосредственное отношение имеют не только действия приставленного к машине оператора, но и особенности предмета труда, и технические характеристики всех его средств. Более того, роль собственно живого труда, как это вытекает из полученных ранее выводов о его всеобщей редукции, которая вызвана вытеснением творческого начала, постоянно сокращается. Поэтому в перспективе (если, разумеется, и в самом деле видеть в нем предельно элементарное начало, понятие о котором едва ли не сводится к физической категории работы) эта роль обращается в бесконечно малую величину. Словом, субстанцию прибавочной стоимости образует все — без какого бы то ни было исключения — содержание труда, которое проявляется на протяжении целого рабочего дня. Никакие изъятия здесь недопустимы, и искусственное препарирование этого сложного начала, как обнаруживается, ведет не только к чисто логическим несоответствиям, но и к диалектически несостоятельному уподоблению общественного производства замкнутой механической системе, которая обязана подчиняться второму началу термодинамики. (Нелишне напомнить, что в замкнутой системе уровень организации не может повышаться, система в состоянии только деградировать.)