Теоретическая модель, объясняющая появление прибавочной стоимости исключительно прибавочным трудом, соответствует лишь такому производству, которое не развивается качественно, где от цикла к циклу фигурирует один и тот же предмет, используются одни и те же орудия, функционирует одна и та же рабочая сила, наконец, производится один и тот же продукт. Все это только умножается на коэффициент, соразмерный доле капитализируемой прибавочной стоимости. Между тем реальная действительность практически никогда не развивается по такой линейной траектории, поэтому прибавочный труд за пределами необходимого времени — это не более чем первое приближение к объяснению природы прибавочной стоимости.
Заметим, сказанное здесь не опровергает Маркса, как не опровергает фундаментальные физические истины тот факт, что вода не всегда вскипает при ста градусах, а замерзает ровно при нуле; химическое ее содержание, равно как и условия среды, вносят свои поправки. Политическая экономия констатирует фундаментальный факт отчуждения, но специфика экономического анализа позволяет видеть только узко специфическую сторону этого многогранного феномена. В общем же виде вывод, как уже говорилось, был сформулирован раньше, и этот вывод говорил о том, что отчуждается то, что делает человека человеком. Именно труд представляет собой концентрированное выражение его бытия, и вся логика «Капитала» говорит об отчуждении именно этого сущностного начала. Рабочее же время — это просто средство измерения, отчуждаемых тонких материй. Средство грубое, позволяющее обеспечить лишь первое приближение к истине. Примерно так же мы могли бы говорить об уровне здоровья нации, оперируя все тем же временем, высчитываемым из больничных листов. Чем больше сумма, тем тревожней вывод, но было бы ошибкой руководствоваться в исцелении общества только этим поверхностным расчетом.
§ 34 Физические объемы производства и прибавочный труд
Впрочем, парадокс не сводится только к этому.
Но, прежде чем продолжить, рассмотрим абстрактный пример: 10 работников за 8 часов, работая на механизмах X, производят 80 единиц продукции; в следующем цикле, работая на более производительных механизмах Y, те же рабочие за то же время будут производить 100 единиц. При этом мы ничуть не погрешим против производственной обыденности, если предположим, что новые механизмы не потребуют ни более высокой квалификации, ни увеличения тяжести или интенсивности труда. Словом, работа на них не повлечет за собой увеличения трудовых затрат. Предположим, что такие же изменения происходят на всех аналогичных производствах, в результате чего их индивидуальная стоимость остается равной общественной.
Спрашивается: что в нашем примере является источником роста? Если под фактическим содержанием производства понимать совокупность реальных физических процессов, т.е. выпуск конкретных потребительных стоимостей, то самый простой ответ сводится к тому, что приращение может быть обусловлено только усовершенствованными материалами, орудиями, более рациональной организацией производственного процесса и, разумеется, изменением содержания самого труда. Словом, 20 дополнительных единиц продукции могут появиться на свет только в результате сложного взаимодействия всех элементов производства.
Красноречивый пример приводит Тэйлор: «На заводах <…> возникла необходимость в том, чтобы, вместо допущения для каждого рабочего свободного выбора лопаты <…>, изготовить от 8 до 10 различных типов лопат, из которых каждый был бы приспособлен к работе с определенного рода материалом. Здесь имелось в виду не только дать возможность рабочим работать со средней нагрузкой на лопату в 21 фунт, но также и приспособить лопату к ряду иных требований, ставших совершенно очевидными при научном изучении этого вида труда. <…> Это дало возможность предоставить каждому рабочему лопату, которая вмещала бы нагрузку, весом в 21 фунт, для любого рода материала, с которым ему пришлось бы иметь дело: маленькую лопату для железной руды, например, и большую — для золы. <…> было выяснено, <…>, что он зачастую непосредственно переходил от работы с железной рудой, при нагрузке на лопату <…> 30 фунтов, к работе с углем, при нагрузке на ту же самую лопату менее 4 фунтов. В первом случае он был настолько перегружен, что для него было невозможно выполнить <…> дневную норму, а во втором случае он работал с такой <…> малой нагрузкой, что ему было, очевидно, невозможно достигнуть даже приближения к нормальной дневной производительности».[164] Но если даже обыкновенная лопата способна оказать весьма чувствительное влияние на результативность процесса, что же говорить о более сложных видах деятельности?
Как только мы обращаемся к прибавочному продукту, понятому в том строгом значении, которое сообщает ему Маркс, исчезает все, кроме одного — прибавочного труда и прибавочного времени. Но здесь мы сталкиваемся с парадоксом: несмотря на неоспоримый факт появления 20 дополнительных единиц продукции, никакого прибавочного труда может вообще не быть. Ведь его появление обусловлено не одним стремлением капиталиста неограниченно расширить пределы рабочего дня. Продление рабочего дня, а следовательно, и общее увеличение товарной массы еще не гарантируют возрастания объема прибавочного продукта. С другой стороны, даже там, где не меняется ни продолжительность рабочего времени, ни содержание, ни интенсивность труда, масса последнего может возрасти. Более того, при сохранении характера труда прирост не исключен даже там, где сокращается рабочий день, а с ним и общий объем производимой товарной массы. Формулируя все это в более общем виде, можно сказать, что количество прибавочного труда непропорционально дополнительной товарной массе.
Объяснение этой кажущейся загадочности довольно простое: в действительности все зависит от того, как поведет себя где-то на стороне, т.е. на рынке, стоимость товаров и услуг, которые обеспечивают воспроизводство задействованной в нашем процессе рабочей силы. Если эта стоимость сократится, возрастет прибавочная стоимость и в нашем производстве, следовательно, возникнет и дополнительный прибавочный продукт. Если нет,— нет. Если, напротив, она возрастет, прибавочная стоимость, извлекаемая нашим предпринимателем, сократится, а то и вообще исчезнет. Словом, не исключено, что, несмотря на рост товарной массы, он окажется еще и в убытке.
Остановимся на первом варианте, и допустим, что стоимость воспроизводства способности к труду снижается. Это влечет за собой рост прибавочной стоимости и в нашем сегменте общественного производства.
Меж тем мы знаем, что источником последней не могут быть ни используемые материалы, ни орудия труда. Все это подкрепляется развитой цепью доказательств, которые предъявляет Маркс. Напомним. В четвертой главе «Капитала» раскрывается специфическая природа рабочей силы, потребительная стоимость которой заключается в ее способности создавать прибавочную стоимость. В пятой труд рассматривается как единство трех факторов: предмета труда, его средства и целесообразной человеческой деятельности; при этом только живая деятельность работника обнаруживает способность формировать субстанцию стоимости вообще. В следующей, шестой, главе, рассматривая органическое строение капитала, Маркс показывает, что только переменный капитал обусловливает ее возрастание. Впрочем, если быть точным, этот вывод обосновывается практически всем содержанием «Капитала». Таким образом, из трех составляющих: предмет труда, средство труда (в сумме образующих постоянный капитал) и целесообразная живая деятельность (переменный капитал) стоимость, а значит, и прибавочную стоимость образует лишь последняя.
Но ведь во всех других производствах, включая и те, на которых создаются средства воспроизводства рабочей силы, фигурирует тот же простой труд, который сам не может изменить свою собственную меру; а значит, при сохранении продолжительности рабочего дня его количество остается постоянным, независимо от того, как меняются материалы и орудия. Таким образом, возникает парадокс, при котором живой труд не может быть источником ни прибавочной стоимости, ни прибавочного продукта не только в масштабе отдельного предприятия, но и на уровне общественного производства в целом.
Между тем прирост продукции в ее натуральном выражении — налицо.
§ 35 Творческое содержание труда и фактор прибавочного времени
Противоречие многогранно, и, разумеется, не исчерпывается сказанным. Обратимся еще к одной его стороне. Для этого поднимемся со ступени отдельно взятого производственного процесса или отдельно взятого предприятия на макроэкономический уровень всего общественного производства в целом. Повторимся, задача состоит в том, чтобы объяснить в конечном счете именно его рост; при этом динамика роста обязана превосходить динамику численности народонаселения. (Как простейший случай может браться стабильная численность последнего.)