Кроме того, историки особое внимание уделяют и чертам характера самого Григория Отрепьева, которые очень удовлетворяли и поляков, и Папу Римского. «Человек беспокойный и одаренный по натуре, «царевич» был одержим мечтами о власти, славе, богатстве»[14]. Все складывалось как нельзя хорошо. Также я считаю, что стремления Григория Отрепьева подогревались и польскими авантюристами, в частности, Мариной Мнишек, дочерью сандомировского воеводы Юрия Мнишека (выходца из Чехии), в которую он влюбился. «Царевич» обручился с ней, обещая ее отцу, своему тестю, русские земли, деньги и привилегии. Ну чем ни интервенция, хоть и не открытая? В данный период поляки при поддержке католической церкви использовали Григория Отрепьева как инструмент для вмешательства во внутренние дела России.
Таким образом, выше изложенное, считаю аргументом в пользу точки зрения, что интервенция со стороны Польши началась задолго до 1609 года, только носила скрытый, «анонимный» характер. Хоть историки Н.И.Павленко и И.Л.Андреев не называют правление Лжедмитрия I интервенцией, но употребляют к этому периоду термин «авантюра»[15].
Можно считать, что открытая интервенция началась осенью 1609 года, когда армия Сигизмунда III появилась под Смоленском, хотя польский король все еще оставался верным Василию Шуйскому. Встает вопрос: что же явилось поводом для того, чтобы поляки открыто выступила против России?
Наверное, нужно начать с поражения И.Болотникова в гражданской войне 1606-1607 гг. (до 1608 г. выступление продолжалось на Урале). Потому что поражение не стало для Шуйского торжеством, ибо вскоре появился новый центр притяжения оппозиционных сил в лице Лжедмитрия II. Следует отметить, что Лжедмитрий II появился в городе Стародубе, который находился на границе Речи Посполитой и России. Сие есть немаловажный факт. Вокруг нового самозванца объединились чрезвычайно разнообразные силы, среди которых особую роль играли так называемые «рокошане» - участники выступления против польского короля. Для них это была новая авантюра, в ходе которой они надеялись на богатое от Лжедмитрия II вознаграждение. К нему также примкнули польские отряды Лисовского, гетмана Ружинского и позднее - гетмана Сапеги. Сюда же потянулись и русские силы: разбитые отряды Болотникова, «вольное казачество» во главе с Иваном Заруцким, все недовольные Василием Шуйским. Вскоре появился лагерь их в селе Тушино. Власть Лжедмитрия II распространилась вскоре на значительную территорию. По сути, в стране установилось своеобразное двоевластие: две столицы – Москва и Тушино, два государя – Василий Иванович и Дмитрий Иванович, два патриарха – Гермоген и Филарет, которого силой привезли в Тушино и «нарекли» патриархом. На мой взгляд, в этот период проявляется нравственное оскуднение общества, когда дворяне по нескольку раз переходили из одного лагеря в другой ради получения наград и сохранения за собой нажитого при любом исходе дела.
Начавшиеся военные действия привели к разорению и потерям. В 1609 году гетман Сапега осадил Троице-Сергиев монастырь. Его оборона способствовала укреплению национального чувства и сильно повредила самозванцу, покровителю поляков- разорителей православных святынь.
В этой ситуации царь Василий Шуйский более полагался не на патриотические чувства, а на реальную силу. Так он в 1609 году заключает договор со Швецией, по которому в обмен на уступленную Корельскую волость шведы оказывали военную помощь московскому государю.
На мой взгляд, данная практика принесла Василию Шуйскому больше минусов, чем плюсов. Во-первых, данный договор нарушал прежнее соглашение с поляками[16] и давал Сигизмунду III повод для открытого вмешательства в московские дела и преодоления внутренней оппозиции, препятствующей войне на Востоке. Кстати, Сигизмунд и воспользовался ситуацией «всеобщей шатости», заявив, что под Смоленск пришел «ради прекращения междоусобия и смуты»[17]. Во-вторых, в этих условиях полякам уже не нужен был Лжедмитрий II, с которым они перестали считаться, и ряды повстанцев стали переходить на сторону польского короля. Что также не улучшило положение московского царя. Несмотря на героическую оборону Смоленска от поляков, возглавляемую воеводой боярином М.Б.Шеиным и длившуюся в течение 21 месяца, поляки не отказались от своих планов. Так началась Польская открытая интервенция.
А в феврале 1610 года русские тушинцы во главе с М.Г.Салтыковым заключили под Смоленском с Сигизмундом соглашение о призвании сына его, королевича Владислава на московский престол. Авторы договора стремились сохранить основы русского строя жизни: Владислав должен был блюсти православие, прежний административный порядок и сословное устройство. Власть королевича ограничивалась Боярской Думой и даже Земским Собором. Ряд статей должен был защитить интересы русского дворянства и боярства от проникновения «панов». Примечательно, что тушинцы оговорили право выезда для науки в христианские земли. Договор был шагом в конституировании прав господствующих сословий по польскому образцу. Я уверена, что главным вопросом для русских тушинцев был вероисповедальный вопрос. Они настаивали на принятии Владиславом православия, а Сигизмунд был категорически против, т.к. мечтал о династической унии Речи Посполитой и России.
В апреле 1610 года скоропостижно скончался князь М.Скопин-Шуйский. Ходили слухи, что его отравил брат бездетного царя – Д.Шуйский. Эта смерть губительно сказалась на Шуйских вообще, т.к. они лишились единственной близкой им личности, которая могла бы сплотить все слои русского общества.
В июне 1610 года гетман Жолкевский поразил царские войска под командованием, как считают Н.И.Павленко и И.Л.Андреев, «бездарного Д.Шуйского…»[18] у села Клушино близ Можайска. Сражение не отличалось упорством: иноземцы изменили, русские не собирались стоять насмерть за Василия Шуйского. В этой ситуации Жолкевский двинулся на Москву. В это же время из Калуги на Москву двигался и Лжедмитрий II. Он, как известно, обратился к жителям с призывом открыть ворота «природному государю»[19].
17 июля 1610 года бояре и дворяне во главе с Захарием Ляпуновым свергли Василия Шуйского с престола. А 19 июля, чтобы избежать реставрацию власти Шуйского, он был насильственно пострижен в монахи. Примечателен тот факт, что заговорщики так объясняли низвержение Шуйского: «…на Московском государьстве не любят… и служити ему не хотят, и кровь междоусобная льется многое время…»[20]. Они же, заговорщики, обещали выбрать государя «всею землею, сослався со всеми городы…»[21]. Смею заметить, что заговорщики извлекли из периода правления Шуйского хороший урок. Ведь, как известно, царь не имел поддержки многих городов и земель, поэтому и обещали избрать нового царя, который бы удовлетворял всех. А до выборов власть переходила к правительству из семи бояр, так называемой «Семибоярщине».
Следует обратить внимание на тот факт, что заговорщики, выступая против Шуйского, надеялись, что окружение Лжедмитрия II поступит с ним точно так же. Русские и поляки договорились о том, что убрав эти две одиозные фигуры, удастся преодолеть рознь. Однако сторонники самозванца своего обещания не выполнили. Лжедмитрий II продолжал угрожать захватом Москвы, анархией и переменами в составе правящих лиц и социальных групп. В этих условиях, не имея реальной силы, «Семибоярщина» искала стабильности. И нашла ее, заключив договор о призвании королевича Владислава на русский престол[22]. Договор во многом повторял соглашение, заключенное ранее русскими тушинцами. Но если там вероисповедальный вопрос оставался открытым, то Москва теперь присягала новому государю с обязательным условием, что «…ему, государю, быть в нашей православной вере греческого закона…»[23]. Договор позволил боярам ввести польские войска в Москву, а Лжедмитрий II вместе с «вольными казаками» Заруцкого отступил к Калуге.
О том, как вели себя поляки в Москве, сходятся во мнениях все представленные мною историки. Вели они себя как завоеватели, надменно, хамовито, не стеснялись открыто заявлять о своих намерениях. Королевич Владислав не появлялся. От его имени правил наместник Александр Гонсевский, который опирался на узкий круг русских бояр. Нарушались статьи августовского договора, продолжалась осада Смоленска. Для урегулирования ситуации было отправлено великое посольство в королевский лагерь для переговоров, которые, как известно, зашли в тупик. Сигизмунд отказывался снимать осаду Смоленска и отпускать 15-летнего Владислава в Москву. Неизменной оставалась его позиция и по поводу принятия Владиславом православия. Более того, скоро стало известно о тайном намерении короля самому взойти на русский престол. Ситуация не разрешилась, а только усугубилась с арестом русских послов по приказу Сигизмунда.
Страна оказалась на краю гибели. Во-первых, общество было расколото на враждебные лагеря. Во-вторых, преобладали рознь и сословный эгоизм. В-третьих, в Москве стоял польский гарнизон, а страной управляло марионеточное правительство. И, в-четвертых, свержение Василия Шуйского развязало руки Карлу IX, противнику Сигизмунда, и шведы оккупировали значительную часть северо-запада России.
На мой взгляд, в это трагическое время огромную роль сыграли церковь и церковные деятели. В частности, патриарх Гермоген, а позднее настоятель Троице-Сергиева монастыря Дионисий. Именно Гермоген возглавил религиозно-национальные силы и освободил подданных от присяги Владиславу, призвал к сопротивлению. Именно церковь дала национально-освободительному движению национальную идею – защиту православия и восстановление православного царства. Вокруг этой идеи консолидируются здоровые силы общества. Возникает мысль о созыве всенародного ополчения. Отряды вольных казаков И. Заруцкого и князя Д.Трубецкого присоединились к дворянским отрядам П.Ляпунова и образовали Первое ополчение.