По взаимному соглашению приобретатель и отчуждатель вещи являлись к магистрату, и здесь приобретатель как бы вчинял иск о собственности – rei vindicatio: касаясь вещи, он говорил: "hunc ego hominem ex jure Quiritium meum esse aio". Отчуждатель притворялся сознающимся, и претор на основании такой мнимой confessio in jure ("confessus pro judicato habetur") предоставлял вещь фиктивному виндиканту (addicit rem – Gai. II. 24). Таким образом, in jure cessio есть по форме остановившийся в своей начальной стадии процесс о собственности, по существу же она представляет абстрактный способ передачи права собственности: causa ее наружу не выступает; почему отчуждатель промолчал (быть может, потому, что он получил за вещь деньги, то есть ее продал; быть может, потому, что он ее дарит), – этого из самого акта in jure cessio не видно.
Если mancipatio применялась в установившемся цивильном праве только к res mancipi, то in jure cessio была возможна по отношению ко всяким вещам – то есть и к res nec mancipi, так как vindicatio была возможна и относительно их. В отличие от mancipatio, далее, in jure cessio не влечет за собой ни actio auctoritatis, ни actio de modo agri. Но in jure cessio способна также воспринять в свою формулу известные вставки – например, deductio сервитута ("aio hunc fundum meum esse deducto usufructu" – Fr. Vat. 50) или соглашение о fiducia (Gai. II. 59).
Так же, как и mancipatio, in jure cessio была распространена затем на целый ряд других случаев, где дело шло уже о передаче права собственности: все, что могло быть предметом иска, vindicatio, могло быть и объектом фиктивного судебного отказа. Мы видели уже выше применение этой формы в целях освобождения раба на волю (manumissio vindicta); мы увидим ее дальше в целях усыновления и т.д. В силу своей простоты и абстрактности in jure cessio была в высокой степени пригодной к тому, чтобы занять в этом отношении место рядом с mancipatio.
Наконец, уже старому цивильному праву была известна давность – usus, usucapio – как способ приобретения права собственности. Несоблюдение формы или приобретение от лица, которое само не было собственником, вело естественно к тому, что приобретатель вещи не делался ее собственником; давность исцеляла этот порок. Законы XII таблиц определили срок такого давностного владения в два года для недвижимостей и один год для других вещей: "Usus auctoritas fundi biennium, ceterarum rerum annus esto". Usus и auctoritas соединены потому, что приобретение вещи по давности естественно освобождало продавца от ответственности за auctoritas перед покупщиком: вещь теперь от последнего отобрана уже быть не может. Законы XII таблиц для приобретения по давности требовали только одного – владеть вещью в течение указанного срока, и исключали возможность приобретения только для вора (fur). С течением времени, однако, для давности вводятся условия более строгие. Так, lex Atinia, закон второй половины республики, подтверждая запрещение давности для вора, придает этому запрещению тот смысл, что вещи украденные – res furtivae – вообще не могут быть приобретены по давности даже добросовестными приобретателями их, пока не возвратятся к собственнику (fr. 4. 6. F. 41. 3). Lex Plautia (I века до Р. Х.) распространила то же правило на вещи, отнятые насилием – res vi possessae . Вслед за тем юриспруденция стала требовать, чтобы владелец приобрел вещь на основании какого-либо правомерного титула – justo titulo (например, pro emptore, pro donato и т. д.) – и добросовестно – bona fide, то есть чтобы он в момент приобретения не знал, что вещь чужая; обнаружение ошибки впоследствии, однако, не мешает уже добросовестно начатой давности (mala fides superveiens non nocet). В некоторых особых случаях, впрочем, bona fides не требуется: так, например, если в случае fiducia тот, кому вещь была манципирована fiduciae causa, не совершает remancipatio, несмотря, например, на уплату долга, и если прежний собственник приобретает как-нибудь владение вещью, он по давности (и притом всегда в один год) получает собственность обратно, несмотря на сознание того, что remancipatio не было. Этот случай называется usureceptio ex fiducia (Gai. II. 52).
Mancipatio, in jure cessio и usucapio представляют строго цивильные способы приобретения права собственности, – acquisitiones civiles. Но квиритская собственность на res mancipi может быть приобретена и другими способами, которые общи цивильному праву и jus gentium; таковы: traditio, то есть передача вещи с намерением перенести право собственности; occupatio, завладение вещью, никому не принадлежащей; приобретение плодов и т. д. Все эти способы называются acquisitiones naturales; но их теоретическая разработка относится уже ко времени классических юристов.
ЦИВИЛЬНЫЕ JURA IN RE ALIENA
Уже древнейшая эпоха цивильного права в области вещных отношений не могла обходиться одной собственностью; она знает уже и некоторые jura in re aliena, причем количество этих последних постепенно растет.
Самым ранним из вещных прав на чужие вещи в Риме являются сервитуты, а из них сервитуты предиальные. Дробность землевладения, семейные разделы, скученность усадебных построек и т. п. были причинами того, что ужe очень рано обнаружилась потребность в признании и регулировании именно этого вида jura in re aliena.
Из сервитутов предиальных древнейшими являются четыре: три сервитута дорожных (iter – право прохода через чужой участок, actus – право прохода и прогона скота, via – право прохода, прогона и проезда вообще; каждый последующий сервитут включает в себя и предыдущий) и один сервитут воды (aquaeductus – право провести воду из чужого участка). Свидетельством их раннего появления служит то обстоятельство, что эти четыре сервитута относятся к res mancipi (Ulp. reg. 19, 1): очевидно, они возникли еще в ту эпоху, когда деление вещей на res mancipi и nec mancipi имело полное жизненное значение.
С течением времени к ним присоединяются другие сельские сервитуты (servitutes praediorum rusticorum). Важнейшими из них являются: servitus pecoris ad aquam appulsus – право пригонять скот для водопоя, servitus parscendi – право пасти скот на чужом выгоне, разнообразные сервитуты, предоставляющие право брать песок, глину и т. д. на чужом участке – servitutes harenae fodiendae и т. п.
Несколько позже, чем упомянутые четыре сервитута, возникли сервитуты городские – servitutes praediorum urbanorum. Старейшим из них является servitus cloacae – право проложить клоаку через чужой участок. Думают, что городские сервитуты возникли впервые в связи с новой постройкой города после галльского разгрома. Дальнейший рост города, постройка многоэтажных домов, тесно друг к другу прилегающих, вызывала к жизни чрезвычайное разнообразие сервитутов этого рода. Наиболее распространенными типами являются: право опереть здание на стену соседа – servitus tigni immittendi и servitus oneris ferendi; право отводить дождевую воду на двор соседа – servitus stilicidii avertendi; право требовать, чтобы сосед не загораживал моему дому света или вида (servitus ne luminibus officiatui, ne prospectui officiatur) и т. д. Содержание этих сервитутов нередко находилось в зависимости от различных муниципальных строительных порядков.
Еще позже, чем древнейшие сервитуты предиальные, возникли сервитуты личные, причем, вероятно, первым источником их были завещательные распоряжения: передавая, например, свое имущество законным наследникам, завещатель желал предоставить своей жене право пожизненного пользования им. Но во всяком случае личные сервитуты существуют уже в полной мере во второй половине республики.
Из этой категории личных сервитутов римскому праву известны четыре: а) Важнейшим является ususfructus, право пожизненного пользования вещью и ее плодами (usus и fructus), причем пожизненный владелец – узуфруктуарий – может пользоваться не только лично, но и сдавая пользование в аренду, продавая плоды и т. д. b) Второй, более ограниченный вид представляет usus – право только личного пользования вещью, без права на плоды (иногда, впрочем, и право на плоды, но лишь в пределах личных нужд, без права их продавать). c) Habitatio – право жить в чужом доме, и d) Operae servorum vel animalium – право личного пользования трудом чужого раба или животного. Нормы относительно личных сервитутов вырабатывались римскими юристами, главным образом, в связи с толкованием завещательных распоряжений (отказов) и носят на себе следы так называемых favor testamenti.
Сервитуты предиальные и личные на первых порах не сливались теоретически в одну категорию сервитутов; этот последний термин республиканскими юристами прилагался только к сервитутам предиальным. Но уже эти veteres jurisconsulti положили основание классической теории сервитутов; без сомнения, им принадлежат основные правила, своего рода "заповеди" римского сервитутного права: "nulli res sua servit" (не может быть сервитута на собственную вещь, вследствие чего при слиянии praedium dominans и praedium serviens в одних руках, хотя бы на короткий момент, сервитут погашается – confusio), "servitus servitutis esse non potest" (не может быть сервитута на сервитут – например, пожизненного пользования правом проезда) и "servitus in faciendo consistere non potest" (не может быть сервитута, который обязывал бы собственника praedium serviens к каким-либо положительным действиям; сервитут может состоять только in patiendo – в обязанности терпеть что-либо, например, проезд, – или in non faciendo – в обязанности не делать чего-либо, например, не закрывать света или вида).
Установление сервитутов в цивильном праве совершается или судебным приговором в исках о разделе – adjudicatio, или завещательным отказом – legatum, или, наконец, частным договором сторон. При этом договор может иметь смысл или constitutio servitutis, когда вещь, например, fundus, остается в собственности прежнего собственника и лишь на нее устанавливается сервитут, например, право проезда, в пользу другого лица, – или deductio servitutis, когда вещь передается в собственность другому лицу, но выговаривается на нее сервитут в пользу прежнего собственника. Во всяком случае, договор должен быть облечен в форму или mancipatio, или in jure cessio. a) Mancipatio: при constitutio servitutis приобретающий сервитут говорит, например: "aio jus mihi esse eundi agendi in fundo Corneliano idque mihi emptum esto hoc aere aeneaque libra" (но это возможно лишь по отношению к сервитутам, входящим в состав res mancipi); при deductio servitutis приобретатель вещи говорил: "aio fundum Cornelianum deducto itinere" или "usufructu meum esse isque mihi emptus esto". b) In jure cessio: при constitutio servitutis приобретающий его говорил на суде: "aio jus mihi esse eundi agendi in fundo Corneliano", а уступающий ему молчал; при deductio приобретающий вещь говорил: "aio fundum Cornelianum meum esse deducto itinere или usufructu", а отчуждатель вещи молчал. In jure cessio была возможна относительно всяких сервитутов.