Так через три месяца после окончания училища была поставлена большая жирная точка в моей спортивной карьере.
Как я теперь понимаю, по прошествии многих лет, решению комдива в мою пользу способствовал один случай. В октябре 1979 года, через 2 месяца после выпуска, комбат поручил мне следующую работу, стоявшую на контроле у командования дивизии. Из старого немецкого форта времён первой мировой войны мне предстояло сделать склад инженерных боеприпасов дивизии. Форт находился на краю посёлка Первомайский, был эллипсоидной формы с метровыми стенами из красного немецкого фортификационного кирпича, скрепленного особым бетонным раствором и особой технологией кладки. Вокруг него - пятиметровый водяной ров. Форт напоминал сооружения Брестской крепости с четырьмя башнями по краям эллипса для подъёма наверх артиллерийских орудий, имел три уровня, многочисленные бункера, комнаты, хранилища, систему пулемётных гнёзд и бойниц из стрелкового оружия и т.д. и т.п. Этот форт и сейчас стоит на прежнем месте на краю Калининграда.
Было принято решение направленными взрывами разрушить в двух местах стены сооружения и засыпать водяной ров так, чтобы один проход служил для въезда автомашин внутрь, а второй для выезда транспорта, гружёного минами, ВВ и т.д. Но самое интересное в моем описании этих работ не то, что я делал, а как я это всё сделал, и к чему это всё привело.
Сначала я сделал все расчёты по наставлению. Заложил заряды. Для этого мне дали на складе дивизии старые противотанковые мины в деревянных корпусах времён Второй мировой. Ни первый, ни второй, ни третий взрывы, мощность которых я каждый раз увеличивал на 30%, ни к какому результату не привели. В мощных стенах только образовывали увеличивавшиеся выбоины, но они не разрушались, а сроки выполнения задачи подпирали, да и холодно уже было стоять в костюме Л-1 в конце октября в студёной воде во рву. Я взял на складе мины с двукратным превышением расчётов по ВВ. Заложил, подорвал. За 2,5 километра стоял автопарк нашего батальона. В аккумуляторной вылетели стёкла. Но стены только потрескались и от них откололись большие куски. Комбат сказал мне всё, что он обо мне думает, в том числе и про мои эксперименты с расчётами. «Взял за один раз и сделал!» Вот я и решил взять и сделать все за один раз. Заложил заряды с трёхкратным превышением расчётных. Когда произошёл взрыв я с командой чуть не оглох, но того, чего хотел добился. Из-за рассеявшего дыма я увидел мощные вывалы кирпича в нужных местах и перекрытый в двух местах водяной ров. Обрадовался, но рано. Через 20 минут на УАЗе «прилетел» комбат, запихал меня в машину и привёл в кабинет к командиру дивизии. По дороге он мне рассказал, что от взрыва в штабе дивизии (4 км от места взрыва) в некоторых окнах второго этажа открылись форточки, в парке батальона в аккумуляторной вылетели уже не стёкла, а рамы, а грохот стоял такой, что его слышал весь район Калининграда «Северная гора». В это время я уже был знаком со своей будущей женой, которая проводила занятия с детьми в спортзале школы на «Северной горе». Она потом рассказала, что в спортзале всё содрогнулось и было впечатление, что сейчас всё рухнет. После моего доклада комдиву о «…несовместимости теории с практикой в данном конкретном случае, в силу чего мне пришлось принимать быстрое волевое решение для выполнения поставленной боевой задачи», он рассмеялся, комбат облегчённо вздохнул, а мне стало немного легче. Генерал спросил комбата, ничего ли больше не случилось, кроме рам, выпавших в аккумуляторной, и выполнена ли задача. Получив положительные ответы, он нас отпустил. После этого, видимо, он меня и запомнил. Через месяц, за выполнение этой задачи, командир дивизии наградил меня настольными часами с дарственной надписью, которые до сих пор стоят на серванте моей тёщи в Калининграде.
Сразу после окончания училища, в период службы командиром инженерно-сапёрного взвода 183 отдельного инженерно-сапёрного батальона 1 танковой дивизии 11 ОА ПрибВО (поселок Первомайский, города Калиниграда), наряду с выполнением основных должностных обязанностей был командиром группы разминирования Калининградской области. Обезврежено более 1 тысячи боеприпасов различного калибра и предназначения, большинство из которых относятся к периоду Второй мировой войны, в том числе мины ловушки и мины-сюрпризы. Самыми запоминающимися событиями из этой работы у меня были следующие.
Разминирование на территории аэродрома военно-морской авиации Балтийского флота в посёлке Чкаловский 117 малых авиабомб-зажигалок, которые по какой-то причине не взорвались и лежали сплошным рядом друг за другом. Когда приехал на аэродром, меня подвели к неиспользуемой земляной ВПП времён войны на краю аэродрома, показали на месте строительных работ несколько малых авиабомб-зажигалок в поверхностном слое грунта. Инженерная разведке участка, которая заняла несколько дней, что в земле 117 авиабомб. Лежали они на удивление в ряд, на протяжении нескольких десятков метров, как будто их кто-то аккуратно выложил таким образом. Это был первый случай, когда я встретился с серьёзной угрозой для собственной жизни. До этого были неразорвавшиеся снаряды, миномётные мины и т.д. Страха не испытывал, потому что не до конца понимал, что это такое. Это только сейчас понимаешь, когда большая часть жизни за плечами, серьёзность той ситуации.
Следующей ситуацией, запомнившейся в ходе работы по разминированию, было обезвреживание в подвале фундамента разрушенной немецкой кирхи на окраине Правдинского полигона мины-сюрприза, выполненного на базе авиабомбы в несколько сотен килограммов, с отводом от основного механизма подрыва дублирующего механизма подрыва, поставленного на неизвлекаемость. Сутки ждал прибытия спецгруппы из окружной инженерной бригады из гор. Таураги (Литва), имевшей право разминировать такие виды сюрпризов (у них для этого имелось специальное оборудование). Не дождался, и сам следующим утром спустился в подвал. Не буду рассказывать, что и как делал, это не очень интересно. Повезло мне здесь в том, что я в полутёмном подвале заметил отходящие провода к другому механизму, который стоял на неизвлекаемость бомбы. Может она бы и не взорвалась, так как все было ржавое, а может было бы наоборот, тронь мы эту находку. В общем, повезло мне тогда. Теперь на этом месте больше нет фундамента старой кирхи.
Был у меня и курьёзный случай. На том же Правдинском полигоне прошли боевые стрельбы батареи ПТУРС. Один снаряд не разорвался и застрял в грунте на опушке леса у края полигона (метров 10). Я положил на боевую часть ПТУРСа ВВ, рассчитал количество огнепроводного шнура, чтобы можно было успеть отойти на безопасное расстояние, и залег в складку местности. Когда я поднял голову посмотреть, как там дела, то увидел, как из леса к месту подрыва вышел лось и стоит над ПТУРСом наблюдая за ползущим дымком огнепроводного шнура. Мои крики животному, чтобы он испугался и убежал обратно в лес, были запоздалые. В результате левый рог с головы того лося, на котором семь ответвлений, до сих пор висит в комнате моей тёщи в Калиниграде в качестве вешалки для одежды.
При сдаче инспекторской проверки маршалу Аганову, о чём я писал выше, был у меня курьез из разряда – не спеши не подумав выполнять указание старшего начальника, даже если он полковник. Дело было так. Для подрыва двух пролётов моста из трёхзвенного заряда разминирования минных полей, имевшего в разрезе треугольную конструкцию, я сделал десятиметровые заряды по ширине проезжего полотна моста. Для гарантированного подрыва толстых бетонных плит положил по всей длине треугольной конструкции кумулятивные заряды. Заряды собирались внизу в урочище под мостом (20 метров глубиной), а затем с левого и правого перил моста поднимались на лебедках под конструкцию моста. Как известно при такой задаче должно быть две сети подрыва, основная электрическая и дублирующая из детонирующего шнура. На тренировках у меня всё получалось нормально. И отличный норматив по времени перекрывался, и основная сеть подрывалась, а за ней и дублирующая.
На сдаче норматива я не ожидал, что старенький маршал будет лично контролировать все мои действия. Только я закончу вязать основную цепь и доложу, он меня останавливает – «… ну-ка сынок, дай посмотреть». Подойдёт, посмотрит на стрелку амперметра в замкнутой на проверку сети, что она отклоняется, и дальше со мной. Не поленился на старости лет спуститься ко мне под мост под руки с двумя полковниками. Я от такого внимания конечно немного растерялся. Когда закончил собирать оба заряда, один из сопровождавших Аганова полковников посоветовал мне окультурить свисавшие концы основной и дублирующей сети. Мне бы плюнуть на этот совет, так как всё сделано правильно, но я машинально поправил свисавшие концы сетей, положив их на КЗУ практически рядом. Отдал команду на подъём зарядов и сразу об этом забыл. Как оказалось потом, детонаторы обеих сетей я положил достаточно близко друг от друга, чего делать было нельзя ни при тренировках, ни в боевой обстановке.