Пошли. Пропустили. Но тайны я не узнал. И так несколько раз мне мешали узнать какую-то тайну. Рядом оказался Франц Дайнорович, вот его я и допросил. Оказалось, что в воскресенье я должен выехать в г. Москва для убытия в длительную командировку в Монголию.
Народ в училище оказался душевный, отзывчивый. Все нужные люди оказались на месте. Документы были на руках. Чемодан купить не успел. Выручила лейтенантская матрасовка. Забил я форму туго и поехал.
Прибыл в Генеральный штаб. Иду по коридору власти на восьмом этаже. Ищу нужный кабинет. Рот приоткрыт, глаза бегают. И вдруг! Кто-то сзади набрасывается на меня и проводит удушающий прием. Мелькнула мысль: «Проверяют!» Обороняясь, бью локтем во вражеское тело. Это тело охает и говорит человеческим голосом: «Чего дерешься? Шуток не понимаешь?» Вот так я встретил Виктора Устименко с которым достаточно весело провел время в Монголии. Обучили монгольских цириков инженерному делу настоящим образом. Но это другие истории.
Очередной случай…
Холодная, суровая зима 1981 года. Одна из шестнадцати республик. Командировка. Длительная командировка. Ночью в месте пребывания температура опускалась до градусов 35 по Цельсию. Когда немного освоились, появилось желание познавать окружающий мир и близлежащие окрестности. Убитый пленный показал, что в столице республики пребывания есть Дом офицеров (далее - ДО), там показывают кино и бывают танцы под радиолу. Было нас 5 человек саперов и 1 прапорщик связист, в том числе, капитанов – 1, старших лейтенантов – 1, лейтенантов – 3 (2 из КВИУИВ им. А.А.Жданова). От некоторых лейтенантов поступило предложение провести рекогносцировку местности. Объект, обозначенный на плане ДО, находился на удалении 3-5 км. Транспорт заканчивал работу в 21.00 - 21.30. После танцев под радиолу 3-5 км пешком по морозу в незнакомом городе. Я решил подождать пока нас переселят ближе к объекту ДО и уж тогда… Короче, не пошел. Но пошел мой боевой товарищ и еще один лейтенант. Смеркалось. Мороз крепчал. Один из окоченевших лейтенантов вернулся. Долго чертыхался. Боевого товарища нет. О его судьбе ничего неизвестно. Все готово к проведению реанимации: банка с кофе со сгущенным молоком открыта, кружка большеобъемная сиротская на столе, чайник кипел и остывал уже раза три. Тревожно.
И о чудо! Грохот, не стук, а именно грохот в дверь. Открываю и в клубах пара он, искатель приключений. Весь покрытый инеем, абсолютно весь, на усах сосульки. Клапана шапки опущены. Одна тесемка оборвана, висит привязанная к другой. Первое что я услышал: «Где горячий кофе?» Помог снять шинель, т. к. руки любителя приключений не действовали – мороз сковал. Вставил в руки чашку с кофе. Пальцы оттаяли, язык отогрелся. Уши распухли и стали перпендикулярно голове.
На вопрос: «Ну, как?» Последовал рассказ о весело проведенном времени. На танцах под радиолу познакомился с барышней русской национальности. Глянулась. Танцы, разговоры, охмурение (кто кого?). Гусары провожают барышень домой, даже в лютую стужу. Проводил. Оказалось, что сия барышня не является советской гражданкой, ее предки участвовали в белогвардейском движении. И вот встретился ей красный красивый офицер. А вдруг?!
Долго барышня томила красного офицера в промерзшем подъезде. Надежда замерзает последней. Офицеру же признаться в том, что все звенит, гордость не позволяет. что ься в том чений другойнькими иекий путь к месту ночевки.нке развязать не сумели. Когда, видимо, и барышню морозцем прихватило, она решила отступить в тепло. Надежда замерзла. А пальчики красного офицера стали беленькими и уже перестали быть шаловливыми и послушными, тесемки на шапке-ушанке развязать не сумели. Голова не ощущала наличие такого органа слуха как уши. Помня героические примеры, рассказанные полковником Мишиным, одна из тесемок была отгрызена сохранившими подвижность зубами. Но ушам это уже не помогло. Впереди был еще далекий путь к месту дислокации и реанимация.
Только после переезда поближе к ДО мы совершили набег на танцы под радиолу. Понравилось. Потеплело на дворе. Да и барышни родные советские попадались.
Как любопытного красного лейтенанта угораздило встретить потомков белого движения? Судьба!
Монгольский цикл…
Служил я как-то в Монгольской Народной Армии. Обучал монгольских цириков инженерному делу настоящим образом. В частности числился специалистом по тяжелому механизированному мосту. Специалистом по машине для отрывки котлованов был Виктор Устименко. В Монголии тесно. Встретились. Работали на износ с 08.00 до 17.00. Это значит к 08.00 подходил автобус и мы уезжали в Монгольскую Народную Армию, а к 17.00 этот автобус привозил нас обратно. После Советской Армии такой распорядок работы очень напрягал.
Мужики есть мужики. К алкоголю не равнодушны, но цены… Стали думать как сократить расходы на алкоголь? Самогонного аппарата нет. Вспомнили, что есть грубый русский напиток брага, в простонародии бражка. Относительно дешево и сердито. Тугрики собраны, во время обеда в военторг. Выбрали самую большую кастрюлю, вываркой называется. Стали расплачиваться. Продавщица говорит: «А сахар, дрожжи кто будет покупать?» Пытались объяснить, что мы не такие, но наши доводы были неубедительны. Пришлось поддаться рекламе и купить все, что положено для приготовления пьянящего напитка.
Воду вскипятили, сахар засыпали, остудили. Подошел черед дрожжи класть, а сколько никто не знает. Назначили меня старшим технологом. Эмпирическим путем выбрал пропорцию. Зелье забродило. Даже крышка стала подниматься. Местом для процесса брожения было выбрано мое подкроватное пространство. Даже ночью просыпался, бдил за процессом. Первое время каждый считал своим долгом лично отследить ход превращения сладкой воды в брагу.
На совещании дали обет в течение 5 суток ни капли в рот. Дня через два приезжаю и наблюдаю, уровень жидкости стал ниже. Связист-прапорщик уже был дома и убедил, что пена осела, а уровень остался на уровне. Не убедительно, но так рвал рубаху на груди, что мы почти поверили. На следующий день прапорщик уже дома и один сапер был с ним, а уровень еще ниже. Сапер оказался честнее, признался, немножко попробовали. Са-а-амую малость. Так и не отучили мы прапора крысятничать, бить не стали. Уровень жидкости плавно перетекал в сообщающийся сосуд – желудок связиста. Но брага получилась на славу. Не стыдно перед товарищами. Зарыл в землю талант технолога алкогольных напитков. Точно знаю, что Юра Подкуйко со товарищи пробовал, просил рецепт. Пробовал ли Володя Шемарулин, не помню, но встречались на бескрайних просторах Монголии в районе Улан-Батора.
Еще пару раз делали сладостный алкоголь, но пять офицеров не смогли «пропоить» одного прапорщика. Дело заглохло. Потом действительно вываривал рубашки. Вот так бывает.
Еще из монгольского цикла
Был у нас специалист по грозной машине ИМР, старлей из Каунасского инженерно-саперного полка. Советником командира монгольского саперного полка был замкомандира полка из Каунаса.
Монгольские генералы решили передислоцировать исп из Улан-Батора в Налайх, километров 30-40 от столицы. Стали перегонять технику. Колесная техника по дороге, гусеничная по колонному пути. Многие знают, что Монголия это один колонный путь. Куда хочешь можно ехать почти не встречая препятствий. Мы, то есть военспецы, скромно на ДИМе. А старлей Володя на ИМРе за рычагами. На колесах подъезжаем к месту перехода гусениц через дорогу Улан-Батор – Пекин. Наблюдаем такую картину. ИМР через дорогу переехал, стоит. Монгольский военный народ суетится. Наш старлей очумело смотрит на окружающих, почти похож на Николая Щорса из песни времен гражданской войны. Голова не обвязана, но кровь имеется и не только на рукаве. Засуетились и мы. Быстренько раненого товарища в ДИМ и в монгольскую больницу, благо оказалась рядом. По дороге узнали, при переезде через дорогу ему по голове крепко сильно хлопнул не застопоренный люк. Увидел на миг ослепительный свет и сполз вниз. В больнице монгольские врачи оказали советскому офицеру последнюю помощь (больше мы туда не обращались), бинта не жалели. Шлемофон все-таки помогает, даже дурной голове. На новом месте дислокации пусто, скучно, вождей нет.
Посовещавшись на месте, решили ехать на ДИМе без путевки в Улан-Батор. Думали, что проскочим. У монгол ГАИ-ВАИ в одном флаконе. Остановили. «Документики предъявите, путевой лист». А у нас даже билета на балет нет. Объясняем, что срочно везем в госпиталь раненого советского офицера. Очень раненого. Старлей Володя закатывает глазки, изредка роняет голову на плечо, приговаривая: «Да-а уж!». Не помогло. Вернее, помогло частично, права у монгольского водителя забрали, а ДИМ отпустили. Доехали до нашего дома. Мне пришлось в монгольском ГАИ-ВАИ выкупать права, штраф заплатить. Думали, что пронесло.
Прихожу домой. Здоровые и раненый пьют пиво, играют в карты, поругиваясь матом. Культурно отдыхают, не придерешься. Меня не забыли или я вовремя приехал. Пиво было. Расслабляюсь.
Грохот в дверь. Врывается советник командира с группой советско-монгольских офицеров! «Где Володя? Что с ним?» Володя сидит за столом, держит в одной руке карты в другой бутылку пива. Голова обвязана. Команда: «Товарищи офицеры!» У влетевших офицеров вздох облегчения. Да и мы слегка ослабили правую или левую ногу. Оказалось, что ГАИ-ВАИ, оправдывая то, что ДИМ не поставили на штрафстоянку, сообщили в Министерство обороны МНА о почти бездыханном советском офицере. Оттуда информация поступила главному военному советнику и дальше по инстанции. Стали разбираться, обзванивать госпиталь, больницы. Очередь дошла до моргов (уж больно красиво и натурально Володя закатывал глазки). Нигде ни живого тела, ни трупа не оказалось. Советник командира исп доложился по команде, сообщил хорошие вести. После этого остался у нас для снятия стресса. А у нас было. Да и грехи надо замаливать.