Первым императором Романии стал один из вождей крестоносцев — фландрский граф Балдуин, причем Балдуин считал себя законным преемником власти ромейских императоров, а Романию — продолжением Византии.
Латинянам не удалось покорить все византийские земли — греки отчаянно защищались. Да и сама Романия сразу же распалась на несколько мелких княжеств, лишь на словах признававших власть Константинополя (Фессалоникское королевство, Афинское герцогство, княжество Ахайя и др.).
Латиняне стали устанавливать на завоеванных землях свои порядки. На бывших византийских землях возникла, как тогда говорили, «Новая Франция». В Романии выросли по западноевропейскому образцу рыцарские замки, константинопольский патриарший престол занял католик, крестьяне попали в личную зависимость от латинских рыцарей. Большинство покорявших Византию крестоносцев разъехалось вскоре по домам, а те немногие, что остались в Романии, удерживались у власти благодаря своей безукоризненной дисциплине и организованности. Константинопольский двор славился на всю Европу доблестью рыцарей, которые непоколебимо следовали правилам рыцарской верности и чести.
После падения Константинополя в византийских провинциях почти одновременно возникло три самостоятельных греческих государства — Никейская империя (на западе Малой Азии), Эпйрское царство (в Эпире) и наконец, Трапезундская империя (на крайних восточных пределах державы). Правители этих государств враждовали между собой, оспаривая друг у друга право отобрать у латинян Константинополь и стать василевсом восстановленной Византии.
Наиболее могущественной из греческих стран оказалась Никейская империя. В ее столице Никёе собралась самая именитая ромейская знать. Один из бывших константинопольских вельмож — Феодор Ласкарис — стал императором нового государства. Это был удачливый воин, дальновидный политик, быстро остановивший латинское наступление в Малой Азии. Феодор разбил и сельджуков. В одном из сражений василевс вызвал на поединок султана и в бою на мечах одолел его. В Никею съехалось высшее православное духовенство, константинопольские ученые мужи, ремесленники и многие другие, кто бежал из-под власти латинян. В империи строилось множество храмов, дворцов и крепостей, писались великолепные книги. В правление Феодора и его преемников Никейская империя превратилась хотя и в небольшую, но воинственную и просвещенную страну, достойную наследницу Византии.
Надежды ромеев на скорое изгнание латинян оказались отнюдь не напрасными. Покоренные ромеи не любили крестоносцев, сами же латиняне враждовали между собой.
Однажды никейский отряд, желая лишь «попугать» латинян, подошел к Константинополю. Случилось же так, что в это время латинское войско, предприняв морскую вылазку против никейцев, оставило город без надежной охраны. Константинопольские треки с ликованием узнали о приближении ромейского воинства. С их помощью ромеи проникли в город и легко овладели столицей. Вернувшиеся вскоре латиняне с ужасом узнали о случившемся. После короткой и несчастливой для рыцарей стычки латинянам оставалось лишь погрузиться на корабли и бежать на Запад. 15 августа 1261 г. никейский император Михаил VIII Палеолог, основатель последней династии византийских василевсов, торжественно вступил в Константинополь. Империя ромеев была восстановлена.
В итоге всех несчастий Византия из могучей мировой державы превратилась в небольшое греческое государство, владевшее частью Балкан, некоторыми землями в Малой Азии и несколькими островами в Эгейском море.
6. Плуг и меч (Крестьяне и сеньоры в X—XII вв.)
В X—XII вв. в Западной Европе окончательно складываются два главных слоя средневекового общества: зависимые крестьяне и воины-землевладельцы. У каждой из этих групп был свой образ жизни, свои взгляды на мир, свое положение в обществе. Их интересы нередко пересекались, что становилось порой причиной серьезных столкновений.
В раннем средневековье военный вождь (король) начинает, как бы подниматься все выше по своему положению над рядовыми свободными членами варварских племен. Вслед за королем в его свите «возвышаются» и лично преданные ему люди, мужественные дружинники, даже верные слуги.
Затем постепенно разделяется и основная масса населения раннесредневековой Европы: на тех, кто обрабатывает землю, собирает хлеб, выращивает скот, и тех, кто лучше всего обращается с мечом и копьем. Полный опасностей X век очень ускорил «рождение» слоя профессиональных воинов, их отделение от землепашцев-крестьян.
У народов, принявших христианство, возникает многочисленное духовенство. Оно также занимает свое, особое место рядом с крестьянами и воинами.
Так, к XI в. сложилась новая структура общества. Она очень отличалась от первобытных порядков у древних германцев, с одной стороны, а с другой — от общества Древнего Рима.
Эти изменения были замечены образованными людьми средневековья. Размышляя над тем, как устроено их общество, они создали теорию трех сословий. Ей была суждена необычно долгая жизнь — даже во времена Великой французской революции XVIII в. идея о трех сословиях вовсе не казалась устаревшей.
Согласно теории трех сословий, каждому человеку определено Господом место в одной из трех больших групп — молящихся, воюющих и работающих. Первая группа — это духовенство, вторая — светские сеньоры, третья — крестьяне. Общественное положение наследуется: сыну крестьянина также подобает стать крестьянином, как сыну рыцаря — рыцарем или же, скажем, аббатом. (Не случайно и сейчас сословиями называют такие общественные группы, в которых права и обязанности передаются по наследству.)
По мнению средневековых мудрецов, у каждого из трех сословий свои важные обязанности. Каждое сословие необходимо остальным: ведь духовенство заботится о душах, сеньоры охраняют страну, крестьяне кормят всех остальных. Чтобы лучше понять эту мысль, сравнивали общество с человеческим телом. Ноги — это «работающие», руки — это «воюющие», а грудь — это «молящиеся». Так и в обществе все сословия должны жить в дружбе и каждое выполнять свой долг.
Нужно обратить внимание на место крестьянства в теории трех сословий. С одной стороны, это низшее, третье сословие. Но с другой — необходимая часть общества. Если в античном Риме к физическому труду относились с презрением, считали его недостойным свободного человека, то в средневековье человек, занятый физическим трудом, — уважаемый член общества, и дело его похвально. Такое отношение к крестьянскому труду во многом помогло хозяйственному подъему Европы в средние века.
Когда варвары расселялись по Римской империи и делили между собой землю, каждый из свободных германцев был и землепашцем и воином одновременно. К X—XI вв. свободных крестьян осталось не так уж и много. В основном на земле трудятся зависимые люди. Понятно, что среди них много потомков римских рабов и колонов. Но ведь и германцы оказались в том, же самом положении.
Зависимыми становились и те, у кого не было собственной земли, а она была дана «из милости» каким-нибудь крупным землевладельцем, например дружинником, которому за службу король подарил большое поместье. Зависимыми становились за долги, из-за каких-нибудь провинностей, вступив в брак с кем-либо из зависимых, просто под нажимом могущественного соседа.
К XI в. владельцами лучших земель считались церковь и светские сеньоры. Крестьяне же за пользование землей и покровительство сеньоров должны были нести повинности, размер которых регулировал старый обычай.
Повинности в пользу сеньора могли состоять в работе на господском поле (от нескольких дней в году до нескольких дней в неделю), в продуктовом или денежном оброке, в обязанности молоть муку только на мельнице сеньора за назначенную им плату (а также давить виноград на его прессе и т. п.), выполнять «общественные работы» (например, чинить мосты или поставлять подводы в случае надобности), а также подчиняться судебным приговорам сеньора.
При этом уровень несвободы разных групп крестьянства очень различался. С одних крестьян их господин требовал только курицу на Рождество да десяток яиц на Пасху, зато другим приходилось работать на него чуть ли не половину всего времени. Крестьян, чья жизнь была особенно тяжела, называли во Франции сервами, а в Англии — вилланами.
Но даже сервов и вилланов нельзя назвать крепостными. Крепостничество распространяется в Восточной Европе только на рубеже XV—XVI вв. Положение крепостного в России в XVIII—XIX вв. несравненно тяжелее положения западноевропейского зависимого крестьянина (будь то даже английский виллан или французский серв).
В XI в. сеньор не мог казнить серва, продать или обменять его без земли и отдельно от семьи. Более того, сеньор нес вполне определенные обязанности по отношению к крестьянину и действительно защищал его от разных бед, потому что понимал: он сам будет богаче, если его крестьяне не окажутся нищими. Сеньор не мог даже согнать серва с его земли, если серв выполнял все положенные повинности. Отношения крестьянина и сеньора регулировались не произволом сеньора, а древним устоявшимся обычаем. В некоторых странах при его нарушении крестьянин мог обратиться в суд, и не так уж были редки случаи, когда он дело выигрывал.
До поры до времени бремя зависимости было для крестьян вполне терпимым. Во-первых, потому, что с крестьянина, который мало производит, много взять нельзя. Во-вторых, тогда не умели сохранять надолго пищевые продукты, да и торговля продовольствием почти отсутствовала. Значит, сеньор мог требовать лишь столько, сколько нужно для прокормления его самого, членов семьи, а также челяди. Лишь по мере оживления торговли поборы начинают понемногу расти там, где сопротивление крестьян не было достаточно сильным и упорным.