Так называемый режим генерал-майоров сделал очевидной ту истину, что Протекторат может существовать только как «режим чрезвычайный, опирающийся на армию, цементируемую именем Кромвеля»[62].
Господство военных, сказавшееся уже и в разгоне Долгого парламента, и в роспуске Малого парламента, и в проведении в жизнь разработанной в Совете армии конституции протектората — «Орудия управления», и в дальнейшей деятельности правительства протектората является характерной чертой этого периода истории Англии. В социальном отношении стоявшая у власти при протекторате клика, принадлежавшая к верхушке армии, представляла собой вновь образовавшийся слой крупных землевладельцев, обогатившихся путем приобретения конфискованных земель в Англии, захвата и ограбления земель в Ирландии и Шотландии. Являясь частью нового обуржуазившегося дворянства, они применяли, в особенности в порабощенной и ограбленной Ирландии, в значительной степени феодальные способы эксплуатации своих поместий. Вместе с тем у этих представителей нового дворянства сохранялась непримиримая вражда к старой феодальной знати, к сторонникам восстановления монархии. Это было вызвано страхом потерять приобретенные в результате революции земли. Вот почему родственные по своей социальной природе эти две группы землевладельцев питали друг к другу злейшую ненависть до тех пор, пока у новой знати не исчез страх, что старая, королевская знать отберет у нее земли. При Кромвеле командование армии ревниво оберегало достигнутое им господствующее положение в государстве, не позволяя даже самому лорду-протектору занять слишком высокое положение в правительстве. Но правительство протектората не могло базироваться исключительно на узкой группе армейского командования. В поисках более широкой социальной базы правительство обращалось к парламенту, к имущим слоям населения, получившим избирательные права по новой цензовой конституции. Оно старалось внушить этим слоям населения, что протекторат является охранителем их собственности, спасителем страны от анархии, от «жадности» неимущих. Но это не очень помогало правительству протектората. Широкие слои имущих классов Англии не были согласны вручить свою судьбу военным, они хотели господствовать сами. Отсюда непреодолимое тяготение парламентов протектората к пересмотру «Орудия управления». «Ни торжественные, выдержанные в библейском стиле речи его высочества лорда-протектора, ни его грозные окрики, ни удаление оппозиционных депутатов, ни разгоны парламентов не сломили враждебности английских буржуа к вырвавшей у них власть кучке военных»[63].
Зажатый между этими двумя взаимно враждебными силами, Кромвель не сумел опереться ни на одну из них для проведения государственных преобразований. Каждая из этих сил в какой-то степени поддерживала его, но, прежде всего, стремилась держать его под своим контролем. Военная группа использовала для этого свое влияние на армию, парламентская группа — то обстоятельство, что держала в своих руках финансы страны,— без согласия парламента налоги, но могли взиматься[64]. В этих условиях единственной задачей правительства стала охрана существующего порядка, основанного на собственности правящей клики, только что приобретенной грабежом ирландцев, конфискациями и спекуляцией королевскими землями и землями старой знати. Об этой чисто охранительной, полицейской природе своей власти, направленной против дальнейших революционных преобразований общества, откровенно заявлял сам Кромвель в кругу своих ближайших советников. «Я — человек, заслуживающий того места, которое я занимаю. Я занял это место не столько из надежды делать добро, сколько из желания предотвратить зло и бедствия, которые, как я видел, были неминуемы для нации... И в этом отношении я готов служить, насколько я могу, но как король, а как констебль, если вам угодно. Поистине, клянусь богом, нередко я не мог объяснить, в чем заключаются мои обязанности и что я делаю на том месте, которое занимаю, иначе, как сравнив себя с хорошим констеблем, поставленным охранять спокойствие прихода. Мое довольство и удовлетворение среди испытаний, которые я перенес, заключаются в том, что вы наслаждаетесь миром...»[65].
В данной главе следует подробнее остановиться на финансовом вопросе протектората. Бюджетный дефицит стал неизлечимым недугом 1953 – 1958 г. Экономическая политика протектората была столь же реакционной[66], как его полицейская система. Войны миновали, а военные расходы не уменьшились. Для содержания армии, главной опоры лорда - протектора, для усиления флота, для подавления восстаний народных масс, для борьбы с республиканскими элементами, для подавления заговоров сторонников короля, для ведения агрессивной внешней политики требовались громадные средства. Правительство протектората находилось в состоянии непрерывного финансового кризиса. Необходимость пополнить пустеющую государственную казну военной добычей сыграла немалую роль в ряду причин, приведших в 1655 г. к войне с Испанией. Но расчеты эти не оправдались, война привела к обострению финансовых трудностей правительства. Чтобы выйти из тисков финансовой нужды, Кромвель искал поддержки у авантюристических элементов из среды купечества, вроде откупщика-арматора, торговца рабами, крупного колониального предпринимателя Мартина Нелля. Такие дельцы, как Мартин Нелль, Пови и др., приобрели влияние на правительство протектората, войдя в правительственные комитеты, стали личными друзьями Кромвеля и его министров, подчинив в известной мере деятельность правительства своим интересам.
Ордонансом 1656 года феодальное «рыцарское держание» отменялось, но отменялось только для сквайров[67]. Они освобождались от вассальной зависимости и получали свои земли в полную собственность. Но это касалось только сквайров-землевладельцев. Крестьяне продолжали нести ярмо унизительных повинностей и платежей — на них этот «акт свободы» не распространялся. Церковная десятина, символ собственнических прав, осталась в неприкосновенности. Возродилась практика откупов и раздачи монопольных прав на тот или иной вид производства и торговли. Огораживания, от которых так страдали деревенские бедняки, но только продолжались, но и поощрялись.
В июне 1656 г. протектор созвал конференцию из членов Государственного совета и высших офицеров армии, на которой обсуждался вопрос о финансовом положении страны. Среди участников этой конференции были и такие, которые советовали протектору собрать денежные средства единоличной властью, путем принудительного займа. Однако конференция в целом приняла другое решение: она постановила вновь созвать парламент[68].
III. Обострение внутриполитической борьбы. Кризис протектората:
3.1 Второй парламент протектората.
17 сентября 1956 г. Кромвель открыл заседания второго парламента. Перед открытием парламента Кромвель и офицеры воспользовались своим правом, записанным в «Орудии управления»[69] — проверять полномочия депутатов. Эта своеобразная чистка удалила из палаты республиканцев, бывших членов «охвостья», людей, связанных с левеллерами и сектантами, и других подозрительных лиц, избранных вопреки стараниям усердных генерал - майоров. Помимо сотни лиц, исключенных из состава депутатов протектором, еще около 50—60 чел.[70] не посещали заседаний парламента из-за несогласия с политикой протектора. Таким образом, несмотря на высокий ценз, состав парламента, собравшегося в 1656 г., оказался, с точки зрения правящей офицерской верхушки и Государственного совета во главе с протектором, неудовлетворительным, и потребовались чрезвычайные мероприятия, чтобы создать в этом парламенте надлежащим образом настроенное большинство. Но даже «очищенный» парламент не обнаруживал стремления послушно следовать за протектором и руководством армии. Исключенные члены попробовали сопротивляться. Они составили ремонстрацию, в которой обличали тираническую власть, и заявляли, что парламент ныне находится под давлением со стороны протектора и армии и потому не может называться народным представительством. Умеренные депутаты, которых допустили в него, не хотели осложнять свою жизнь. Они посоветовали исключенным обратиться к Государственному совету. А сами занялись текущими делами.
Поначалу парламент выпустил вполне лояльные постановления: отказали роду Стюартов в праве на английский престол, провозгласили государственной изменой всякое покушение на протектора и его правительство.
Во время открытия второго парламента Кромвель говорил о предательстве испанцев и о дружбе английских кавалеров с Испанией, поддерживающей Стюартов и наносящей большой ущерб англичанам в Вест-Индии, доказывал справедливость нападения английского флота на испанские колонии в Америке, последовательно отстаивая торговые и колониальные интересы крупной буржуазии и ее союзника — нового дворянства[71]. После речи Кромвеля парламент поддержал правительство в вопросе о «справедливости»[72] войны с Испанией, но денег на ведение войны отпустил значительно меньше, чем требовал протектор.
Позднее в палате встаёт вопрос о генерал - майорах[73]. 28 января 1657 года билль о генерал - майорах провалили 124 голосами против 88. Кромвель пытался защищать от нападок некоторых депутатов деятельность генерал-майоров, являвшихся оплотом как против строивших козни и заговоры кавалеров, также и против республиканцев, против демократических течений, боровшихся с режимом протектората. Характерно, что именно в это время известный в прошлом левеллер, активный участник солдатского движения 1647 г., ставший позже офицером и сторонником Кромвеля, а затем разочаровавшийся в Кромвеле после установления протектората, Эдуард Сексби, выпустил под чужим именем памфлет «Умерщвление — не убийство»[74], оправдывавший тираноубийство и открыто призывавший к убийству Кромвеля. На Сексби, между прочим, и обрушился Кромвель при открытии парламента, клеймя его как ренегата, «лишенного совести и честил»[75]. Кромвель вынужден был признать, что установление военно-полицейского режима в Англии явилось ошибкой.