«Мне хочется, — писал Н. К. Байбаков, — чтобы специалисты, пришедшие в нефтяную отрасль в последние два-три десятилетия, когда применение способов рациональной разработки с самого начала ввода месторождения в эксплуатацию принимается как само собой разумеющееся, изучая опыт предыдущих поколений нефтяников, обратили бы внимание на то, как можно использовать инженерную дискуссию, в процессе которой грамотные в техническом отношении оппоненты высказывают порой очень полезные мысли». (с. 74).
Будучи министром нефтяной промышленности Н.К. Байбаков начал освоение нефтяных месторождений Каспия и занимался развитием газовой индустрии (с. 75, 78).
За 11 лет во главе отрасли Николай Константинович сделал очень много. Нефтяная промышленность стала масштабной, уровень добычи нефти 71 млн тонн, изменилась сама география отрасли. Благодаря Н.К. Байбакову поменялась и сама форма управления отраслью. Была выстроена единообразная и четкая схема: министерство – территориально-производственное объединение – трест. Николай Константинович вырастил совершенно новую школу нефтяников, невиданные прежде масштабы повлекли за собой приток молодежи. Постоянно проводились научно-производственные конференции, слеты молодых специалистов, обучающие курсы.
Совсем другой стала нефтяная промышленность в технологическом отношении. Комплексный подход, скоростное бурение (турбобур), искусственное поддержание пластового давления (внутриконтурное и законтурное заводнение), крупноблочное строительство – это лишь некоторые примеры того, что было внедрено в те годы. К работе в отрасли привлекались лучшие умы страны, создавались отраслевые научные центры. Николаю Константиновичу удалось организовать теснейшую прочную связь науки и производства, что обеспечило качественный революционный скачок нефтяной промышленности. (с. 85).
Однажды много лет спустя, во время рабочей поездки по Западной Сибири, Николай Константинович неожиданно попросил остановить автобус. Дело было возле переезда через железную дорогу Тюмень — Сургут — Нижневартовск. «Мы остановились, — рассказывает ветеран освоения Западной Сибири Сергей Дмитриевич Великопольский. — Я вышел вместе с Николаем Константиновичем, остальные остались в автобусе. Подойдя к железнодорожному полотну он снял каракулевую шапку и низко поклонился, постоял молча, а потом произнес такие слова: "Это дорога к большой нефти — память о судьбах десятков и сотен тысяч людей. О тех, кто начинал и создавал в рекордно короткие сроки главную энергетическую базу страны. Это память о тех, кто ушел, оставив потомкам города, дороги, нефтепромыслы, заводы..."» Вечная им память и слава!
В мае 1955 года Н.К. Байбакова назначают председателем Госплана СССР. В мае 1958 г. его вызвали к секретарю ЦК КПСС А.Б.Аристову и предложили занять должность председателя Куйбышевского совнархоза.
- Если есть право выбора, то я просил бы направить меня в Краснодарский край, - сказал Байбаков. – Именно в этом крае я бывал очень часто в качестве начальника Главного управления Наркомата топливной промышленности, и заместителя наркома, и министра, - объяснил Байбаков свой выбор. – Мне пришлось и уничтожать, и восстанавливать краснодарские нефтепромыслы. (с. 960).
Байбаков Н.К. в Краснодарском крае
Партийная элита Краснодарского края с осторожностью следила за растущим авторитетом Байбакова. Сама управленческая структура предполагала некую не очень понятную двоевластную модель. Совнархоз не подчинялся крайкому, а лишь информировал его об итогах своей деятельности за месяц, квартал, год. Первый секретарь не мог дать указания председателю совнархоза, что и как делать. Ситуация «усугублялась» еще и тем, что совнархоз отчитывался за промышленность и строительство. А первый секретарь в первую очередь отвечал за сельское хозяйство.
Байбаков и партийное руководство края – слишком разные люди... Их стиль, методы, подходы к решению основных задач! Работали на контрасте! У Николая Константиновича – всегда хорошо продуманная, выверенная стратегия. У Краснодарского крайкома – непрерывные поиски чудодейственных методов. У Байбакова главный девиз «без шума и пыли», сначала результаты – потом разговоры. А у партийных руководителей края – с точностью наоборот. «Стать фабрикой молока и мяса», «обогнать штат Айову по производству кукурузы», «превратить Тамань в советскую Шампань». (с.99).
На Кубани нефтяник №1 ассоциировался, прежде всего, с сахарными заводами. Если строить, то по последнему слову техники, - был убежден Байбаков. Новенькие сахарные заводы должны быть удобными, современными, чтобы и работалось комфортно, и жилось хорошо. Механизированное производство, высокотехнологичное оборудование, для рабочих – общежития, столовые, магазины, бани, школы, больницы, клубы... Средний срок возведения заводов составлял меньше 2-х лет. (с. 101).
Строительство сахарных заводов натолкнули Байбакова на интересные решения другой проблемы – кукурузной. По его просьбе агрономы проанализировали причины расхождения в урожайности кукурузы. Оказалось, что качество почв Айовы и Кубани, количество вносимых удобрений и солнечный градиент идентичны, но по количеству осадков эти районы резко отличались. «Значит нужна мелиорация», - заключил Байбаков и начал действовать. Рецепт у него уже был готов – использовать созданные при сахарных заводах водоемы. Да и с трубами проблем не должно было возникнуть. В Краснодарском крае удалось наладить собственное производство.(с. 105).
В Краснодарском крае Байбаков с увлечением взялся за развитее винного производства. За короткое время он вник в тонкости технологического процесса. А будучи профессиональным инженером, быстро увидел узкие инженерные места. «Помню, когда я впервые (1958) приехал в «Абрау-Дюрсо», этот завод шампанских вин производил 1,2 млн бутылок в год, - вспоминал Николай Константинович. – С директором обсуждали вопрос: как расширить производство? Самое главное, по его мнению, состояло в том, чтобы построить подземные тоннели, где можно было бы выдерживать вина в течении 3-х лет при температуре плюс 14-15 градусов. Побывал в Москве в Метрострое. С его помощью мы построили большое количество таких тоннелей, и завод «Абрау-Дюрсо» через несколько лет стал выпускать более 3,5 млн бутылок первоклассного шампанского в год». (с.106).
Большое внимание Байбаков уделял и своей родной отрасли – нефтегазовой промышленности. Кубань – колыбель отечественной нефтянки. В 1950 г. был открыт ряд крупных газоконденсатных месторождений. Не газ в чистом виде, а жидкая смесь высококипящих углеводородов различного строения. Опыта разработки таких объектов не было , поэтому начался поиск технологий и методов. Благодаря новым инженерным решениям добыча голубого топлива за время существования совнархоза возросла с 1 до 25 млрд кубических метро в год, что позволило «экспортировать» газ в другие районы по выстроенному в рекордные сроки газопроводу Кубань – Ростов Донбасс – Москва – Ленинград. В 1963 г. большой группе специалистов, среди которых и был и Н.К.Байбаков, была присуждена Ленинская премия за комплексное решение проблем бурения и эксплуатации газовых и газовоконденсатных месторождений. (с. 108).
На посту председателя Госплана СССР
Работники Госплана хорошо запомнили первое партийное совещание, которое проводил только что вступивший в новую должность Николай Константинович почему-то в Театре эстрады. Он говорил о задачах, которые стояли перед Государственным плановым комитетом, о перспективах... А еще он говорил: работники Госплана должны мыслить на государственном уровне! «Мы с вами в первую очередь — государственники!» — призывал он своих коллег.
Государственник — для Николая Константиновича это понятие, пожалуй, было определяющим. Но что же конкретно он вкладывал в это слово? Мы спросили об этом Д. В. Украинского, который работал с Байбаковым еще со времен совнархозов. Ответ нам показался удивительно точным. «Я бы сказал, что государственник для Николая Константиновича — это, прежде всего, человек, который способен верно оценить вызовы времени, соотнести их с имеющимися возможностями и приложить все усилия, чтобы на эти вызовы ответить». Мы ожидали какого-то пафоса, торжественности, а все оказалось четко, конкретно, одним словом, по-байбаковски! (с. 159).
Интересный случай вспоминает Н.И. Рыжков: «Помню Владимира Филановского, умный был такой начальник отдела. Я, при очередном обсуждении бюджета, аргументировано объясняю Николаю Константиновичу, почему нельзя дать такую сумму, а можно — такую... Байбаков слушает, а Филановский нервничает; видит, что уже ничего не выходит — карта бита. Не получается доказать Николаю Константиновичу необходимость выделения дополнительных денег А у Байбакова в кабинете висела на стене огромная, на всю стену, карта страны. Владимир встает из-за стола, подходит к ней и, так задумчиво глядя на нее, говорит: "Николай Константинович, мне вчера позвонили из Тюмени, и вот на этом месторождении забил фонтан, открыли нефть". Николай Константинович буквально подбегает к карте: "Где, где?" И тут же посыпались вопросы: какой суточный дебит, какова глубина залегания и пошло-поехало. Проходит 20—30 минут, мы уже забываем о нашем совещании, а Филановский специально "заводит" Николая Константиновича такой новостью. Видит, что Байбаков просто "горит" возле карты. Но вот — пауза. Председатель садится за стол и, будто отрезвляясь, говорит: "Так на чем мы остановились? Ах, да! Знаете что, идите к Николаю Ивановичу, решайте все с ним"». Что и говорить, тверд был Байбаков! (с. 163-164).