В октябре 1307 года (тогда штаб-квартира ордена находилась на Кипре) тамплиеры во Франции были неожиданно арестованы по приказу короля Филиппа IV. Их обвинили в том, что во время вступительных церемоний кандидатов заставляли отрекаться от Христа, плевать на крест и непристойно себя вести; помимо этого им вменялись в вину содомия и идолопоклонство. Папа Климент V сначала протестовал против действий Филиппа, но после того, как магистр тамплиеров Жак де Моле и другие тамплиеры признали справедливость наиболее тяжких обвинений, он приказал всем западноевропейским правителям арестовывать членов ордена и конфисковывать их имущество. И только в Арагонском королевстве исполнители папского приказа столкнулись с трудностями: тамошние тамплиеры укрылись в своих замках и оказали сопротивление (нескольким замкам удалось продержаться больше года).[8]
В начале 1308 года расследование дел ордена приостановилось из-за трений между папой и королем Филиппом, но к 1311 году в дело вступила инквизиция. В результате во Франции и в некоторых областях Италии большинство тамплиеров признали обвинения справедливыми, парижский парламент признал их вину доказанной, и рыцари, обвиненные в ереси, вместе со своим великим магистром Жаком де Моле были осуждены на смерть и сожжены на костре. Однако на Кипре, в Арагонском королевстве, Кастилии и Португалии у тамплиеров никаких признаний вырвать не удалось, а в Англии только три тамплиера признались в том, в чем их обвиняли. Окончательно судьба ордена решилась на Вьеннском соборе, созванном в конце 1311 года. Прибывшим собор тамплиерам, желавшим выступить в защиту своего ордена, слова не дали, несмотря на то что многие прелаты хотели их выслушать. 22 марта 1312 года, через два дня после прибытия на собор короля Филиппа, Климент объявил об упразднении ордена.[9]
Ликвидация ордена тамплиеров в значительной степени поколебала веру в саму идею Крестовых походов и той миссии, которую осуществляла на Востоке объединенная христианская Европа. Ослабление этой веры стала одной из причин усиления процессов секуляризации на Западе.
С самого времени суда над тамплиерами не прекращались споры о том, насколько обоснованными были выдвинутые против них обвинения и почему Филипп IV решил уничтожить орден. Трудно поверить, что тамплиеры действительно были виновны во всех тех преступлениях, в которых их обвиняли. Ведь даже во Франции, где тамплиеров схватили совершенно неожиданно, не было обнаружено никаких вещественных доказательств — ни идолов, ни текстов тайных уставов. Более того, признания обвиняемых не вызывают доверия — они непоследовательны, неубедительны, никто из рыцарей даже не пытался объяснить или оправдать те действия, в которых их обвиняли. Похоже, что тамплиеры признавались в том, в чем виновны не были, то есть возводили на себя напраслину. Некоторые из них потом отказались от своих слов и от раскаяния, но это уже никому не помогло, и их все равно сожгли как впавших в ересь вторично. Если бы орден действительно впал в ересь, да еще задолго до ареста его членов, вряд ли бы это осталось незамеченным. Надо также иметь в виду, что обвинения, выдвигавшиеся против тамплиеров, не отличались оригинальностью — ранее в том же обвиняли сторонников различных ересей и мусульман. К тому же признания были вырваны у тамплиеров под жестокими пытками, которыми в совершенстве владела средневековая инквизиция.
Рассуждая о тамплиерах, не следует забывать, что многие из них был выходцами из аристократических семей Прованса и Лангедока – южных областей Франции. И именно это послужило причиной их большой симпатии к катарами, обосновавшихся в Лангедоке и Тулузском графстве[10]. Когда французской король Филипп II Август начал Первую Альбигойскую войну с благословения папы Иннокентия III, орден тамплиеров официально занял нейтральную позицию в этом конфликте. На призывы Иннокентия III присоединиться к французским войскам тамплиеры заявили, что не считают это вторжение в Тулузское графство «настоящим» Крестовым походом и потому не намерены в нем участвовать. Неофициально же командорства ордена, расположенные в Лангедоке, давали прибежища катарам и даже защищали их от крестоносцев. Более того, в 1213 г. тамплиеры с оружием в руках участвовали в битве при Мюре, выступая на стороне катар.
Катары видели в тамплиерах своих защитников и единственный способ своего спасения. Неудивительно поэтому, что они в массовом порядке стали вступать в ряды ордена. Более того, родовитые катары стали занимать руководящие посты в южнофранцузских орденских общинах и даже входить в состав высшего правления ордена. Именно здесь надо искать, по-видимому, причины труднообъяснимого обряда отречения от Христа, когда новопосвященный должен был плюнуть на крест. Это было связано с учением катаров, которые, отрицая Божественную сущность Христа и признавая его всего лишь боговдохновенным пророком, считали крест не объектом для поклонения, а просто орудием казни. Они также отрицали также поклонение иконам, считая это идолопоклонством.
По-видимому, к началу XIII века ересь пустила в ордене уже очень глубокие корни. И французский король увидел в тамплиерах тех же самых противников, с которыми воевал его предок – Филипп II Август. Тем более, что тамплиеры обладали несравненно большим могуществом, чем граф Тулузский – в их руках были сосредоточены огромные финансовые средства. Орден активно занимался финансовыми и банковскими операциями на всей территории Европы и части Востока. В этих условиях тамплиеры могли представлять собой уже общеевропейскую угрозу, против которой и выступил французский король. Однако, по-видимому, не все тамплиеры были вовлечены в ересь. В отступничестве от Христа сознались в основном французские рыцари во главе со своим магистром Жаком де Мале. Тамплиеры же в других странах – на Кипре, в Арагонском королевстве, Кастилии, Португалии и даже в Англии (за исключением трех тамплиеров), – ни в чем таком сознаваться не желали. Следовательно, орден еще можно было как-нибудь сохранить. Но инквизиция не стала разбираться в деталях – орден был ликвидирован, а Жак де Моле сожжен в 1314 г. на костре.[11]
Несмотря на ликвидацию ордена тамплиеров, другие духовно-рыцарские ордена продолжают свою активную военную деятельность. В то самое время, когда во Франции шел суд над тамплиерами, госпитальеры, вытесненные из Палестины, переносят свою штаб-квартиру на о. Родос (1311 г.). С этого времени начинается двухсотлетний период их активных боевых действий в защиту острова. С потерей Родоса (1522 г.) штаб-квартира ордена переносится на о. Мальту, после чего орден получает название Мальтийского. Все это время, вплоть до XVIII века орден госпитальеров продолжает оставаться могущественной и весьма активной военной организацией. Более того, он является главным военным форпостом в борьбе христианских государств с Османской империей. В рядах госпитальеров служат опытные, закаленные в боях воины. Орден располагает мощным военным флотом, который ведет активные боевые операции против турок на всем Средиземноморье.
В то время как Тевтонский орден и испанские духовно-рыцарские ордена в XVI веке претерпевают коренные преобразования, госпитальеры не только формально сохраняют свой устав, но и на деле продолжают традиции Крестоносного движения.
Еще много раз военно-монашеские конгрегации терпели фиаско и возрождались вновь. В разных формах и видах, насколько невероятным это ни покажется, они дожили до конца XX в., приспособившись к изменившимся в корне условиям и трасформировавшись в соответствии с требованиями сегодняшнего дня.
Членом духовно-рыцарского ордена становился рыцарь, который приносил три монашеских обета: нестяжания, послушания и целомудрия. Кроме монашеских обетов, члены духовно-рыцарских орденов давали обет с оружием в руках защищать христиан и христианскую веру.
Все эти обеты имели религиозную подоплеку: первоначально монахи считались среди христиан избранниками неба (кардинал Дамиан в XI в. говорил: "Иисус Христос вырывает монахов из мира, подобно доброму пастырю, вырывающему ягнят из пасти хищного зверя. Блаженны избранники, которых Господь спасает среди ограниченного числа погибающих, принимая их в свой святой ковчег").[12]
Папа Урбан II в период первого крестового похода на соборе в Ниме провозгласил, что монахи подобны ангелам, потому что возвещают повеления божии, и на основании аналогии между монашеской одеждой и шестью крылами серафимов собор даже определил место монахов среди ангельской иерархии.
Руководитель ордена цистерцианцев Бернар Клервоский говорил своим монахам: «Гиппократ и его последователи учат, как сохранить жизнь в этом мире; Христос и его ученики - как ее потерять. Кого же из двух вы избираете своим учителем, за кем будете следовать? Не скрывает своего намерения тот, кто станет так рассуждать: такая-то пища вредна глазам, от такой-то происходит боль в голове, в груди или в желудке. Разве вы в евангелиях или у пророков читали об этих различиях? Конечно, нет; плоть и кровь открыли вам эту истину... Разве я обещал излагать вам Гиппократа и Галена, или беседовать с вами о школе Эпикура? Я - ученик Христа и говорю с учениками Христа; если я введу сюда чуждое ему учение, то сам согрешу. Эпикур и Гиппократ предпочитают: один - наслаждение плоти, другой - ее сохранение; мой Учитель наставляет, как презирать и то, и другое...».[13]
Бернар также настаивал на неукоснительном соблюдении еще одного монашеского обета - бедности. В одной из своих рождественских проповедей он так объясняет рождение Христа в Вифлееме: «Может быть, кто-нибудь полагает, что Ему следовало бы избрать для Своего рождения величественный чертог, где Царь Славы был бы принят с великой славою; но не ради этого Христос сошел со Своего царственного жилища. Богатства и славы на небесах вечное изобилие, но одного там не обреталось - бедности. Зато на земле ее было много и слишком много, но человек не знал ей цены. Бедности именно и пожелал, сходя на землю, Сын Божий, чтобы, избрав ее для Себя, Своею оценкой сделать ее нам драгоценной...».[14]