Завершая обучение в университете, он пишет дипломную работу «Христианская метафизика и неоплатонизм». Эта тема - соотношение христианской и языческой мысли - будет в дальнейшем составлять одну из важнейших философствования Камю. Религиозного воспитания Камю не получил, веры у него не было ни в юности, ни в зрелости. Идеалы евангельского христианства он рассматривал через труды своего «земляка» - святого Августина, а также современных философов - Кьеркегора, Шестова, Ясперса. На всю жизнь у него сохранилось уважение к древним и средневековым ересям - к гностикам, манихеям, катарам - и неприятие католицизма ни как народной религии, ни как богословской доктрины. Ницшеанского презрения к христианству Камю никогда не разделял; выходцу из бедноты были чужды и гневные филиппики Ницше против «подлой черни». Но провидение для него означало род фатализма; первородный грех, загробное воздаяние, спасение Камю считал мифами, примиряющими человека с земной несправедливостью. Атеизм он считал вульгарным, поэтому таковым себя не считал, говорил, что обладает Верой, но к религии это не имеет никакого отношения (в отличие от русских философов-экзистенциалистов).
Огромное место в жизни Камю занимал театр. Камю был талантливым актером, постановщиком, драматургом. В начале 1938 г. в мансарду к Камю приходит Паскаль Пиа, основавший газету «Республиканский Алжир», и Камю начинает осваивать и еще один вид деятельности - журналистику, где он также сумел достичь много. Эпопея Народного фронта уже завершается во Франции, но в Алжире она не привела к каким-либо реформам. Новая газета выступает за равные права арабов, разоблачает подтасовки на выборах. Камю пишет статью за статьей о нищете и бесправии, голоде арабского населения, вызывая все большее раздражение истеблишмента. Работа в «Республиканской газете» прекращается вскоре начала второй мировой войны. Камю идет добровольцем на призывной пункт, но туберкулез опять становится у него на пути. В 1942 г. Камю возвращается во Францию, вступает в подпольную группу «Комба», образовавшуюся в результате слияния двух групп Сопротивления с собственными печатными органами. Камю получил Нобелевскую премию в 1957 году «за огромный вклад в мировую литературу, показавший значение человеческой совести». 3 января 1960 г. Камю принимает приглашение своего друга и издателя М. Галлимара вернуться в Париж не поездом, а на автомобиле. Сошедшая с дороги машина врезалась в дерево, Камю погиб на месте. В нескольких метрах от искореженного автомобиля была найдена рукопись неоконченного романа «Первый человек».
Кем был Камю? Футболистом? Писателем? Философом? Журналистом? Гуманистом? Моралистом? Властелином умов? Драматургом? Действительно, все это можно сказать об Альбере Камю, но, прежде всего, он является одним из самых значительных писателей и мыслителей послевоенной Франции. Основа его творчества – три неизменные темы: абсурд, бунт и сомнения. Мироощущение Камю рождается из синтеза противоположностей: рационализации реальности и порыва духовного восприятия. Цикл отрицания, более известный как цикл абсурда, исследует ужас человека, сознающего конечность своей судьбы, свою отверженность и связь с вечностью окружающего его мира. Абсурд – это разум, осознающий свои пределы. Позитивный или бунтарский цикл противопоставляется циклу обыденного абсурда жизни. Камю выдвигает лозунг «бунт, а не революция», под которым предстоит сражаться с врагами человечества: неправдой и несправедливостью. Камю признает важность роли индивидуума и общества отвергает упование на божественное провидение. Поиск новой морали. Гуманизм как оружие против сокрушительных веяний эпохи. Даже осознав абсурдность мира, нужно уметь сохранить ясность в мире, где все застилает туман. Камю не считает себя экзистенциалистом, потому что для него абсурд заключен не в человеке или в окружающем его мире, а возникает в результате из взаимодействия. Он говорил, что единственное его желание – это жизнь нормального человека, а не человека-бездны. Проблема лишь в том, что чем больше он старался приблизиться к типичному бытию, тем ближе он подходил к краю пропасти. Литературный язык Камю балансирует между лиризмом и иронией. Человек находит свое величие и смысл своего существования в зыбкости судьбы. У абсурда три следствия: бунт, свобода и страсть. Но моральные границы бунта должны сохраняться ради существования человечности. Цикл одиночества и сомнений. Экзистенциальное сознание «подлинного бытия» как метафизического страха перед зияющей бездной мира и одиночество человека среди враждебного ему всего сущего. Но метафизический ужас выступает в синтезе с верой в жизнетворческие возможности личности. Неожиданное и непонятное, лишь частично покрываемое определением «мистического», приближение апокалиптических сроков, тоска, смятение – все это постоянно проявляется в творчестве писателя.
Конструирование и описание мира абсурдного человека заставляет Камю более внимательно и обстоятельно разобрать самые близкие ему, т.е. экзистенциалистские, концепции. Камю признает, что основная антиномия, пронизывающая жизнь абсурдного человека, - "столкновение между иррациональностью и исступленным желанием ясности". "От Ясперса к Хайдеггеру, от Кьеркегора к Шестову, от феноменологов к Шелеру в логическом и моральном плане целое семейство родственных в своей ностальгии умов, противостоящих друг другу по целям и методам, яростно преграждает царственный путь разума и пытается отыскать подлинный путь истины.
Серьезной проблемой для Камю стало размежевание с экзистенциалистами - Ясперсом, Хайдеггером, Сартром. Камю возражал против того, чтобы его считали философом и писателем-экзистенциалистом. По сути дела, понятия "экзистенция", "существование", "пограничная ситуация" "работают" и в сочинениях Камю. Роман "Чума" ярко иллюстрируют экзистенциалистские категории пограничной ситуации, страха, вины, ответственности. Во многих отношениях "образцовым" экзистенциалистским произведением была повесть Камю "Посторонний". Спор Камю с Сартром не менее важен. Сартр считал, что в человеческом бытии существование предшествует сущности и что человек целиком и полностью ответствен за то, как он сформулирует свою сущность. В отличие от Сартра, изображающего человеческую сущность чистой возможностью, Камю считает, что бытие человека изначально определено человеческой природой и содержит в себе набор возможностей, ограничивающих человеческую свободу. Что касается спора с Хайдеггером, то дело не только в том, что Камю предпочитал абстрактно-заумному стилю хайдеггеровских произведений прозрачный, почти классический, искренний, лишенный двусмысленностей, хотя и постоянно парадоксальный стиль письма и рассуждения. Главное - в тех выводах и основаниях, которые могла позволить себе "философия абсурда" Камю. Пожалуй, смысл этого размежевания резче всего выразился в "Письмах к немецкому другу". Конечно, тут нет прямой полемики с Хайдеггером. Но имеется в виду тот тип экзистенциального философствования, который глубоко и красноречиво раскрывает драматизм человеческого удела, а потом оставляет человека наедине с отчаянием, так что путь к националистическому или какому-либо иному опьянению оставлен открытым. Таким образом, разделяя суждение о противоречивости традиционного гуманизма, Камю далек от того, чтобы пожертвовать гуманизмом как таковым, чтобы придерживаться нигилистических позиций в отношении человека и человеческой культуры. Нигилизм представляет собой выведение всех следствий из «смерти Бога». Прометеевский бунт, героическое «самопреодоление», аристократизм «избранных» - эти темы Ницше были подхвачены философами-экзистенциалистами. Камю полагает, что важнейшие истины относительно самого себя и мира человек открывает не путем научного познания или философских спекуляций, но посредством чувства, как бы высвечивающего его существование, «бытие-В-мире». У Камю чувством, характеризующим бытие человека, оказывается чувство абсурдности - оно неожиданно рождается из скуки, тревоги и меланхолии, перечеркивает значимость всех остальных переживаний. Индивид, выпадая из рутины повседневной жизни, сталкивается с вопросом: «А стоит ли жизнь того, чтобы быть прожитой?» Камю вспоминает о логическом «самоубийстве» и отвергает его, говоря, что сейчас речь идет о том, чтобы жить. «Миф о Сизифе» Камю представляет собой поиск такой «положительной формы» бытия в мире, в которой религиозная надежда умерла. Вопрос Камю таков: как жить без высшего смысла и благодати?
Сам по себе мир не абсурден, он просто неразумен, так как полностью является внечеловеческой реальностью, не имеющей ничего общего с нашими желаниями и нашим разумом. Мир по Камю вполне познаваем, от одной научной теории мы переходим к другой, более совершенной. В мире нет окончательного, последнего смысла, мир не прозрачен для нашего разума, он не дает ответа на самые настоятельные наши вопросы. Мы заброшены в этот космос, в эту историю, и на вопрос о цели существования, о смысле всего сущего наука не дает никакого ответа. Религиозную веру Камю считает замутнением ясности видения и неоправданным «скачком», примиряющим человека с бессмыслицей существования. Унаследовав от картезианства идеал ясности и отчетливости мышления, Камю отвергает онтологический аргумент - из наличия у нас идеи Бога нам не вывести его существования. У абсурда куда больше общего со здравым смыслом, абсурд связан с ностальгией, тоской по потерянному раю. Без нее нет и абсурда. Требования ясности видения означает честность пред самим собой, отсутствие всяких уловок, отказ от примирения, верность непосредственному, опыту, в который нельзя ничего приносить сверх данного. У Камю ясностью видения наделено только конечное существо, заброшенное в чуждый ему мир. Абсурд не надо уничтожать самоубийством или «скачком» веры, его нужно максимально полно изжить. На человеке нет греха, становление «невинно», и единственной шкалой для оценки существования является аутентичность выбора. Абсурдный человек избирает бунт против всех богов. Абсурд запрещает не только самоубийство, но и убийство, поскольку уничтожение себе подобного означает покушение на уникальный источник смысла, каковым является смысл каждого человека.