Этот небольшой экскурс в предысторию вопроса представляется необходимым, поскольку вне его невозможно составить общее представление о том фоне, на котором развивались международные инициативы Совета Европы по подготовке дополнительных учебных пособий, связанных с историей и культурой стран Кавказа, Черного моря и Японии.
Международные проекты в зеркале внутренних проблем России
Широко известен тезис, согласно которому внешняя политика есть продолжение внутренней. Выше уже говорилось о некоторых существенных негативных обстоятельствах, сложившихся в том сегменте школьной истории постсоветских стран, который имеет дело с общим прошлым. Упоминалось также и о формировании образа России как образа врага в других странах бывшего СССР. Это действительно важные моменты, и о них еще будет идти речь в соответствующих разделах текста.
Здесь же обратим внимание на другую – внутреннюю – сторону проблемы: ведь при разработке программ и написании учебников по отечественной истории многонациональной и поликультурной России приходится решать задачи, во многом сходные с теми, которые стоят перед авторами «международных» пособий. Разница лишь в том, что в одном случае предметом описания является история единого государства, а в другом – нескольких государств, объединяемых на страницах книги чаще всего по географической принадлежности.
Почти вековой опыт, накопленный в России в сфере написания учебников отечественной истории, свидетельствует о невероятной сложности в нахождении равновесия между такими неоднородными феноменами, как развитие государства, с одной стороны, и развитие десятков этнонациональных сообществ, относящихся к тому же к различным культурно-цивилизационным идентичностям, с другой. Многочисленные попытки, включая даже такую радикальную, как разделение отечественной истории на общероссийскую и региональную, не привели к удовлетворительному результату. Федеральные учебники остаются по преимуществу учебниками истории государства, а не судеб входящих в него народов. Критически сложным остается вопрос о поддержке содержанием школьных учебников национально-культурной самобытности и исторического самосознания малых народов в условиях доминирования «большого» народа и его культуры.
Очевидно, что этот концептуальный тупик возник вследствие непреодоленности доктрины «исторического материализма» и связанной с этим недооценки гуманитарных, культурологических оснований для понимания истории как процесса, определяемого не иерархическими, а комплементарными связями между народами и цивилизациями. Поэтому в педагогической среде так трудно утверждается представление о многомерной, нелинейной системе взаимодействия объективных и субъективных факторов, определяющих историю как вероятностный, а по большому счету – принципиально непредсказуемый процесс.
В этом контексте исключительное значение приобретают те новые (по крайней мере, для российского исторического образования) концепции, которые выработаны Европейскими интеллектуалами и активно транслируются Советом Европы. К ним относятся, в первую очередь, критическое мышление, мультикультурализм, полиперспективность, толерантность, твердый курс на исключение двойных стандартов, предвзятых взглядов, национального превосходства и ксенофобии.
Первые же результаты применения этих «контрольных инструментов» к действующим учебникам истории показали несоответствие им даже тех учебных текстов, которые традиционно мыслящими рецензентами воспринимались как «нормальные». Но, хотя подобные подходы вызывают большой интерес у продвинутых учителей и методистов, основная часть педагогов, а также многие авторы и издатели продолжают придерживаться привычной системы взглядов. Она выражается в усилении в учебниках идеи великой державы, представлении государства как единственной и абсолютной ценности, всемерное укрепление которой автоматически гарантирует процветание страны и ее граждан. Такая позиция неизбежно ведет к маргинализации тех тем, которые относятся к истории и культуре «негосударствообразующих» народов, а к ним нередко относят всех, кроме собственно русских.
Так или иначе, но возможность участвовать в создании учебных пособий, полностью построенных на демократических ценностях Совета Европы, реально открывала перед реформаторами российского школьного исторического образования новые перспективы. В случае успеха можно было надеяться предъявить профессиональному сообществу конкретный текст, базирующийся на новых концептуальных основаниях. Особый интерес предстоящая работа вызывала и в связи с тем, что среди партнеров по проектам были, условно говоря, «проблемные» страны, с которыми у России по разным причинам сложились непростые межгосударственные отношения, а сотрудничества в области школьного исторического образования просто никогда не существовало.
Тбилисская инициатива
Идея проекта, получившего позже название «Тбилисская инициатива», поскольку он был предложен Министерством образования Грузии, впервые прозвучала в сентябре 1997 года на первом кавказском региональном семинаре Совета Европы, проходившем в одном из пригородных мест (Табахмело) под Тбилиси. Она состояла в том, чтобы подготовить учебное пособие по истории региона Большого Кавказа для средних школ всех четырех государств, расположенных здесь: Азербайджана, Армении, Грузии и Российской Федерации, прежде всего для ее девяти северокавказских субъектов.
Нельзя сказать, что эта идея была нова сама по себе: еще в советское время звучали предложения о создании подобных «трансрегиональных» учебников, охватывающих крупные историко-культурные зоны страны: Кавказ, Поволжье, Среднюю Азию и Казахстан и другие. Но в условиях 1998-го года она была воспринята, без преувеличения, как совершенно фантастическая. Конфликт вокруг Нагорного Карабаха резко обострил отношения между Арменией и Азербайджаном; в Чечне действовало Хасавюртское мирное соглашение, но все понимали, что этот конфликт в любой момент может вспыхнуть с новой силой и перекинуться на другие регионы Северного Кавказа; в самой Грузии в результате вооруженного конфликта односторонне провозгласила независимость Абхазия и усиливались сепаратистские настроения в Аджарии и Южной Осетии. О довольно сильных антироссийских настроениях в связи с переосмыслением, как тогда шутили, «непредсказуемого прошлого», уже говорилось. Поэтому предложение при этих обстоятельствах совместно написать школьное пособие по истории Кавказа с древнейших времен до нашего времени было поначалу воспринято скорее с недоуменным удивлением, чем всерьез.
Однако довольно быстро недоумение сменилось энтузиазмом, особенно когда была обсуждена возможность не доводить описание событий до настоящего времени, а ограничиться 1921 годом как кануном прорыва Красной Армии в Закавказье и установления здесь советской власти. Это было по-настоящему важное решение. Оно резко облегчало задачу, поскольку отсекалась та часть общей истории трагического 20-го века (т.е. весь советский и постсоветский период), проблемы которой были наиболее чувствительны для всех – ведь в последующие семьдесят лет вмещались и жестокая гражданская война, и так называемое «государственное размежевание республик», породившее множество конфликтов после распада СССР, и коллективизация, и эпоха Большого террора, и депортация народов, и многое другое. Разумеется, немало проблем оставалось, но они уже не воспринимались как непреодолимые. Поэтому все участниками выразили одобрительное отношение к этой инициативе. Было решено, что после согласования каждой стороной вопроса о вхождении в проект на официальном уровне, необходимо встретиться вновь для тщательного рассмотрения всего круга организационных вопросов и определения принципиальных подходов и требований к структуре, содержанию и дизайну будущего пособия. Грузинская сторона гостеприимно предложила провести такой семинар в поселке Казбеги, у подножия второй по высоте горы Кавказа, в одном из самых живописных и исторически интересных мест Грузии.
Официальное согласование с Министерствами иностранных дел и Министерствами образования всех четырех стран-участниц прошло быстро. На политическом уровне все понимали важность предложенной инициативы и уникальность шанса, который позволил бы создать убедительный прецедент возможности реального «гуманитарного прорыва» в столь сложном регионе, каким являлся Кавказ. Совет Европы, со своей стороны, выделил под реализацию проекта достаточные бюджетные средства.
Однако столь дружная поддержка отнюдь не означала абсолютной уверенности в конечном успехе. Уж слишком сложными и глубокими казались многим проблемы и противоречия, которые предстояло преодолеть. Причем речь шла не только об исторических или историософских проблемах. Не меньше трудностей ожидалось и в сфере чисто человеческих, персональных отношений самих участников проекта: ведь они, разумеется, не были свободны от того эмоционального климата, который существовал в представляемых ими государствах. Поэтому опасения, что эти настроения могут негативно повлиять на процесс согласования позиций, не были лишены оснований.
Но к чести участников нужно сразу сказать, что, несмотря на возникавшие порой действительно напряженные, даже драматические коллизии, они в конечном счете всегда оказывались выше разногласий и приходили к компромиссу и консенсусу. Так проявлялось чувство высочайшей профессиональной и гражданской ответственности за общее дело – каждый понимал, что пособие должно быть создано во что бы то ни стало.