Я не ставил перед собой задачу решить такие извечные проблемы, как проблемы морали, политики, свободы, счастья и т.п., но уверен, что уместность и мощь предложенного мною концептуального орудия будут очевидны для всякого серьезного мыслителя. Психоаналитик наверняка отметит, что мое решение в известной мере перекликается с тем компромиссом между принципом удовольствия и требованиями реальности, о котором писал Фрейд. Думаю, что анализ подобия и отличия моей теории с любой другой станет полезным упражнением для увлеченного теоретика психодинамической психологии.
Из главы 11 я попытался устранить все сомнительные места, которые могли бы вызвать у читателя недоумение или замешательство; я однозначно связал понятие самоактуализации с людьми зрелого возраста. Разработанные мною критерии самоактуализации позволяют мне с большой долей уверенности утверждать, что феномен самоактуализации не встречается у молодежи. Молодые люди. по крайней мере в нашей культуре, не успевают достичь полной идентичности и автономии: в силу недостатка опыта они не в состоянии постичь тихую постромантическую любовь и преданность; они, как правило, еще не нашли себя в этой жизни, не нашли свое призвание, не выстроили тот алтарь, на который могли бы положить все свои способности и таланты. У них нет пока собственной системы ценностей, нет жизненного опыта, который предполагает не только переживание успеха, но и переживание неудачи, трагедии, поражения, равно как и чувство ответственности за близких людей; они не освободились от пер-фекционистских иллюзий и не стали реалистами, они не примирились со смертью, не научились терпению: они не успели познать свои пороки и потому не умеют сострадать порокам других; они пока не умеют быть снисходительными к родителям и взрослым, уважать власть и авторитеты; они не получили достаточного образования и не открыли для себя пути, ведущие к мудрое ги; им недостает мужества, чтобы достойно принять безвестность, отсутствие признания, они стесняются быть хорошими, добродетельными людьми, и т.д. и т.п.
В любом случае, о какой бы возрастной категории мы ни говорили, я считаю, что с точки зрения психологической стратегии было бы полезно различать понятия зрелости, дочеловеченности, самоактуализации, с одной стороны, и понятие здоровья ѕ с другой. Здоровье разумнее было бы трактовать как "развитие и движение в сторону самоактуализации": в такой трактовке концепция здоровья наполняется особым смыслом и становится вполне доступной для научного изучения. Проведенные мною исследования молодых людей, студентов колледжа позволяют мне настаивать на принципиальной возможности обнаружения эмпирических различий между "здоровым" и "нездоровым". У меня сложилось впечатление, что здоровые юноши и девушки продолжают расти: они приятны и привлекательны, в них нет злобы; в глубине души они добры и альтруистичны (хотя и стыдятся проявлений этих качеств), они могут быть нежными сыновьями и дочерьми, они готовы дарить свою любовь тем представителям старшего поколения, которые, на их взгляд, заслуживают этого. В среде сверстников они зачастую чувствуют себя неуверенно, так как их мнения, вкусы и пристрастия более традиционны, более искренни, более метамотивированы (а значит, и более добропорядочны), чем мнения и вкусы среднего большинства. Втайне они испытывают неловкость, сталкиваясь с проявлениями жестокости, злобы и стадного чувства, которые мы часто можем наблюдать в молодежной среде.
Разумеется, у меня нет полной уверенности в том, что вышеописанный синдром здоровья является прямой дорогой к самоактуализации в зрелом возрасте. Только лонгитюдные исследования могут дать однозначный ответ на этот вопрос.
Я определил моих самоактуализированных испытуемых как людей, трансцендировавших свою принадлежность к той или иной национальности, и мог бы добавить, что каждый из них преодолел свою классовую и кастовую принадлежность. Так показывают мои исследования, хотя я, признаться, ожидал обнаружить, что достаток и высокое социальное положение повышают вероятность самоактуализации.
При работе над этим изданием я поднял еще один вопрос, а именно: "Правда ли, что самоактуализация возможна только в окружении "хороших" людей, только в хорошем обществе?" И теперь, оглядываясь назад, могу поделиться впечатлением, которое, конечно, требует проверки. Как мне кажется, самоактуализированные люди по сути своей очень гибки, они способны адаптироваться к любой среде, к любому окружению. С хорошими людьми они обращаются именно так, как того заслуживают хорошие люди, тогда как к плохим относятся именно как к плохим.
Полезным для лучшего понимания самоактуализированного человека оказался вывод, который я сделал в процессе изучения "жалоб" (291), ѕ я обнаружил, что многие люди не умеют ценить возможность удовлетворения потребностей и желаний, а порой с пренебрежением относятся к уже Удовлетворенной потребности. Самоактуализированным индивидуумам почти не свойственно это заблуждение, являющееся источником многих человеческих страданий. Другими словами, самоактуализированные люди умеют быть "благодарными". Они всегда помнят о дарованных им жизнью благах. Для них чудо всегда остается чудом, даже если они сталкиваются с ним вновь и вновь. Именно эта способность непрестанно осознавать ниспосланную им удачу, именно эта благодарность судьбе за возможность наслаждаться благами жизни служит гарантией того, что жизнь для них никогда не утратит свою ценность, привлекательность и новизну.
Признаться, я испытал большое облегчение, когда мне удалось благополучно завершить исследование самоактуализированных людей. Начиналось оно как азартная игра, я упрямо пытался доказать то, что нашептывала мне интуиция, зачастую поступаясь при этом то одним, то другим из основных канонов научного метода и философской критики. Я руководствовался правилами, которые я сам придумал, и прекрасно понимал, сколь тонок лед под моими ногами. Неудивительно, что на всем протяжении исследований я не мог избавиться от тревоги, сомнений и внутренних противоречий.
За последние несколько десятилетий мои предположения много раз были проверены и подтверждены (см. библиографию), и, казалось бы, теперь я мог бы перестать тревожиться. Однако мне слишком хорошо известно, что главные методологические и теоретические проблемы все еще не решены. Проделанная нами работа ѕ лишь начало долгого пути. Теперь в нашем распоряжении имеются гораздо более объективные, согласованные и безличные методы отбора самоактуализированных (здоровых, до-человеченных, автономных) людей, чем прежде. Четко обозначен кросс-культурный аспект работы. Длительные исследования людей, от колыбели до могилы, предоставят нам подтверждения нашей правоты, единственно надежные, по моему мнению. Выборки испытуемых будут более репрезентативны, в отличие от моего принципа отбора, более сходного с выбором чемпионов Олимпийских игр. Нам предстоит более обстоятельно, чем это делал я, исследовать самые "упрямые" из дурных привычек лучших представителей рода человеческого, и мы приблизимся к пониманию самой сущности человеческого зла.
Я убежден, что такого рода исследования преобразят наше понимание науки (292), этики и ценностей (314), религии (293), труда, менеджемента и межличностных отношений (291), общества (312), и кто знает чего еще. Кроме того, я думаю, что большие социальные и образовательные изменения могли бы начаться почти немедленно, если, например, мы убедили бы нашу молодежь отказаться от свойственного им перфекционизма, нереалистических ожиданий совершенства человека, общества, учителей, родителей, политиков, брака, дружбы, любви ѕ совершенства нет и просто не может быть, за исключением кратких моментов высших переживаний, полного слияния и т.д. Даже при всем несовершенстве нашего знания мы понимаем, что подобные ожидания ѕ не более чем самообман и, следовательно, неизбежно и неумолимо ведут к разочарованию, а вслед за ним ѕ к отвращению, озлобленности, депрессии и жажде мести. Лозунг "Даешь нирвану!" сам по себе представляется мне огромным источником озлобления. Требуя совершенного лидера или совершенное общество, мы тем самым отказываемся от выбора между лучшим и худшим. Если видеть в несовершенстве порок, то все становится порочным, так как совершенства не существует.
С другой стороны, не могу не сказать о позитивных аспектах, которые открываются нам в связи с выходом на этот новый, великий рубеж исследования. Мы неуклонно приближаемся к открытию и познанию ценностей, свойственных человеческой природе, стоим на пороге постижения системы ценностей, которая может заменить собой религию, удовлетворить человеческое стремление к идеалу, вооружить человека нормативной философией жизни, дать каждому то, в чем он нуждается, о чем тоскует, без чего человеческая жизнь становится порочной, вульгарной и тривиальной.
Психологическое здоровье не только наполняет человека субъективным ощущением благополучия, оно само по себе правильно, истинно и реально. Именно в этом смысле оно "лучше" болезни и "выше" ее. Оно не только правильно и истинно, но и более правдиво, ибо здоровый человек способен узреть больше правды, и более высокой правды. Недостаток психологического здоровья не только угнетает человека, но его можно рассматривать как своеобразную форму слепоты, когнитивной патологии, равно как форму моральной и эмоциональной неполноценности. Нездоровье ѕ это всегда ущербность, ослабление или утрата потенций к деятельности и достижению.
Здоровых людей немного, но они есть. Мы уже показали, что здоровье со всеми его ценностями ѕ правдой, добродетелью, красотой ѕ возможно, а, значит, вполне реально и достижимо. Если человек стремится быть зрячим, а не слепым, хочет чувствовать себя хорошо, а не плохо, предпочитает цельность ѕ ущербности, мы можем сказать, что он взыс-кует психологического здоровья. Мне вспоминается девочка, которая на вопрос: "Почему добро лучше, чем зло?" ответила: "Потому что оно лучше". Следуя этой же логике рассуждений, мы можем сказать, что жить в "хорошем обществе" (в братском, синергичном, доверительном, построенном в соответствии с Теорией Игрек) "лучше", чем в обществе, где правит закон джунглей (в авторитарном, злом. построенном в соответствии с Теорией Икс) ѕ лучше как с биологической, медицинской, дарвиновской точки зрения, так и с точки зрения "дочеловечивания", лучше как субъективно, так и объективно (314). То же самое справедливо в отношении хорошего брака, хорошей дружбы, хороших детско-родительских отношений. Такие отношения не только желанны (человек отдает им предпочтение, стремится к ним), но и в определенном смысле "желательны". Я понимаю, что в такой постановке вопроса может заключаться серьезная проблема для профессиональных философов, но я уверен ѕ они справятся с ней.