Стихотворение молодой Ахматовой, только ещё вступающей на путь профессионального литературного творчества, обратило на себя внимание Блока. Если сопоставить его стихотворение "К музе", датированное 29 декабря 1912 года, с ахматовским "Музе", датированным 10 ноября 1911 года, то можно увидеть поэтический диалог двух поэтов, инициатором которого, судя по датировке, выступает Ахматова. [Приложение 4]
В первой строфе своего стихотворения Блок говорит:
Есть в напевах твоих сокровенных
Роковая о гибели весть.
Есть проклятье заветов священных,
Поругание счастия есть. [3, стр. 228]
Эти строки созвучны ахматовским:
Муза! ты видишь, как счастливы все –
Девушки, женщины, вдовы…
Лучше погибну на колесе,
Только не эти оковы. [2, стр. 125]
Блок и Ахматова по-разному трактуют образ Музы. Для Блока Муза не отождествляется с автором, она, наоборот, его мучительница:
Для иных ты – и Муза, и чудо.
Для меня ты – мученье и ад. [3, стр. 228]
Для А. Ахматовой "Муза-сестра" значит, прежде всего, двойник, второе "Я". Это подчеркивается в самом тексте стихотворения. В первой строфе слова отнесены к Музе: "Взгляд её ясен и ярок". А в последней строфе слова относятся уже не к Музе, а к автору:
Завтра мне скажут, смеясь, зеркала:
"Взор твой не ясен, не ярок…" [2, стр. 125]
Блоковское обращение к Музе:
Так за что ж подарила мне ты
Луг с цветами и твердь со звездами –
Всё проклятье своей красоты? – [3, стр. 228]
прямо противоположно заключительным словам ахматовского стихотворения: "…Она отняла Божий подарок".
Тема моря – пример творческого единомыслия поэтов
А. Блок и А. Ахматова в своей лирике постоянно обращались к теме природы. Символист Блок любовно описывает пейзажи России, но использует их для передачи тончайших оттенков настроений и впечатлений. Он покоряет читателей глубиной и искренностью чувства своего лирического героя:
Я стремлюсь к роскошной воле,
Мчусь к прекрасной стороне,
Где в широком чистом поле
Хорошо, как в чудном сне.
Там цветут и клевер пышный,
И невинный василек,
Вечно шелест легкий слышно:
Колос клонит… Путь далек! [3, стр. 111]
Русская природа описана в лирике Ахматовой с удивительной нежностью и любовью: "шуршат в овраге лопухи", "гроздь рябины жёлто-красной", "лишь изредка прорезывает тишь Крик аиста, слетевшего на крышу". [2, стр. 137]
Она воспринимает окружающий мир в его зримой конкретности, её ощущение природы живое и непосредственное. Например, стихотворение "Бежецк" наполнено звоном колоколов. Всё оно пахнет мёдом и печёным хлебом, напоминает православную Русь: Там белые церкви и звонкий, светящийся лёд,
Там милого сына цветут васильковые очи.
Над городом древним алмазные русские ночи
И серп поднебесный желтее, чем липовый мед. [2, стр. 176]
В лирике Ахматовой и Блока немало внимания уделено теме моря, которую они могли обсуждать при встрече 15 декабря 1913 года у Блока дома. Выросшая у моря Анна Андреевна многое могла поведать про своё дикое, языческое, херсонесское детство, про приморскую юность, про дружбу с балаклавскими рыбаками, про камень в версте от берега, до которого восьмилетней пацанкой доплывала. И про то, как однажды в тихую бухту вошла военная эскадра из шести миноносцев, до смерти перепугав дачников. Блок, как и Ахматова, трогательно и как-то по-детски страстно-застенчиво любил море. Впечатленный рассказом Ахматовой, Блок рассказал о подобной ситуации, которая произошла с ним у моря во Франции: переполошив отдыхающих, в курортную бухту вошла военная эскадра из четырех миноносцев.
В июле 1914 года Ахматова прочитала в журнале "Русская мысль" обращенные к ней удивительные блоковские слова:
Ты помнишь? В нашей бухте сонной
Спалá зеленая вода,
Когда кильватерной колонной
Вошли военные суда.
Четыре – серых. И вопросы
Нас волновали битый час,
И загорелые матросы
Ходили важно мимо нас.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Как мало в этой жизни надо
Нам, детям, – и тебе и мне.
Ведь сердце радоваться радо
И самой малой новизне… [2, стр. 278]
Слова "Как мало в этой жизни надо нам, детям, – и тебе и мне", написанные через несколько месяцев после их встречи, говорили Ахматовой о том, что Блок, как и она, не забыл "беседы" о море и кораблях. Внимание великого символиста вдохновило Ахматову. Она почти набело, на одном дыхании написала первые 150 строк поэмы "У самого моря":
Бухты изрезали низкий берег,
Все паруса убежали в море,
А я сушила соленую косу
За версту от земли на плоском камне.
Ко мне приплывала зеленая рыба,
Ко мне прилетала белая чайка,
А я была дерзкой, злой и веселой
И вовсе не знала, что это – счастье. [1, стр. 149]
Такое сопоставление стихотворений двух поэтов говорит о незримом творческом единомыслии Блока и Ахматовой. Поэты обращаются не только к общим образам, но и фактам их творческой биографии.
Всё это является доказательством единомыслия поэтов, которых сближает любовь к родной земле, к её истории, к её народу. Оба поэта продолжают традиции Пушкина, относясь к своему творчеству как к священному ремеслу и высоко ценя свою миссию поэта.
Наряду с общностью тем и образов поэзии А. Ахматовой с символизмом А. Блока, прослеживается принадлежность её к числу поэтов-акмеистов, чьи принципы поэтесса развивала в своих сочинениях. Известный литературовед В.М. Жирмунский провел исследование, посвященное теме "блоковского текста" в творчестве Анны Ахматовой. В своей монографии "Анна Ахматова и Александр Блок" он отмечал, что Ахматова считала себя в какой-то степени ученицей старшего поэта – Блока. Она подарила ему свой новый сборник стихов "Четки". Стихи Блок прочитал с очень большим вниманием и отметил такие строки, которые представляют специфическую особенность нового, "ахматовского", стиля, - стиля, во многом противоположного романтической манере самого Блока, - точного, вещественного, раскрывающего за неожиданной реалистической подробностью психологическую глубину простого и подлинного человеческого чувства:
Ты письмо мое, милый, не комкай,
До конца его, друг, прочти.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках… [2, стр. 140]
И у окна белеют пяльцы…
Твой профиль тонок и жесток.
Ты зацелованные пальцы
Брезгливо прячешь под платок.
А сердцу стало страшно биться,
Такая в нем теперь тоска…
И в косах спутанных таится
Чуть слышный запах табака. [2, стр. 143]
Блок обратил внимание и на пейзажи Ахматовой, также созданные в чуждой ему самому и новой для русской поэзии того времени реалистической манере, как обязательный ассоциативный фон душевного переживания:
Вижу выцветший флаг над таможней
И над городом желтую муть.
Вот уж сердце мое осторожней
Замирает, и больно вздохнуть. [2, стр. 139]
Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной. [1, стр. 43]
Можно сказать, что Блок разбудил музу Ахматовой, как она о том сказала в дарственной надписи к "Четкам"; но дальше она пошла своей дорогой, преодолевая наследие блоковского символизма.
Рассмотрим два стихотворения поэтов, написанные на одинаковую тему (любовной встречи в ресторане), как пример двух направлений лирики, полярно противоположных по своему творческому методу. [Приложение 5]
В стихотворении Блока "В ресторане" случайная встреча с незнакомой женщиной получает значение романтической необычайности, единственности, исключительности. Это впечатление создается образом желтой зари в начале и в конце стихотворения, обычно сопутствующей как символический фон появлению Незнакомки. Образ самой Незнакомки преображен романтической метафорой:
Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка. [3, стр. 233]
Автор торжественно и изысканно обращается к Незнакомке:
Я послал тебе черную розу в бокале…
Для идеалистического восприятия мира характерно колебание сознания поэта: "…он был, или не был, Этот вечер…"; характерна и неопределенность происходящих событий: "Где-то пели смычки о любви", "…что-то грянули струны".
Если Блок изображает в своем стихотворении случайную встречу в ресторане с незнакомой женщиной как событие, полное для него таинственного значения, то стихотворение Ахматовой "Звенела музыка в саду…" говорит о простой, обычной жизненной встрече. Для героини эта встреча очень значима – это первое свидание с любимым. Она узнаёт, что он её не любит и никогда не полюбит, он только – "верный друг".
Глубокие переживания и значимость встречи переданы через запомнившиеся до мелочей бытовые подробности:
Свежо и остро пахли морем
На блюдце устрицы во льду. [2, стр. 130]
Фон действия точно локализован и эмоционально соответствует состоянию души героини: "Звенела музыка в саду Таким невыразимым горем.", "А скорбных скрипок голоса Поют за стелющимся дымом…".
Образ любимого лишен романтической идеализации, в нем ясно выступают знаменательные для развития сюжета психологические черты:
Как не похожи на объятья