В применении к Евгению Онегину справедливо утверждать, что дорога становится идейно-художественым обрамлением, превращаясь то в кольцо, то в спираль. В финале романа неясность дальнейшей судьбы главного героя, распутье его жизни порождает вопросы о дальнейшем пути России.
В лирических отступлениях автор дает тему пути как эволюции творческих исканий.
Анализ художественного текста позволил мне придти к выводу, что тема пути пронизывает все 8 глав романа и, конечно, является ведущей в отрывках из путешествия Онегина. Наиболее сильно дорожные мотивы звучат во II, XV, XVI, XXII, XXVII, XXVIII, XXXIII, XXXV, ХLIII, ХLVIII-LIII, LV строфах первой главы, I, V, VI, IX, XI, XIII, XXXI, XXXVII, XXXVIII строфах второй главы, П-IV, X, XII, XVI, XXXVI, XXXVIII, ХLI третьей главы, XIII, XXVII, XXXVI, XXXVII, ХLIII, ХLIV, ХLVIII, LI четвертой главы, II, XI, XIII, XVI, XIX, XXV, XVIII, XLV пятой главы, I, XII, XXV, XXX, XXXV, XXXVII, ХLII шестой главы, IV, V, XI, XII, XV, XX, ХХIХ-ХХХVI, XXXVIII, XLIV, XLV, LI, LIII, LV, седьмой главы I, IV, V, VII, VII, XIII, XXI, XXII, XXX, XXXI, XXXIV, XXXV, XXXIX, ХLVII, ХLVIII, LI восьмой главы. Частотность упоминания указывает на важную смысловую нагрузку темы в художественном пространстве романа.
Тема пути героев развивается Пушкиным в изображении судьбы Ленского.
Знаменательно, как точно автор изображает момент знакомства юного поэта и Онегина, когда
Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень Не столь различны меж собой.
Оправдывается трактовка Бахтина о «карнавальном пространстве». И вот уже «от делать нечего друзья» «съезжались каждый день верхом».
О поэтическом даровании Владимира Ленского говорят строки:
10
Он с лирой странствовал на свете Под небом Шиллера и Гете.
Перед нами не изгнанник, не скиталец, но поэт-романтик, воспринимающий действительность в приложении к идеалу. Свой путь Ленский не мыслит без Ольги:
Поедет ли домой, и дома Он занят Ольгою своей.
Пылкий юноша придумал свою героиню, вера в безмятежное счастье сыграет с романтиком злую шутку. Автор дает читателю почувствовать зыбкость этого пути, сравнивая мечтателя с «пьяным путником на ночлеге». В пятой главе, рассуждая о трагической гибели Ленского, Пушкин изображает два возможных варианта его жизненного пути:
Быть может, на ступенях света
Ждала высокая ступень,
или
Обыкновенный ждал удел.
Это еще один вариант размышлений автора о житейской незащищенности человека, о сложности выбора верного пути.
Чтобы показать, «как изменилася Татьяна», увидеть причину этих перемен, поэт изображает все детали ее тернистого пути в большой свет.
В XXXI строфе второй главы автор, казалось бы, намечает жизненный путь героини, рассказывая о судьбе ее матери:
...не спросясь ее совета, Девицу повезли к венцу. И, чтоб ее рассеять горе, Разумный муж уехал вскоре в свою деревню.
Но «милый идеал» ведет себя иначе - Татьяна и в отчаянии не наденет «на вате шлафор и чепец», не займется хозяйством. По-другому автор рассказывает и историю замужества героини, для которой «все были жребии равны».
Полюбив Онегина, ошибочно принимая его за Вертера и Грандисона, «Татьяна в тишине лесов одна с опасной книгой бродит» или «в сад идет одна грустить». Конечно, изображение ее прогулок дано в чисто бытовом плане, но в здесь мы видим поиски выхода из сложной ситуации и принятие смелого для провинциальной барышни решения о письме к Онегину.
Страшный вещий сон Татьяны в XI строфе пятой главы, «путь по снеговой поляне» очень напоминает по эмоциональной окраске стихи «дорожного цикла», особенно «Бесов» - здесь уже не просто предсказание несчастной судьбы, а распутье:
Дороги нет; кусты, стремнины Метелью все занесены...».
Чудовища вокруг Евгения напоминают «бесов разных».
Татьяна силится бежать; Нельзя никак...»
11
Это знак, что от судьбы бежать бессмысленно.
Изображая в седьмой главе дорогу Татьяны к дому Онегина, автор дает читателю почувствовать, как тяжело было для девушки прощание с придуманным идеалом, узнавание истинного лица своего кумира, расставание с несбывшейся любовью и счастьем. Блуждание по лесам и «мирным долинам» - прощание с милой сердцу тишиной и природой. «Татьяне страшен зимний путь», ибо он ведет в неизвестность.
Дорога Татьяны к замужеству по суетности напоминает день Онегина в первой главе:
И вот: по родственным обедам Развозят Таню каждый день...
Ее привозят и в Собранье. Там теснота, волненье, жар, Музыки грохот, свеч блистанье Мельканье, вихорь быстрых пар...
Такая жизнь явно не прельщает любимую пушкинскую героиню:
Ей душно здесь... она мечтой Стремится к жизни полевой, В деревню, к бедным поселянам, В уединенный уголок.
После этих строк читатель верит признанию Татьяны-княгини о безразличии к успехам» в вихре света». Героиня выбрала судьбу и теперь не может изменить жизненную дорогу, а, значит, не обретет верного пути и Онегин. Его дорога не ведет к Дому.
В применении к судьбе главного героя мотив пути выполняет разные функции, причем часто конкретная строфа совмещает сразу несколько значений. Так, в первой главе путь Евгения к умирающему дяде - это и описание конкретной дороги в пыли «на почтовых», и поворот в судьбе «молодого повесы», возможность переосмыслить жизненные ценности. Показать бессмысленность и суетность столичного прошлого героя помогает изображение дня Онегина. Это, безусловно, не дорога в будущее, а замкнутый круг. Регламент светской жизни тяготит Евгения, что точно передают глаголы движения «поскачет», «садится», «помчался», «вошел», «полетел», «вышел вон», «поскакал», «взлетел», «едет». Неудивительно, что Онегину «все равно», куда ехать, - он плывет по течению.
При описании светской жизни Евгения в 8 главе, казалось бы, отмечается аналогичная ситуация. И здесь используются выразительные глаголы «едет», «выезжает», «полетел», «входит», «подъезжает», «гонится». Однако герой избирателен: ему небезразлично, куда торопиться. Теперь все существо Евгения заполнило сильное чувство к Татьяне и жизнь на краткий миг наполнена смыслом. Об этом Онегин красноречиво говорит в письме:
Я знаю: век уж мой измерен; Но, чтоб продлилась жизнь моя, Я утром должен быть уверен,
12
Что с вами днем увижусь я...
Визиты героя к любимой женщине в последней главе - это не просто привычный маршрут, это стремление вернуться к когда-то незамеченной дороге, желание изменить судьбу. Внешнее композиционное кольцо показывает глубокие перемены в личности Евгения. Это перерождение замечает не только читатель, но и большой свет. Если поначалу Онегин казался «умен и очень мил», то теперь он предмет «суждений шумных». Разгадка отвержения кроется в строфе XI, где в лирическом отступлении автор признается, как несносно
...вслед за чинною толпой
Идти, не разделяя с ней
Ни общих мнений, ни страстей.
Евгению не могут простить поиски своей дороги, неординарности, нежелания играть отведенную роль.
В строфе XIII поэт называет причину путешествия Онегина: Им овладело беспокойство, Охота к перемене мест (Весьма мучительное свойство, Немногих добровольный крест).
Бесспорно, что необходимость в «странствии без цели» возникла из-за убийства Ленского, отсутствия у героя жизненных перспектив, а не из подражания романтическим героям.
В конце романа действие развивается по спирали: герой «от света вновь отрекся», «стал вновь читать он без разбора». Но развязка вносит в его судьбу неопределенность - автор призывает читателя оставить Евгения «в минуту, злую для него». Не обретя верного пути, Онегин снова на распутье. Знаменательно авторское признание:
Довольно мы путем одним Бродили по свету...
В этих строках я усматриваю не только пристальное внимание к герою, но и отчасти общность судеб всех людей, опережающих эпоху, идущих впереди, поэтому часто сбивающихся с дороги. Не случайно в лирических отступлениях мы видим прямое сопоставление автора и героя при очевидных несходствах характеров.
Как Россия ищет свой путь, так напряженно идет своей дорогой и автор. Иллюстрацией поисков им своего пути является L строфа 1 главы. Проницательный читатель вспоминает о южной ссылке поэта. Возглас «Придет ли час моей свободы?» понимается широко, но даже «под небом Африки» поэт может «вздыхать о сумрачной России». В этих строках тема личной свободы перекликается с мыслью о необходимости свободы в России. Еще одно выражение тема пути в лирических отступлениях получает в связи с размышлениями о природе поэтического творчества в строфе LV первой главы и ХLI третьей главы. Откровение автора «Я был рожден для жизни мирной» помогает увидеть его кредо, позволяет отстраниться от героя, скучающего в деревне.
13
Свои эстетические идеалы Пушкин провозглашает в последней строфе седьмой главы:
Благослови мой долгий труд,
О ты, эпическая муза!
И, верный посох мне вручив,
Не дай блуждать мне вкось и вкрив.
Довольно. С плеч долой обуза!
Я классицизму отдал честь.
О своем назначении, о непростых исканиях верного поэтического пути, о творческом кредо автор рассуждает в лирических отступлениях -111-У строфах восьмой главы. Мы можем проследить здесь эволюцию литературного пути автора. Если поначалу «муза резвая», «как вакханочка резвилась, За чашей пела для гостей», позже сопутствовала поэту в странствиях и гонениях, отдала дань романтизму. Пушкин признается:
Как часто по скалам Кавказа
Она Ленорой, при луне,
Со мной скакала при луне<...>
Водила слушать шум морской<...>
Она смиренные шатры
Племен бродящих посещала<...>
При чтении этих строк сразу вспоминается поэма «Цыганы» и романтическая лирика Пушкина южного периода.
Путь к реализму знаменует олицетворение музы «с барышней уездной».
В отрывках из путешествия Онегина читатель продолжает знакомиться с «энциклопедией русской жизни». Герой посещает Нижний Новгород, на Кавказе видит «Терек своенравный» и «зеленеющий Машук», приезжает в Тавриду, оказывается в Одессе. За ним неотлучно следует тоска, совсем не такая, как английский splin. Онегин отчаялся найти верную дорогу, здесь он мне напоминает Агасфера. Добровольный изгнанник, лишенный дома размышляет: