Городское начальство неосторожно поспешило вступить в союз с недовольными вельможами, союз, из которого нельзя было извлечь никакой выгоды. Но буржуазия была ослеплена блестящими именами таких людей, как Конти, Бофор, Гонди, Лонгвилль, Бульон, Ларошфуко, Эльбеф. Она была очень довольна тем, что ее армией будут командовать принцы. Отвага памфлетистов валила через край. Парижане скоро обратились к населению провинций с приглашением присоединиться к ним. Несмотря на то, что министерство обратилось к парижанам с требованием прекратить сопротивление, а Конде ваял приступом селение Шарнтонь и старался прекратить подвоз припасов в столицу, приверженцы Фронды не падали духом. Парламент отказался принять присланного королевой герольда. Парламенты эсский и руанский уже стали действовать заодно с парижским. Прованс, Пикардия и Нормандия уже были готовы к восстанию. В Гиене и в Лангедоке начались волнения. В Пуату волновал умы герцог Ла Тремуль, хваставшийся тем, что может в несколько недель побудить к восстанию все западные провинции.
Однако скоро начались переговоры между двумя партиями. Кардинал начал падать духом, а парламент – сожалеть о том, что принял содействие принцев и вельмож, которых занимали только их честолюбивые цели. Принцы не постыдились заключить тайный договор с Испанией. Патриотизм верховных палат был возмущен такой постыдной сделкой. Мате Моле, руководивший переговорами с уполномоченными регентши, подписал мирный договор в Рюэле. Тайные цели аристократии, державшей сторону Фронды, были разоблачены, вельможам не оставалось ничего другого, как помириться с регентшей и продать ей свою покорность как можно дороже. Они так и поступили. После этого парламент одобрил и внес в свои протоколы договор, восстанавливающий внутреннее спокойствие почти на одинаковых условиях с сенжерменским эдиктом.
Вне Парижа междоусобная война причиняла самые сильные волнения в Нормандии, в Провансе и в Анжу; столица этой последней провинции сдалась Ла Тремулю. Спокойствие была на время восстановлено повсюду. Мазарини получил возможность заняться иностранной войной. Губернатор испанских Нидерландов, эрцгерцог Леопольд проник в Шампань и в Пикардию. Он стал отступать, но завладел французскими крепостями Сент‑Венаном и Ипром; французские войска безуспешно осаждали Камбре. С другой стороны, в Италии, Францию покинул ее союзник герцог Моденский и французская армия была принуждена очистить Кремонскую область. В Каталонии Испанцы продвигались вперед. Французское правительство не могло загладить эти неудачи в особенности потому, что в то время очень нуждалось в деньгах.
Волнения возобновились в нескольких пунктах в конце 1649 года. Труднее всего порядок был восстановлен в Гиене, где горожане и члены бордосского парламента взялись за оружие для борьбы с герцогом д'Эперноном.
Но все эти тревоги были ничтожны сравнительно с теми, которые пришлось выносить кардиналу Мазарини в Париже немедленно после заключения мирного договора в Рюэле: их причиняли ему его прежние сторонники, в особенности Конде. Этот принц взял сторону Фронды только в тайной надежде занять место Мазарини. Постоянно играя главную роль и в войнах и в переговорах, он скоро привык считать себя чем‑то вроде первого министра. Его поощряла к борьбе с Мазарини его сестра, герцогиня де Лонгвилль. Мазарини не был еще готов мстить своим врагам; поэтому он обязался на основании тайного договора не делать никаких правительственных распоряжений иначе, как4 под контролем принца Конде или с его разрешения. Сам Конде в своей наглости дошел до того, что вздумал навязать королеве нового фаворита по своему выбору, который заменил бы Мазарини. Это был некий маркиз Жарнэ. Впрочем, из этого плана ничего не вышло, королева прогнала его, хоть Конде и настаивал, чтобы она была к нему милостива.
С тех пор регентша возненавидела Конде. Осознавая опасность своего положения, принц стал отважно готовиться к борьбе. Но Мазарини со своей стороны, стараясь довести его до погибели, поссорил его с парижским парламентом и с прежними союзниками. В конце концов Конде попался в расставленные им сети: 18 января 1650 года он был арестован в Пале‑Рояле вместе со своим братом Конти и со своим зятем Лонгвиллем; все трое долго держались под арестом.
Этот государственный переворот не возбудил недовольства в Париже, где Конде де был любим, но тогда возобновилась в нескольких провинциях междоусобная война. Герцогиня Лонгвилль привлекла на свою сторону население Нормандии и старалась поднять восстание, но ей это не удалось. Но ей удалось привлечь на свою сторону Тюренна, который заключил союзный договор с Испанией. Герцог Бульонский отправился в Лимузен и в Гиену с целью возбудить там народные волнения. Таваннь поднял от имени принцев восстание в Бургунди. Наконец, герцог де Ларошфуко отправился собирать войска в Пуату и повел их к Сомюру, который был осажден королевской армией.
Мазарини прежде всего пошел в Нормандию, чтобы восстановить там внутреннее спокойствие и достиг этой цели. Затем он заставил сдаться Тюрена, завладел Сомюром. Ларошфуко был вынужден отступать и присоединился со своей армией к герцогу Бульонскому. Королевский двор возвратился в Париж.
В это время эрцгерцог Леопольд выступил в поход вместе с Тюренном. Испанцы завладели двумя крепостями, но вскоре Мазарини принудил их снять осаду. Но тревожные известия, полученные в то время с юго‑запада, заставили Мазарини на долгое время воздерживаться от вмешательства в управление Нидерландами. Принцесса Конде, которую в Шантильи держали под надзором, спаслась бегством. Она отправилась в Лимузен к герцогу Больонскому и к Ларошфуко, которые отвезли ее в Бордо. Там она была с восторгом приняла местным населением. Принцесса учредила там настоящее правительство, которое распространило свою власть на большую часть Гиены. Это новое восстание заставило Мазарини еще раз изменить план военных действий. Ему пришлось набрать новую армию и направить ее к Бордо. Он по обыкновению взял с собой вдовствующую королеву и молодого короля, с которыми он не хотел разлучаться, потому что они служили охраной для его личной безопасности. Но он был вынужден оставить в Париже с самыми широкими полномочиями герцога Орлеанского, на преданность которого не мог вполне полагаться.
В Бордо в 1650 году произошло то же самое, что случилось в предшествовавшем году в Париже: местный парламент не хотел союза с Испанией, к заключению которого стремились принцы. Началась внутренняя смута. Королевские войска осадили Бордо и опустошили его окрестности. После шестинедельной борьбы начались переговоры. Мир был заключен в конце сентября. Принцесса Конде, Ларошфуко и герцог Бульонский выехали из Бордо, которым завладели королевские войска.
Однако Мазарини недооценивал могущества и единодушия своих врагов, воображая, что будет по‑прежнему удовлетворять их обманчивыми обещаниями и разжигать раздоры между ними. Он также надеялся держать их в страхе посредством блестящих успехов в войне с Испанией. Однако нависла новая опасность: неприятельская армия под руководством Тюренна. Под ее властью оказались Вервень, Ретель, Шато‑Прованс, Физм и пр. Даже можно было опасаться, что испанцы дойдут до Парижа. Однако Кардинал вместе с маршалом Плесси‑Прасленом отнял у захватчиков Ретель и нанес Тюренну такое решительное поражение, что неприятель был в течение нескольких месяцев неспособен возобновить наступательное движение.
Но это был запоздалый успех, который не мог спасти министерство от падения. Гонди и его друзья господствовали в Париже. Парламент был готов исполнить просьбу принцессы Конде и потребовать возвращения свободы арестованным принцам. Со всех сторон высказывалось желание отправить Мазарини в изгнание. Главные деятели 1649 года (Гонди, Бофор и другие) держали в своих руках герцога Орлеанского, уже настроенного против кардинала. Заключенный между ними и агентами арестованных принцев тайный договор скрепил союз между двумя Фрондами. Начался решительный мятеж против регентши и Мазарини. Дошло до того, что парламент предъявил королеве ультиматум: он требовал возвращения свободы принцам и увольнения кардинала. Анна Австрийская попыталась отсрочить решение; парламент на другой день, так сказать, низложил ее: он объявил, что впредь не будет признавать ничьей верховной власти, кроме власти королевского наместника герцога Орлеанского. Затем потребовал от королевы декларации, которая всех иностранцев и тех, которые принесли присягу на верность каким‑либо другим государям, кроме Французского.
Накануне Мазарини бежал из Парижа. Он надеялся, что королева уедет вслед за ним и также, как в 1649 году, увезет с собой короля. Она действительно на это решилась, но ее намерение было известно вождям оппозиции. Они так взволновали народ, что он окружил Пале‑Рояль и потребовал, чтобы ему показали молодого Людовика XIV. Мазарини был отправлен в изгнание (он уехал в Германию, чем вызвал радость во всей Франции (1650)), принцам была возвращена свобода и они с триумфом вернулись в Париж.
Но коалиция, низложившая первого министра, скоро распалась. Она разделилась на три или четыре партии, которые готовы были вступить между собой в борьбу. Гастон Орлеанский и принц Конде некоторое время не решались принять сторону какой‑нибудь из партий. Союз с последним казался необходимым кардиналу и регентше. Они старались сблизится с Коне и он дорого продал им свою поддержку (ему была обещана Гиена, его брату – Прованс, Ларошфуко – Блэ, герцогу Немурскому – Овернь). Принц стал поддерживать приверженцев Мазарини, предавал дружеские связи со своими прежними сторонниками (Гонди, госпожой де Шеврез). Он, по‑видимому, сделался всемогущим, но в сущности служил послушным орудием для Мазарини.