Однако регентша вопреки своим обещаниям стала действовать заодно с Гонди, который плел интриги против Конде, и окончательно привлекла на свою сторону давнишних сторонников Фронды. Конде был обвинен в государственной измене и уже не мог привлечь на свою сторону парламент. Он это сознавал, но еще ухудшил свое положение, отдавшись в руки иностранцев. В то время, как объявленный совершеннолетним, Людовик XIV звал его к себе, а Анна Австрийская притворно признавала его невинным, чтобы отнять у него всякий предлог для восстания, скоро стало известным, что он появился в Берри и старался поднять мятеж в Гинене и наконец призвал туда испанские войска.
Восстание принца Конде поставило Анну Австрийскую в крайне затруднительное положение. Находившийся за границей Мазарини не мог помогать ей своими советами. Внешняя война снова принимала неблагоприятный для Франции оборот. Конде и его сторонники, присоединившись к испанской армии, захватили множество крепостей в юго‑западных провинциях. Они уже угрожали вторжением в бассейн Луары.
Чтобы Анна Австрийская намеривалась призвать во Францию Мазарини, который в то время выступил во главе своей Армии ко французской границы. Этим регентша могла вызвать восстание в Париже, но она прежде всего хотела остановить опасность со стороны испанцев и принцев. Также, как и в 1650 году, она оставила Париж на герцога Орлеанского, поручив Полю Гонди следить за ним, направилась к Буржу и привела его в покорность. После этого граф Гаркур во главе королевской армии завладел Ла‑Рошелью и оттеснил Конде к берегам Дордони и Гаронны. Анна Австрийская выбрала своей резиденцией Пуатье, откуда удобно было наблюдать за герцогом Роганом, который открыто выступил против правительства.
Это новое восстание довело бы Анну Австрийского до очень критического положения, если бы не прибыл к ней на помощь Мазарини. Он перешел французскую границу; впереди него шло несколько тысяч немецких и польских наемников. Командовавший его армией, маршал Гокинкур проложил ему дорогу сквозь восточные и центральные французские провинции. Через месяц он вступил в Пуатье, где королева приготовила ему торжественный прием. Он немедленно снова занял свое место в королевском совете и снова сделался для Франции тем же, чем был прежде, – главой министерства. Парламент снова начал протестовать против него и даже назначил цену за его голову.
Тем временем герцог де Бофор и герцог Немурский подошли к берегам Луары во главе армии, состоявшей на половину из испанцев. Если бы два полководца вместе двинулись к Анжеру, они могли бы разбить королевскую армию или загородить ей путь к Парижу. В виду такой опасности Мазарини объяснил королеве, что не следовало идти против Конде, следовало ослабить Рогана и помешать ему завладеть берегами Луары при содействии Бофора и герцога Немурского. Посредством щедрых обещаний Мазарини привлек на свою сторону герцога Бульонского и Тюренна, еще недавно принадлежавших к числу мятежников. Тюренну было поручено руководить военными действиями на берегах Луары, чтобы остановить наступление герцогов; Гаркур должен был вести борьбу с Конде на берегах Дордони и Гаронны, а Гокинкур должен был осаждать Анжер. Подавив восстание в Анжу, Гокинкур присоединился к Тюренну. Эти два маршала повезли королевское семейство в направлении к Орлеану. Они хотели завладеть городом, но их опередила мадемуазель де Монпансье, которую вдохновили подвиги герцогини де Лонгвилль и ей удалось завладеть Орлеаном от имени принцев.
Тогда случилось неожиданное событие: принцу Конде надоела война на юге Франции и он, встревоженный возведением в сан кардинала своего врага Гонди, вернулся в Париж. Там он выказал себя еще более отважным и властолюбивым, чем когда‑либо. Он возбуждал в народе ненависть к Мазарини, на время подчинил себе герцога Орлеанского. Париж все более тяготился междоусобной войной; его население придерживалось нейтралитета и не впускало в столицу войска обеих партий. Все желали возвращения короля, а влияние партии кардинала заметно усиливалось.
Воспользовавшись положением, Конде некоторое время посредством страха господствовал в Париже. Несмотря на то, что Людовик XIV уже год как был объявлен совершеннолетним, Конде заставил одну из парламентских партий назначить Гастона Орлеанского королевским наместником.
Эта чрезмерная отвага вызвала со стороны Мазарини мастерские оборонительные меры. Был издан манифест, обращавший внимание Франции на интриги бессовестного агитатора, который для удовлетворения своей жажды мщения и своего властолюбия отдавал отечество в руки врагов (Конде действительно в мае–июне 1652 позволил эрцгерцогу Леопольду завладеть равнинами в Артуа и Пикардии, а герцогу Лотарингскому равнинами Шампани и Иль‑де‑Франса). Теперь герцог Лотарингский снова приблизился к Парижу на расстояние нескольких миль. Мазарини притворился, будто приносил себя в жертву общественному спокойствию и, по видимому, отправился в изгнание. Этим он отнимал у принцев благовидный предлог для восстания. Королевское правительство предложило им амнистию. Чрезмерные уступки, за которые они согласились подчиниться, ясно указывали на их недобросовестность.
Парижане никогда не любили Конде, а бесплодная четырехлетняя междоусобная борьба отбила у них охоту к восстаниям; поэтому они все более склонялись на сторону мира. Кардинал Рец отправился во главе депутации от духовенства умолять Людовика XIV и королеву, чтобы они возвратились в свою столицу. В то же время отважные агенты министерства бродили по улицам Парижа и вызывали народные манифестации в пользу Мазарини. Попытка Конде возобновить военные действия ни к чему не привела из за нищеты его армии. А когда король объявил, что возвратиться в столицу если она перестанет оказывать какую‑либо помощь его врагам. Вот почему Конде наконец уехал 13 октября из Парижа, присоединился к герцогу Лотарингскому и открыто вступил в ряды испанской армии.
Королевское семейство согласилось возвратиться в столицу. Молодой король и его мать были приняты там 21 октября с восторгом. На другой день Гастон Орлеанский, мадемуазель де Монпансье и некоторые из вожаков восстаний, исключенные из амнистии, удалились в свои имения. Снова начались притеснительные финансовые меры, такие же многочисленные, как и в 1648 году. Народ все это терпел лишь из чувства отвращения к тем людям, которые причинили ему так много вреда, уверяя, что будут заботиться о его пользе. Парламент был уже даже не в состоянии протестовать.
Междоусобная война 1652 года была выгодна для испанцев. И на севере, и по ту сторону Пиренеев они отняли у французов несколько крепостей. Наконец, герцог Лотарингский и Конде, удаляясь из Парижа завладели рядом городов. Тогда Мазарини снова вступил во Францию во главе армии, в несколько дней он отнял у Конде несколько городов (январь 1653). Таким образом этот фаворит Анны Австрийской, прежде внушавший ненависть столичному населению, придал своему возвращению в Париж внешний вид триумфа. Он спокойно старался восстановить свой авторитет. Нельзя не отдать ему справедливость в том, что он не менее горячо заботился о высших интересах французского государства и старался принудить Испанию к заключению мира подобно тому, как когда‑то к тому же принудил Австрию.
Ему нужно было прежде всего подавить во Франции последние вспышки междоусобий. Королевская власть, восстановленная в Париже в конце 1652 года, была в то же время восстановлена в Провансе, в Берри и в Лангедоке, а некоторое время спусти – в Бургундии, в 1653 королевские войска блокировали Бордо. Но ей еще не подчинились Гиена, где партия принцев и испанцев еще отражала нападения королевской армии. Французский флот вошел в Жиронду и принудил стоявших в Бурге испанцев сдаться на капитуляцию (5 июля). В начале августа жители Бордо открыли свои ворота королевским войскам, а через несколько недель мосле этого междоусобная война была наконец прекращена взятием Перигё.
От Фронды оставалось в королевстве лишь много нищеты и развалины. Сент‑жерменская декларация считалась недействительной. Интенданты были в короткое время восстановлены в своих должностях во всех провинциях без всякого сопротивления. Парламент пытался восстановить свою оппозицию, но был принужден немедленно прекратить ее. Дворянство выказало себя под управлением "великого короля" столько же раболепным, сколько было неспособным к дисциплине в течение предшествовавших стал лет. Судейская аристократия и феодальная каста, заботясь прежде всего о собственных интересах, довели одна другую до бессилия. Побежденными оказались в равной мере и судейское сословие и знатные вельможи и буржуазия.
МАЗАРИНИ И ПРЕКРАЩЕНИЕ ВОЙН
После прекращения междоусобной войны Мазарини прежде всего постарался принудить испанское правительство к заключению мира. Испанцы, пользуясь внутрефранцузскими смутами, снова завладели несколькими прежде отвоеванными городами и привлекли на свою сторону принца Конде. С 1653 года французская армия стала достигать значительных успехов. Известие о приведении в покорность Гиены отбило бодрость у врагов Франции. Мазарини предпринял решительные меры по устранению графа Гаркура, собравшегося уступить неприятелю Эльзас; также был заочно приговорен к смерти принц Конде. Но Конде не падал духом. Но Конде не падал духом; он предпринял дерзкую осаду главного города Артуа – Арраса, и если бы эта осада увенчалась успехом, то он смог бы двинуться к Парижу. Но счастье не благоприятствовало мятежному принцу, Тюренн заставил его отступить в Нидерланды.