Тайный Совет, состоявший из государственных советников и докладчиков прошений, разрешал все споры между должностными лицами, а также наблюдал за точным исполнением и правильным пониманием гражданских законов и тяжущиеся имели право обратиться к нему со своими жалобами. Роль этого суда, получившего не совсем верное название "тайного", сделалась более определенной с царствование Людовика XIV, когда заведование финансами, администрацией и политикой было возложено на другие Советы. Он состоял из государственных советников и докладчиков прошений. Король очень редко председательствовал в этом совете и его заменял канцлер.
Наконец, Людовиком XIV были организованы различные комиссии, не находившиеся в зависимости от вышеупомянутых четырех Советов, а именно: Совет по делам совести, Совет по делам реформатистской религии, существовавший лишь временно, Совет торговый и прочие. Самым важным из них был Совет по делам совести. Ему были поручены назначения на церковные должности, а в состав его входили сам король, его духовник и два или три прелата.
Некоторые из членов Совета занимали выдающиеся положение благодаря своим специальным титулам; так например французский канцлер занимал самую высокую из всех должностей, до каких могли дослужиться члены магистратуры: он был хранителем государственной печати, президентом всех судебных палат и несменяемым в качестве высшего сановника судебного ведомства. Бывший канцлером при Людовике XIV, Пьер Сегье был известен упорством в своей борьбе с Фуке. Один из его преемников Мишель Ле Теллье окончил свою карьеру общественного деятеля тем, что скрепил своей подписью постановление об отмене Нантского эдикта.
После ареста Фуке должность суперинтенданта финансов осталась незамещенной. Кольбер, пользовавшийся в то время доверием короля, посоветовал ему учредить вместо должности суперинтенданта должность начальника королевского Совета финансов; это доставило Кольберу возможность руководить всей администрацией, занимая только должность интенданта финансов. В 1665 году он был назначен генеральным контролером; этот титул был до того времени равнозначен титулу начальника отделения, а когда его стал носить Кольбер, он стал равнозначен титулу главного министра. Под этой должностью всегда понимали главного сотрудника короля. Помощниками генерального контролера были интенданты финансов.
Четыре государственных секретаря стояли во главе обширных сфер центральной администрации. Распределение занятий между ними подвергалось частым переменам даже в царствование Людовика XIV не смотря на то, что в то время были учреждены департаменты иностранных дел, военный, королевского двора и флота. Сверх того, каждый из государственный секретарей заведовал управлением нескольких провинций. Поэтому все они имели право заседать в Совете депеш, не говоря уже о тех, которые в качестве министров, заседали в Высшем Совете.
Людовик XIV твердо держался правила не дозволять передачи по наследству должностей военных и гражданских; однако он делал из этого общего правила исключения для должностей министров и государственных секретарей. Он любил окружать себя молодыми людьми и знакомить их с делами управления, так что они начинали свою служебную деятельность его учениками прежде чем сделаться его сотрудниками.
"Роль короля величественна, благородна, прелестна, когда чувствуешь себя способным хорошо исполнять все, за что берешься". Произнеся эти слова, как понимал Людовик XIV ежедневное исполнение такой роли на практике? Какими он отличался качествами при исполнении своих королевских обязанностей? У "великого короля" не было ни высокой гениальности Ришелье, ни необыкновенной даровитости Наполеона. Сен‑Симон говорит, что он "родился с умом не более, чем посредственным", но прибавляет "с умом, способным развиваться и изощряться". Эта посредственность сводилась к тому, что король был одарен преимущественно здравым смыслом. Он говорил своему сыну, что "обязанности королей заключаются главным образом в том, чтоб подчиняться требованиям здравого смысла", то есть здраво смотреть не вещи и на людей и для этого изучать их. Его научили только читать и писать. К счастью для него он был одарен от природы замечательной способностью понимать смысл вещи и твердой решимостью поддерживать свое королевское достоинство. Он отличался чудовищной гордостью и эгоизмом. Но как не похвалить его постоянное прилежное занятие делами, его любовь к труду, которую не могли ослабить никакие развлечения? Он говорил: "Царствуют посредством труда и для труда, а желать одного без другого было бы неблагоразумностью и неуважением относительно Господа, несправедливостью и тиранией относительно людей…." Он каждый день присутствовал на заседаниях своего Совета; давал аудиенции всякому, кто желал говорить с ним, он всех выслушивал с терпением, с любезностью и с желанием научиться чему‑нибудь полезному. Он никогда не нарушал программы, которую установил для своих занятий. Если он был болен, он созывал Совет в свою спальню. Его министры сменялись новыми или умирали, а сам он, нисколько не изменяясь, исполнял свои обязанности, присутствовал на придворных церемониях и празднествах с правильностью движения солнца, которое выбрал своей эмблемой.
И как человек и как монарх, Людовик XIV делал много ошибок, причиной которых были его исключительная забота о поддержании своего авторитета, его любовь к славе и его тщеславие, доводившее его гордость до крайности. Но принимая в соображение здравомыслие, с которыми он понимал свои королевские обязанности, и добросовестность, с которой он исполнял их, нельзя не признать основательности оценки его исторической роли Сен‑Симоном и Вольтером. Первый из них говорил в своих "Мемуарах", что никто не был одарен такой же, как Людовик XIV, способностью царствовать; второй говорил в своем "Siècle de Louis XIV", что в этом короле ничто не затмевало монарха.
Провинции при Людовике XIV находились в постоянной связи с центральной правительственной властью по делам военным, административным и финансовым: что же король изменил и заново организовал в губерниях, интендантствах и в парламентах?
Губернаторы провинций были военными начальниками, обязанностью которых было обеспечение внутреннего спокойствия в подвластной им территории; эти обязанности всегда возлагались на людей военного звания. Но Людовик XIV принимал относительно этих губернаторов меры предосторожности, вызванные воспоминаниями о Фронде и старанием охранять свою верховную власть. "Я решился впредь назначать на вакантные губернаторские должности только на трехлетний срок, оставляя за собой право продлить его, если найду это нужным". Только некоторые из знатных семейств удерживали в своих руках управление провинциями, сделавшимися для них чем‑то вроде наследственных владений. Кроме того Людовик XIV отнял у губернаторов заведование доходами, назначенными на содержание крепостей; он мало помалу стал ставить в крепостях новые гарнизоны, чтобы разорвать узы, которые могли привязать войска к местным губернаторам из привычки к повиновению. После этого губернаторам не оставалось, – по словам госпожи де Севинье, – ничего другого, как только разыгрывать в их провинциях комическую роль королей. Но им очень хорошо платили за исполнение таких ролей. Губернаторы почти никогда не жили в своих провинциях, лишь изредка наведывались туда. Со времени вступления Людовика XIV на престол, они жили в Версале, не занимаясь провинциальными делами, которые были им вовсе незнакомы и совсем не интересовали их. Они отдавали эти дела в заведование интендантам.
Округи и интендантства – эти два названия, сделавшиеся синонимами с XVII столетия, обозначали административные и финансовые округи, – округи, потому что они сначала управлялись финансовым комитетом, интендантства, потому что ими впоследствии заведовали интенданты. Сторонники Фронды желали упразднить должности интендантов юстиции, полиции и финансов, но когда королевская власть одержала верх, она не сочла нужным их упразднять. Интендантства носили название главных городов своих округов.
Округи 1700 года в числе 31 разделялись на 18 округов избирательных провинций, 6 областей с провинциальными Штатами и 7 собственно так называемых интендантств на окраинах королевства. Избирательные провинции были подчинены финансовому трибуналу, члены которого всегда назывались выборными также, как в XIV столетии, когда они назначались генеральными Штатами; но они уже издавна назначались королем.