Боннар[68] и Дройзен[69] называют Птолемея самым здравомыслящим полководцем Александра и вышеописанные события это подтверждают. Лаг был первым, подсказавшим единственно правильное решение о наследовании, что показало время[70]. Шахермайр задаётся вопросом, могла ли вообще эта превратившаяся в призрак царская власть стать предметом наследования[71]? Арридей и Геракл не принимали участия в завоевании Азии, не говоря уже о сыне Роксаны. Александр Македонский завоевал огромную территорию усилиями своих сподвижников, и именно они были наследниками и преемниками. В войсках появились требования о разделе сокровищ, захваченных в Персии. Началась борьба всех против всех[72]. Истинные намерения сперва скрывались. По его мнению, честнее всего по отношению к царскому дому вел себя Антипатр, никогда не покидавший Македонию и поэтому не стремившийся к власти в Азии. Можно было рассчитывать также на преданность Кратера, которого весть о смерти Александра застала в Киликии, на пути домой, куда он вел ветеранов. Почти все сподвижники Александра, собравшиеся после его смерти в Вавилонии, в той или иной мере преследовали собственные цели. Они либо стремились к власти в какой-нибудь сатрапии, либо, как, например, Пердикка, стремились унаследовать трон Александра. Лишь один из сподвижников, Эвмен, остался верным семье покойного царя.[73] Птолемей, сразу же выступив против семьи
и централизованной империи, предложил разделить империю между военачальниками и превратить ее в, своего рода, федерацию сатрапий. Правители должны были назначаться из военачальников. Власть потомков царской семьи полностью исключалась. Грандиозный и перспективный план, который тайно одобряло большинство начальников (мы можем это утверждать исходя
из событий произошедших далее), но который слишком быстро разрушал традиции власти. Поэтому он не встретил одобрения совета знати и войска. В результате ожесточенных споров Пердикка стал фактическим правителем империи, а Птолемей отчасти добился своего, получив в правление самую лучшую сатрапию – самую богатую, самую защищённую (ввиду географических условий) и вполне самодостаточную.
С первого же года своего регентства, Пердикке постоянно противопоставляются личные интересы старых товарищей по оружию, как считает Шофман, они отказывались исполнять его приказания и действовали наперекор стремлениям Пердики и Эвмена сохранить единство государства Александра за его потомством[74]. С последним, пожалуй, можно не согласиться, так как первый (если судить по историческим фактам) больше заботился о собственной власти, чем о сохранении империи для потомков царя. Второго же упрекнуть не в чем, Руф, как уже было сказано, называет Евмена единственным не претендовавшим на империю[75].
Постепенно против Пердикки и Эвмена стала складываться коалиция, главным представителем которой был Антигон[76]. Кроме него, в неё входили Антпатр и Птолемей. Началась длительная борьба за власть. Прежде всего, позиции Птолемея и регента столкнулись на Кипре. Руководители различных городов этого острова объединились с Лагидом и осадили многочисленными кораблями Марион. Пердикка отправил на помощь осажденным значительный флот, в который включил 800 наемников и 500 конников. Всеми силами командовал старый телохранитель Александра Аристон.
С конца 322 г. до н.э. военные столкновения между регентом, объединенным с Эвменом против коалициантов, казались неизбежными. Основным театром военных действий становились Малая Азия и Египет. В Малую Азию двинулись Антипатр и Кратер, в Северной Африке действовал Птолемей. Против них должны были развернуться параллельно военные операции Эвмена и Пердикки. Более активные действия против коалиции Антипатра и Кратера вел Эвмен, который обнаружил здесь незаурядный воинский талант, победив трёх полководцев – Антипатра, Кратера и Неоптолема.
Параллельно с действиями Эвмена в Малой Азии весной 321 г. до н.э. Пердикка во главе многочисленной армии двинулся в Египет. По утверждению Павсания[77], Пердикка желал отнять у Птолемея царство над Египтом. Однако это не принесло ему никаких выгод. С самого начала похода у регента начались затруднения. Он отдал приказ выступить ночью. После форсированного марша им был раскинут лагерь возле Нила. Когда наступил день, его войска начали переправляться через реку в следующем порядке: слоны, гипасписты, носильщики различных инструментов, необходимых при штурме крепостей; конница, которую Пердикка намеревался бросить против конницы Птолемея, как только она покажется[78]. Однако все планы и намерения Пердикки были расстроены. Его армия находилась еще посредине Нила, когда показались воины Птолемея. Они успели занять большую крепость. Войска Пердикки ринулись на крепостные стены, применив лестницы, гипасписты начали штурм, слоны атаковали полисады и бойницы. По мнению Диодора, на которого ссылается Шофман[79], Птолемей здесь блестяще проявил себя. Тем не менее, с обеих сторон были тяжелые потери. Пердикка имел преимущество в числе, а его противник в позиции. После дня борьбы, когда слоны, погонщики которых были убиты или ранены, вышли из строя, а сопротивление осажденных ничуть не ослабевало, Пердикка снял осаду и. вернулся в свой лагерь. Но он не признал себя побежденным и уже ночью выступил в дорогу. Вскоре его войско добралось до места, где Нил, разделенный на два рукава, образует остров, на котором многочисленная армия могла разместиться в полной безопасности. Однако переправить туда войска было довольно трудно из-за
глубины реки, сложности фарватера и тяжести оружия. Чтобы ослабить силу течения, регент поставил слева слонов, а справа — конницу, обязанную подбирать пехотинцев в случае, если их увлечет течение, и переводить на другой берег. Часть армии смогла пересечь Нил, но остальным это не удалось[80]. Те, кто перешел на другой берег, не были в состоянии дать отпор врагу, и Пердикка вынужден был приказать всеобщее отступление. Самые выносливые и умеющие хорошо плавать сумели вновь переплыть Нил, несмотря на тяжесть своего вооружения, но остальные воины или утонули, или попали в плен к солдатам Птолемея,
или же стали добычей крокодилов[81]. Погибло более 2 тыс. воинов. Это вызвало раздражение воинов против Пердикки, которое больше возрастало из-за ловких приемов Лагида, воздавшего телам своих противников траурные почести и отправившего их останки родителям и друзьям погибших.
С наступлением ночи многие полководцы выставили против Пердикки обвинения, к ним присоединились воины фаланги. Вскоре сотня командиров открыто изменила ему. Среди них был мидийский сатрап Пифон. Несколько кавалеристов, примкнувших к заговору, проникли в шатер Пердикки, под предводительством начальника аргираспидов Антигона и начальника конницы Селевка. Пердикка был убит[82].