10Архив русской революции, изданный И.В.Гессеном. М., 1990. Т.1. с.29
Иванов, Евсеев, Эрн, Эйшинский, Богданов, Пешков, Филиппео). Карташеву в новом правительстве места не нашлось. Оказавшийся совершенно неожиданно для себя в произвольной «отставке», он заявил, что «устраивать власть на основах партийной коалиции в период анархии и революции - это государственное преступление». Карташев отмечал «два первородных греха» нового лианозовского кабинета - «подписание акта об абсолютной независимости Эстонии» и «обязательство собрать в Петербурге какую-нибудь учредилку». Именно он считался автором слов: «Северо-западное правительство должно умереть у ворот Петрограда».11 Безусловно, Эта позиция Карташева, поддержанная и подавляющим большинством военных, имела все перспективы стать реальностью по мере приближения к Петрограду. Да и сам Юденич, как военный человек, также скептически оценивал перспективы правительства. Он соглашался с мнением, что «лианозовский кабинет» воскрешает времена «недоброй памяти политической коалиции, сгубившей Временное правительство».
Сразу же после «создания» правительства было утверждено заранее подготовленное решение о признании «в интересах нашей родины» «абсолютной независимости Эстонии». И хотя Лианозов пытался доказать Марчу, что договор необходимо согласовать с Юденичем,- но английский посланник безаппеляционно заявлял, что в этом случае у них всегда найдется новый Главнокомандующий. Расчет делался либо на Родзянко, либо на Булак-Булаховича. И хотя Юденич по-прежнему продолжал считаться Главнокомандующим, подчиняясь непосредственно Колчаку как Верховному Правителю России, его статус диктатора был существенно ограничен. Несмотря на широковещательные заявления о готовности «взять власть», стремление «игнорировать» правительство (генерал был лишь на двух заседаниях, ссылаясь на «занятость» военными делами), Юденич так и не
11 Архив русской революции, изданный И.В.Гессеном. М., 1990, Т.1. с.298
решился что-либо предпринять против своего политического окружения. Юридически, власть правительства во главе с Лианозовым, совмещавшим посты премьера, министра иностранных дел и финансов, позиционировалась равноправно с властью военной. Министры действовали весьма активно, чему способствовал и статус правительства, отличный от других белых правительств.
Согласно «Наказу» правительству (30 августа 1919 года) Совет министров признавался «высшим законодательным и исполнительным органом Северо-Западной области». Его ведению подлежало «рассмотрение всех вопросов и дел общегосударственного значения, а также всех тех дел, которые особым постановлением Совета министров будут признаны подлежащими его рассмотрению». Его члены получали право выступать законодательной инициативой, направлять запросы по тем или иным проблемам белого фронта и тыла. Решения на заседаниях Совмина принимались «баллотировкой простым большинством голосов», при перевесе голоса премьера и, после «подписания всеми присутствующие министрами», публиковались в «одной из газет по определению Совета министров». Введение в состав кабинета новых членов также решалось голосованием (кандидат должен был получить 2/3 голо сов из состава 3/4 Совета министров). Подобная процедура принятия решений напоминала голосование в органах земско- городского самоуправления (что вполне объяснимо, учитывая состав правительства).12
Примечателен процесс легализации правительства. Здесь (как в случае, например, с образованием Временного Правительства автономной Сибири) его состав и полномочия получили санкцию со стороны представительной власти. Политическую «ущербность» образования правительства английским генералом «исправила» Псковская городская дума. Используя факт
. 12 Секретный доклад «О причинах неудачи борьбы с большевиками на Северо-Западном фронте»//Архив русской революции. М., 1991. Т. 2. с. 181
вхождения в состав кабинета многих своих гласных, дума на специальном заседании 19 августа 1919 года заслушала доклады новых министров, а также представителей «финляндской» группы (Карташева, Кузьмина-Караваева генерала Суворова), прибывших на заседание. Представитель английской военной миссии капитан Смиттис заверил собравшихся, что в действиях его начальника ген. Марша нет ничего предосудительного. Напротив: «Англия в душе постоянно заботится о русском народе, и, пока не будет налажен русский вопрос, Англия не успокоится».13
Выступавшие гласные-министры Горн и Эйшинский торжественно декларировали, что их работа в правительстве есть выражение «союза с общественностью», и «если со стороны общества им не будет доверия, то они уйдут» с министерских постов. В итоге Псковская дума «согласилась» на вхождение ее депутатов в состав Совета министров, пожелав, при первой же возможности, созвать съезд представителей земств, городов, общественных и кооперативных организаций для окончательного санкционирования действий правительства.
В политических сферах белого Северо-Запада очень часто говорилось о важности представительного фундамента для проведения легального внутри- и внешнеполитического курса. Это относилось, в первую очередь, к планам созыва особого Областного Народного Собрания, призванного объединить три губернии (Петроградскую, Псковскую и Новгородскую) и действовать до созыва Национального Учредительного Собрания, созванного после «победы над большевизмом». Правда, закона о созыве Областного Собрания так и было принято, но предполагалось, что оно сформируется либо по принципу делегирования депутатов от земско-городского самоуправления, кооперации, общественных организаций, либо через выборы. В любом случае его создание позволяло избежать упреков в «недемократичности».
13 Текст договора предложенного генералом Маршем 10 августа 1919 года в Ревеле// Архив русской революции. М,: Политиздат, Т.1 - II, 1991//Т.1.С.299
В то время как новообразованное Северо-Западное правительство строило планы относительно будущего политического устройства в крае, представители бывшего РПК оставались на позициях приоритета военной диктатуры. Признавалось, что назначение Колчаком Юденича на должность Главнокомандующего фронтом давало последнему диктаторские полномочия. В таких правовых рамках вообще не требовалось создания какого-либо правительства, все могло быть сосредоточено в компетенции «Помощника Главнокомандующего по гражданской части» и его аппарата. Статус «Главнокомандующего без правительства» устраивал и самого Верховного Правителя России. Ведь в этом случае не было бы законодательных противоречий между Российским правительством и Северо-Западным фронтом. В случае «освобождения Петрограда от большевиков» главенство в общероссийском масштабе оставалось за Омском, «диктовавшем» Петрограду направление политического курса во избежание «регионального уклона». Весьма опасным представлялось Колчаку «засилье социалистов» в правительстве. Хотя участие в белом правительстве представителей социалистических партий могло, в какой-то степени, стать прецедентом для исправления ошибок «омского переворота» 18 ноября 1918 года, сыграть роль фундамента для возрождения широкой антибольшевистской коалиции.14
Возможно, именно поэтому реакция Колчака на образование правительства была более чем сдержанной. В телеграмме в Париж, отправленной 20 ноября 1919 года он писал министру иностранных дел Сазонову: «С Вашими предположениями относительно организации власти в Петрограде совершенно согласен. ... На случай взятия Петрограда считал бы целесообразным послать туда по Вашему представлению кого-либо из русских видных деятелей для вручения Юденичу от моего имени
14 Протоколы допроса адмирала Колчака чрезвычайной следственной комиссией в Иркутске январе — феврале 1920 г. //Архив русской революции. М., 1991. Т. IX-X . Т. X. с. 210
полномочий и для содействия ему по организации гражданской власти. Карташева считаю подходящим помощником Юденичу по гражданской части...».15 Но, при этом, если даже предположить, что правительство не было бы распущено после «освобождения Петрограда», его компетенция, скорее всего, сводилась бы к уровню «делового аппарата» при Юдениче, или не выходила бы за рамки городского самоуправления Петрограда. Подобную перспективу не исключал Карташев в своей переписке с южным Всероссийским Национальным Центром. Созыв же Областного Народного Собрания, при всей его важности, вряд ли санкционировал бы Омск.
Таким образом, анализ военно-политического статуса Северо-Западного фронта доказывает его особую важность в общей политической картине Белого движения, как фронта, непосредственно нацеленного на важнейший центр советской власти. Политическое «лицо» региона выражали три группы, каждая из которых имела свои планы не только по отношению к будущему белого Северо-Запада, но и в отношении всего постбольшевистского Российского государства. Это, условно говоря, признанные Верховным Правителем «финляндцы», во главе с генералом Юденичем и «центровиком» Карташевым: «псковичи-ревельцы», с их поддержкой генерала Родзянко, а также группа Париж-Омск (Русское Политическое Совещание в лице Т.Е. Львова и С.Д. Сазонова - Российское правительство Колчака- Вологодского), осуществлявшая собственные политические намерения при организации белой власти на Северо-Западе. Четкую координацию и согласованность взаимодействия этих групп не удалось наладить из-за разницы в территории и во времени. Модель сотрудничества власти и «общественности», выраженная в идее создания коалиционного Северо-Западного правительства, не была реализована.