Курсовая работа «Стилистика русского языка и литературное редактирование» на тему:
Стилистические особенности жанра «Философский роман» в женской прозе постперестроечного периода
План работы:
1. Введение.
2. Проблема идентификации женской прозы 80 – 90 годов.
3. Структурно-стилистические черты философского романа в женском творчестве постперестроечного периода.
4. Стилистический анализ романа Т. Толстой «Кысь».
5. Заключение.
6. Использованная литература.
Вместе с огромными переменами в политической жизни страны, произошедшими с окончанием перестроечной эпохи, значительные перемены произошли и в литературной сфере. Одной из основных тенденций, характеризующих изменения в русской литературной ситуации, было освобождение литературы от идеологического гнета и контроля, сдерживавших ее развитие на протяжение семидесяти лет нахождения у власти коммунистической партии.
Если ранее литература рассматривалась как инструмент управления общественным сознанием, средство внедрения в умы людей государственной идеологии, то теперь эта область творчества получила возможность самостоятельного развития. Художники, работавшие в этом направлении искусства, смогли сами определять собственное творческое русло. Открылись широкие перспективы для самоопределения и эксперимента.
Новаторство как ведущая черта в литературе коснулась многих ее отдельных жанров. Не стал исключением и жанр философского романа. Писатели, работающие в рамках этого жанра, с одной стороны попытались возродить основные традиции, характерные для него в 19 веке, т.е. сделать роман средством донесения до читателей глубоких нравственных, религиозных, духовных идей и проблем, как это было в творчестве Толстого и Достоевского. С другой стороны, наблюдалась попытка совместить выполнение этой задачи с привнесением в роман новых стилевых особенностей в соответствие с новейшими достижениями теоретиков и практиков модернизма и постструктурализма.
Особый интерес представляет тот факт, что философский роман перестал быть традиционным только для мужской прозы. Это направление открыли для себя, и без того доселе немногочисленные писатели, представляющие слабую часть человечества. Именно исследованию вопроса о том, какие стилистические и структурные особенности стали характерны для философского романа в контексте женской прозы, посвящена данная работа.
Отдельно следует заметить, что вышеназванная тема, в силу своей необычайности и оригинальности, имеет весьма обширную историографию. Это неудивительно. Ведь если тайна женской души вообще всегда была предметом жарких обсуждений в среде философов и психологов, то и женское творчество представляет из себя не менее интересную тему для исследования.
Итак, обращаясь к историографии, прежде всего следует назвать работу теоретика экзистенциальной ветви феминизма Симоны де Бовуар под названием "Второй пол". В данной книге разворачивается и убедительно доказывается теория, по которой женщина в существующей системе отношений выступает как "вторичное Иное" относительно абсолютной универсалии мужского начала и мужчины - как субъекта и соответственно внутри любых исторических, социальных и культурных форм взаимосвязей.
Помимо этого, хотелось бы отметить обширное исследование культуролога Т. Ровенской «Феномен женщины говорящей», опубликованное в пятнадцатом номере журнала «Женщины и культура» за 1999 год. Автор означенного исследования говорит о том, что современная женская философская проза есть выражение красочной палитры, на которой в самых неожиданных сочетаниях и пропорциях смешиваются верность вековым, отшлифованным классикой, стереотипам, бунт против непреложных "истин" и одномерных, "зашоренных" слов, постижение мира через себя ради обновления обоих, рождение в этой связи нового смысла, новой мифологии[1].
Далее пристального внимания заслуживает работа доктора филологических наук, ведущего научного сотрудника Института русского языка РАН, профессора Н. Н. Фатеевой. Н. Н. Фатеева, являясь специалистом в области лингвистической поэтики, нарратологии, семиотики, поэтики и эстетики авангарда, в своей статье под названием «СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ "ЖЕНСКАЯ" ПРОЗА: СПОСОБЫ САМОИДЕНТИФИКАЦИИ ЖЕНЩИНЫ-КАК-АВТОРА» рассматривает лингвостилистические и нарратологические вопросы женского творчества. Н. Н. Фатеева пытается обнаружить и интерпретировать лингвостилистические особенности женской манеры повествования и способы текстообразования, присущие лишь женщинам-писательницам, а также определить, какими способами современная женщина-автор репрезентирует себя в тексте.
На Западе классическими работами по теме "женского письма" являются труды Ю. Кристевой ("Женщина, всегда разная"), Л. Иригарэй ("Зеркало другого рода / другой женщины" ); "Этот пол, который не один" (1977) и Э. Сиксу ("Смех медузы" (1975)); хорошо известен также сборник под редакцией Л. Николсон "Пол и теория: Феминизм / постмодернизм" (1990). Основными признаками женского письма, согласно теории французского феминизма, являются невинность женского текста, нелинеарность, особая свобода письма, порожденная вторжением "тела" в текст.
В США вопросы феминистской критики также активно изучаются в связи с такими категориями, как "автор", "Я", "идентичность", "деятельность". В основе американских исследований лежит симбиоз постструктурализма с американской психосоциологией. Особо известны работы Р. Б. Дю Плесси "Письмо и несть ему конца: Нарративные стратегии в женской литературе ХХ века" (1985), П. Йегер "Милобезумные женщины: Стратегии эмансипации в женском письме" (1988) и др.
В нашей работе мы имеем смелость надеяться приблизиться к ответу на вопрос, что такое "женский стиль" письма и насколько принадлежность к определенному полу (в нашем случае к "женскому") обусловливает появление в тексте тех или иных дифференциальных стилистических характеристик.
1. Проблема идентификации женской прозы 80 – 90 годов XX в.
На пороге третьего тысячелетия многие отечественные и зарубежные публицисты признают, что формирование и развитие нового женского литературного творчества и зарождение гендерных исследований стали едва ли не самым интересным и динамичным в своем развитии явлением культурной жизни России последних двух десятилетий ХХ века. Сейчас, в конце 90-х, когда женская литература дала не только целую плеяду новых талантливых писательниц, имена многих из которых уже успели стать хрестоматийными, но и новые жанры (женский философский роман, фэнтези и др.), и новые формы творческих объединений, трудно представить, что каких-то пятнадцать лет назад женская проза только начала находить свою нишу в литературном пространстве и вызывала в лучшем случае реакцию недоумения.
К настоящему времени мы пришли с более чем солидным багажом научных и художественных концепций, центром которых является женщина. Однако нельзя не заметить, что женщина в доминирующих случаях становится темой или объектом любых дискурсов: романтических, реалистических, постмодернистских и пр. И даже как говорящий субъект она чаще всего рассматривается этими дискурсами внутри культурно-лингвистического конструкта в рамках определенных, присущих им традиций. В литературе женщина присутствовала в первую очередь как объект творческого исследования, то есть по сути дела становилась объектом мифологизации и манипулирования. Там же она могла проявляться и как мифологизированный субъект творчества, что переносилось на восприятие ее как писательницы. Таким образом, отношение к женщинам-писательницам уходит корнями в культурно-идеологическое моделирование этого отношения, в частности, литературными средствами. Выступая как говорящий субъект творчества и осознанно опираясь на гендерный опыт, женщина-писательница, с одной стороны, нарушает свой социомифологизированный образ, с другой, воспроизводит окружающий мир, оперируя своим собственным видением его. Иными словами, он становится объектом ее конструирования и мифологизации.
Несмотря на то, что женское литературное творчество имеет в России богатую историческую традицию, связанную с именами Екатерины II, А.Панаевой, Е.Ган, Н.Дуровой, М.Жуковой, А.Буниной, В.Фигнер, А.Мирэ, Л.Зиновьевой-Анибал, З.Гиппиус и многих других, вследствие иной, более сильной, традиции имена большинства из них в истории литературы замалчивались, а рассмотрение творчества других в отечественном литературоведении не преломлялось в ключе гендерного эстетического освещения. Вместе с тем и сами писательницы за исключением неудавшегося опыта Л.Зиновьевой-Анибал не стремились к каким-либо формам творческих объединений и формированию восприятия женской литературы как явления эстетически целостного. Только в середине 80-х гг. ХХ века в силу целого комплекса политических, социальных и культурологических причин женская проза оформилась в самостоятельное литературное течение, начала заявлять о себе и отстаивать себя именно в таком качестве. Она объединила писательниц разных поколений с разным жизненным опытом, иногда с диаметрально противоположными взглядами и художественными пристрастиями. Проблема идентификации женской прозы 80-90-х годов и женщины-писательницы в качестве говорящего субъекта становится основной характеристкой данного литературного феномена и, одновременно, ключом к пониманию его сути.
Почему эта проблема так важна в разговоре о женской прозе? Именно на уровне идентификации проявляется вся сложность и противоречивость настоящего феномена. Воспитанные в условиях пренебрежения к миру фемининных ценностей, явлениям и понятиям фемининного ряда, включая ассоциативные языковые конструкты, женщины-писательницы, однако, предпринимают попытку идентифицировать себя с этим миром, открыть его в себе. При том, что он утверждается социально-культурной и языковой традицией как явление второплановое, второсортное, инородное и частное (необщезначимое), сознательное прямое олицетворение авторов себя с ним - шаг, потребовавший мужества и определенного уровня самосознания. Будучи изначально неуверенными в правомерности такого олицетворения и испытав на себе его последствия (когда в ответ заработал отлаженный цензурно-идеологический механизм), некоторые посчитали этот шаг опрометчивым и публично заявляли о своей непричастности к женской прозе. Отмежевывание по законам жанра выдерживается в привычном снисходительно-презрительном тоне. Процесс этот закономерен, и писательницы в обоих случаях вполне искренни. Идентифицируя себя с женской прозой - как воплощением фемининной идеи, авторы в то же время испытывают всю меру отчуждения от нее и не только под воздействием внешних регулирующих сил, но и потому что в целом сами бессознательно являются носителями и выразителями все той же патриархальной культурно-лингвистической традиции. Это усугубляется тем, что женщина психологически и исторически привыкла идентифицировать себя с ролью хранительницы и защитницы сложившегося уклада, готовой формы и здравого смысла. Поэтому болезненный, внутренне противоречивый и неустойчивый симбиоз следования традиции и, одновременно, пафоса противоборства с ней, преодоления ее отражает суть явления современной женской прозы, а также произведений писательниц, рассматриваемых вне ее контекста.