The queen of Hearts, she made some tarts,
All on a summer day:
The Knave of Hearts, he stole the Tarts,
And took them quite away!
Этот стишок зачитывает, в качестве обвинительного акта, царедворец Кролик в сцене суда. К счастью, этот стишок есть у русском языке в переводе С.Я. Маршака:
Дама Бубен
Варила бульон
И жарила десять котлет.
Десятка бубен
Украла бульон,
Котлеты украл Валет.
Таким образом, перевод этот отрывка звучит следующим образом:
Впереди выступали десять солдат с пиками наперевес… За ними шагали десять придворных. Их одежда была расшита крестами, а шли они попарно, как и солдаты. За придворными бежали королевские дети с бубнами в руках. Их было тоже десять. Милые крошки держались за руки и весело подпрыгивали… За гостями шел Валет Бубен – на алой бархатной подушке он нем королевскую корону. А замыкали это великолепное шествие Король и Королева Бубен.
Самым тяжелым для перевода именем стал Mock Turtle. Как его только не переводили на русский язык – Фальшивая Черепаха, Черепаха с телячьей головой, Фальшивая Черепаха их телячьей головки, Лже-черепаха, и просто Мок-Тартль.
Покидая Алису после королевского крокета, Королева спрашивает:
“Have you seen the Mock Turtle yet?”
“No,” said Alice. “I don’t even know what a Mock Turtle is.”
“It’s the thing Mock Turtle Soup is made from,” said the Queen.
“I never saw one, or heard of one,” said Alice.
Дело в том, что Mock turtle soup имитирует зеленый суп из черепахи. Обычно его готовять из телятины. Вот почему Тенниел нарисовал Mock Turtle с телячьей головой, копытами на задних ногах и хвостом. В России ничего подобного нет. Более того, черепаха в русском языке женского рода, а Mock Turtle – это мужчина. Да и вообще, черепаха в сознании русскоязычного реципиента ассоциируется с песком, жарой. А Mock Turtle - животное морское (школа на дне моря). И наконец, есть что—то неприятное в самих словах фальшивая, лже. Ведь эмоциональная окраска слова mock – теплая, насмешливая, а не отталкивающая. При переводе данного имени на русский язык следует соблюсти четыре условия:
1. это животное должно быть мужчиной
2. с его именем должны быть связаны морские ассоциации
3. оно должно означать какую-то подделку
4. оно должно опираться на понятие, хорошо известное русскому читателю.
Таким именем может стать Под-Котик
-А ты видела Под-Котика?
-Нет. – сказала Алиса. – Я даже не знаю, кто он такой.
-Как же, сказала королева. – Это такой зверь. Из него делают шапки и муфты «под котик».
-Никогда не слыхала. – сказала Алиса.
Некоторые имена в сказках Кэрролла связаны с реально существовавшими людьми. Во второй главе «страны чудес» в море слез плавает странное общество – a Duck and a Dodo, a Lory and an Eglet… из работ биографов Кэрролла известно, что Duck – это Duckworth, the lorry – Lorina, the Eaglet -младшая сестра Edith, the Dodo – сам Льюис Кэрролл.
Наибольшую трудность представляет имя Дакворта. Переводить буквально его невозможно потому, что русское слово утка женского рода. Что заранее отрицает всякую связь с Робинсоном Даквортом. В данном случае удачным представляется игра слов не на фамилии, а на имени Робинсона Дакворта. Робинсон – Робин и получился Робин-гусь. Таким образом имя в русском варианте получилось двойным, тем же путем можно пойти и дальше. Eaglet –Орленок Эд, a Lory – Попугайчик Лори, Dodo – птица Додо.
Больше всего в сказках Кэрролл имен, связанных с английским фольклором, зачастую не понятных русскоязычному реципиенту. К примеру, безумцы – типичная тема английского фольклора. В русском же фольклоре таких героев нет, следовательно, нет и связанных с ними примет, нет никакого ассоциативного поля и понятийных параллелей. В то же время простой перевод имени ничего не даст. В английском языке есть пословица as mad as a hatter. Пословица эта довольно современная, она зафиксирована лишь в середине 10 столетия. Происхождение этой пословицы не совсем ясно. Возможно, что она отражает вполне реальное положение вещей. Дело в том, что в 19 веке при обработке фетра уптреблялись составы, в которые входила ртуть. Ртутное отравление вело к помешательству. У русского читателя Шляпник (hatter) не вызывает никаких ассоциаций. Ближе всего по ассоциативному полю в русском языке –это дураки. Так при передаче английского hatter на русский язык обыгрывается «дурацкое», «глупое» понятийное поле. Т.о. английский hatter стал Болванщиком. March hare – остается мартовским зайцем.
Выбор этих имен определил имена англосаксонских гонцов во второй книге. Гонцы у Кэрролла наделены весьма странными именами – Hatta и Haigha. В сущности, эти имена – варианты имен Hatter и Hare. Льюис их замаскировал. В переводе эта преемственность персонажей выгдадит следующим образом – Зай Атс и Болванс Чик.
Имена Tweedledee and Tweedledum, очевидно, имена звукоподражательные. Соотвествия им следует искать в русских словах, изображающих звуки музыкальных инструментов, поэтому братья-близнецы в русском варианте называются Труляля и Траляля.
Раз Труляля и Траляля
Решили вздуть друг дружку
Из-за того, что траляля
Испортил погремушку, -
Хорошую и новую испортил погремушку
Но ворон, черный, будто ночь,
На них слетел во мраке.
Герои убежали прочь,
Совсем забыв о драке.
(пер. Орловской)
Вторым компонентом в сказках Кэрролла является игра слов. Словесная игра практически не может быть переведена адекватно. Например, во второй главе зазеркалья Алиса спрашивает и розы, не страшно ли ей и другим цветам одним в саду
“There is the tree in the middle” said the Rose. “what else is it good for?”
“And what could it do/ if any danger came?” Alice asked.
“It could bark”, said the rose.
“It says ‘bough-wough’”, cried a Daisy. “That’s why its branches are called boughs”.
Здесь игра строится на омонимии слов bough (ветка) и bough, входящего в состав звукоподражания bough-wough – в русском языке ему соотвествует гав-гав. По русски ветки и лай не связываются. Целесообразным здесь представляется обыграть название дерева. Вяз мог бы вязать обидчиков, грам бог бы сам их грабить, сосна могла бы лишь сделать что-нибудь со сна, а ели только бы и знали, что без остановки ели, дуб мог бы отдубасить.
-А вам никогда не бывает страшно? – спросила Алиса. – вы здесь совсем одни, и никто вас не охраняет.
-как это одни? – сказала роза. – А дуб на что?
- Но разве он может что-нибудь сделать? – удивилась Алиса.
- Он хоть кого может отдубасить, - сказала роза. – Что, что, а дубасить он умеет.
- Потому-то он и называется дуб, - вскричала маргаритка.
В некоторых случаях имеется возможность сохранить один компонент каламбура, подстраивая к нему новый словесный ряд. В третьей главе Алиса просит мышь рассказать историю своей жизни.
“Mine is a long and a sad tale!” said the mouse, turning to Alice.
“It is a long tail, certainly” said alice, looking down with wonder at the Mouse’s tail; “but why do you call it sad?” And she kept on puzzling about it while the Mouse was speaking , so that her idea of the tale was something like this…”
Далее следует фигурное стихотворение в форме хвоста (поскольку Алиса думает о мышином хвосте), в котором рассказывается о злоключениях мыши. В переводе Соловьевой эта часть передана очень удачно.
«Моя история-печальная история, - произнесла мышь, вздыхая, - но она полна самых интересных приключений, в которых я проявила много чувства и большое самопожертвование. Узнав ее, вы не назовете меня хвастуньей, прибавила она, обращаясь к Алисе.
-Я уверена, что ваша история очень интересна, - сказала Алиса, невольно глядя на хвост Мыши, - но название Хвастуньи все-таки очень вам подходит, и я не понимаю, почему вы не хотите, чтобы я вас так называла.
Она продолжала смотреть на хвост мыши в то время, как та начала говорить, так что рассказ представился ей в следующем виде…»
Соловьева вводит в текст замечание о мужественности исамопожертвовании мыши, что дает ей посторить смысловой ряд – Хвастунья-хвостунья-хвост.
Другой перевод этого отрывка предлагает Демурова Н.
«Это очень длинная и грустная история, - начала Мышь со вздохом.
Помолчав, она вдруг взвизгнула:
-Прохвост!
- Про хвост! – повторила Алиса с недоумением и взгланула не ее хвост. – Грустная история про хвост?
И, пока Мышь говорила, Алиса все никак не могла понять, какое это имеет отношение к мышиному хвосту. Поэтому история, которую рассказывала Мышь, выгладела в ее воображении вот так …»
Еще одни приемом Кэрролл было буквальное понимание метафоры. Вот к примеру
“Would you – be good enough” – Alice panted out, after running a little further, “to stop a minute – just to get one’s breath again?”
“I am good enough”, the King said, “only I am not strong enough. You see, a minute goes by so fearfully quick. You might as well try to stop Bandersnatch!”
В переводе можно реализовать сочетание «присесть на минутку»
«Будьте так добры…- проговорила, задыхаясь, Алиса. – Давайте сядем на минутку…чтоб отдышаться немного.
-сядем на Минутку? – повторил Король. – И это ты называешь добротой! К тому же минутку надо сначала поймать. А мне это не под силу! Она пролетает быстро, как Брандашмыг! За ней не угонишься!»
В главе «Зазеркальные насекомые» присутствует игра с названиями различных насекомых. Hose-fly превращается в Rocking-horse-fly; dragon-fly – в Snapdragon-fly, Butterfly – в bread-and-butterfly. Зазеркальные насекомые – это результат склейки посередине двух биномов с одним общим членом. Вот как это происходит – Horse-fly при склейке с Rocking-horse (качалка) дает цепочку Rocking-horse-fly. Вот почему Rocking-horse-fly – вся деревянная, а перелетает с ветки на ветку, только если как следует раскачается. Ест она опилки, запивая их древесным соком, сверкает и липнет к рукам, словно только что выкрашенная лошадка-качалка. Butterfly при склейке с Bread-and-butter дает цепочку Bread-and-butterfly. Snap-dragon и Dragon-fly дает snap-dragon-fly. Snapdragon – название веселой игры, которую в позапрошлом веке устраивали обычно на Рождество. В большое неглубокое блюдо наливали бренди, бросали туда изюминки и поджигали. Нужно было выхватить из огня изюминки и съесть. Вот почему и зазеркального Snap-dragon-fly все признаки связаны с рождеством: тело у него из сливочного пудинга, крылышки – из листьев остролистника, голова – из горящей изюминки. И ест он пудинг и сладкий пирог, и гнездо вьет в коробке с рождественскими подарками.