Итак, «вначале Эру Единственный, кого на языке Эльфов именуют Илуватаром, создал в своих мыслях Аинур, и они творили перед Ним великую музыку. Этой музыкой начался Мир, потому что Илуватар сделал песнь Аинур видимой, и они узрели ее, как свет во мраке. И многие из них полюбили красоту Мира и его историю, начало и развитие которой показало им видение. И Илуватар дал их иллюзии Бытие, и поместил этот Мир среди Пустоты, и зажег в сердце Мира Тайный Огонь. И Мир был назван Эа».
Д. Р. Р. Толкиен. «Лист кисти Ниггля»
Рассказов, как известно, у Толкиена немного. Кроме того, они менее известны, нежели нашумевшие эпические произведения писателя. Эти тихие, задумчивые и странные истории, напоминающие притчи, не могут оставить равнодушным ни ребенка, ни взрослого.
Странная и пленяющая своим неземным очарованием философская притча «Лист кисти Ниггля», с нашей точки зрения, может стать прелюдией к детальному исследованию эстетических и мировоззренческих оснований творчества Толкиена в целом.
Рассказ, как и всякую притчу, следует рассматривать как развернутую метафору, открывающую нам шаг за шагом истинный смысл произведения. Поначалу читатель пребывает в неведении относительно того, о чем собственно идет речь. События разыгрываются в безымянной местности.
Некто Ниггль, человек незначительный, о котором не следовало бы даже и начинать повествование (само имя его от англ. Niggle – заниматься пустяками), становится главным героем истории. Ниггль – художник, всю свою жизнь посвятивший творчеству, однако знает об этом только один человек – его сосед по имени Пэриш (от англ. parish, «церковный приход»). Впрочем, Пэриша живопись волнует столь же мало, сколь и погодные условия на другом конце земли. К сожалению, даже единственный сосед Ниггля не способен не просто оценить, но даже толком рассмотреть картины, написанные художником.
С первых же строк мы сталкиваемся с традиционным для произведений Толкиена мотивом пути, дороги, странствия. Большая часть героев произведений Толкиена всегда находятся в пути, собираются в дорогу или возвращаются из дальнего странствия. Перед глазами читателя движутся целые народы, исторические циклы, эпохи. Движение в пространстве и времени становится для автора главным стержневым фактором развития сюжетной линии произведения. Такая художественная особенность сюжетостроения неслучайна: она отсылает нас непосредственно к философским размышлениям писатели о роли архетипического образа пути в духовной истории человечества.
По мнению Толкиена, одной из самых характерных функциональных черт человеческого существа является его способность к историческому становлению. Человек по самой своей природе есть движущееся, меняющееся, ищущее существо. Оно не может довольствоваться тем, что у него есть в наличии. Человек стремится к обретению большего, однако, не в силу собственной алчности, но в силу неполноты и некоторой ущербности своего существования.
По этой причине дорога как способ существования для Толкиена становится символом, своеобразным метафорическим кодом всего художественного мира. Понять Толкиена возможно при единственном условии: если сам читатель со всей остротой переживет близость и значимость самой идеи бесконечного странствия человеческой души в поисках вечной истины.
«Жил-был однажды маленький человек по имени Ниггль, которому предстояло совершить дальнее путешествие. Ехать он не хотел, да и вообще вся эта история была ему не по душе. Но деваться было некуда: он знал, что рано или поздно придется отправиться в путь. Со сборами он, однако, не спешил».
Попробуем кратко охарактеризовать главного героя рассказа. Как видим, Ниггль к необходимости отправиться в дальний путь относится, мягко говоря, пренебрежительно, однако у Ниггля есть на то вполне уважительная причина – незаконченная картина, которую художник старается завершить в срок, как раз к началу путешествия. По характеру Ниггль – человек мягкий и добрый, причем свойство это не приобретенное, а врожденное. Он никогда бы не посмел отказать ни соседу, ни приятелям в помощи и внимании, хотя это вовсе не значит, что общение и помощь ближнему составляли главный смысл жизни героя. Совсем наоборот, всякий раз, когда ему приходилось помогать окружающим и отказываться от своего творчества, он делал это с неприятным чувством и поскорее стремился отделаться от обязательств, чтобы вновь вернуться к излюбленной живописи. В целом, перед нами вполне обыкновенный человек. Таких часто именуют «добряками».
«Сам Ниггль считал, что по большей части эти дела мешают спокойно жить. Но выполнял он их вполне сносно, когда не удавалось отвертеться. А отвертеться, по его мнению, удавалось очень уж редко: законы в той стране держали народ в строгости. Были и другие помехи. Во-первых, иногда он попросту бездельничал, а во-вторых, был по-своему добросердечен. Вам знакома эта разновидность доброго сердца: оно чаще заставляло Ниггля почувствовать угрызения совести, чем сделать что-нибудь. И даже если он что-то делал, доброе сердце не мешало ему ворчать, выходить из себя и браниться».
Со всей полнотой рвения и творческой жажды Ниггль стремится закончить свою последнюю картину, которая, как назло, все разрасталась и разрасталась. Пейзаж, в центре которого было изображено великолепное дерево на фоне чарующего леса и белоснежных гор, постоянно требовал к себе все большего внимания. Ниггль понимает, что для того, чтобы успеть выполнить работу к сроку, ему придется расстаться с внешним миром и полностью уйти в себя.
Тем не менее, мир не оставляет его в покое. На местность, где проживал наш герой, обрушивается ураган. Сосед Пэриш, ухаживающий за больной женой, страдает от протекающей крыши и просит Ниггля отправиться в город за доктором и строителями.
Ниггль, проклиная все на свете, не в силах отказать соседу, которого, по правде говоря, он временами недолюбливал. Несмотря на непогоду, художник садится на велосипед и добирается до города. Доктор приезжает на следующий день. Однако сам Ниггль, к своему несчастию, тяжело заболевает, и в тот момент, когда болезнь, казалось бы, совсем оставляет его и самое время заняться творчеством, за Нигглем приезжает человек (Возничий) и сообщает, что пришло время собираться в дорогу. Картина остается незаконченной и ей в качестве защиты от дождя воспользуется все тот же Пэриш.
На этом история не заканчивается. Хотел Ниггль отправится в дальний путь или не хотел, но законы той страны, в которой проживал герой, требовали от граждан именно этого, причем маршрут путешествия у каждого был особый. Так, к примеру, Ниггля высаживают из поезда на совершенно незнакомой станции, где впоследствии и определяют на лечение в довольно странной больнице (последствия болезни требовали незамедлительного медицинского вмешательства).
Лечение осуществлялось нетривиальным способом: каждый день Ниггля держали в полной темноте и время от времени выпускали для физического труда. Ниггль копал землю, плотничал, изготавливал различные подручные мелочи. Поначалу ему было сложно заниматься непривычной работой, но впоследствии он привыкает и к ней, постепенно забывая о своей прежней жизни.
Спустя некоторое время (Нигглю казалось, что прошли многие годы) медицинский консилиум определяет его на более мягкое лечение. В результате, художник отправляется в дальнейшее путешествие. Добравшись до места назначения Ниггль обнаруживает, что находится на огромном лугу потрясающей красоты и тут же понимает, что попал в свою собственную картину, ту самую, которую так и не успел закончить.
Такова событийная канва произведения.
Можно предположить, что к середине повествования читатель начинает путаться в попытках прояснить истинное значение некоторых событий рассказа. Со временем мы все-таки догадываемся, что мир, сотканный фантазией автора, не имеет ничего общего с реалистическим методом изображения событий.
Перед нами рассказ-загадка, символическое полотно, где каждый образ укрывает под своим покровом бездонные ряды смыслов, уходящие своими корнями в немыслимое, а лишь предощущаемое и едва угадываемое.
Так о чем же рассказ на самом деле? Разумеется, рассказ посвящен дороге. Давайте вспомним милого весельчака Бильбо Торбинса, готового в любую минуту покинуть отчий дом ради невиданных земель. Ничем не лучше и его племянник Фродо, волей случая (случая ли?) спасающий Средиземье от великой угрозы. Вспомним великие странствия целых народов, описанные в поистине завораживающем «Сильмариллионе». Эти и многие другие персонажи толкиеновской прозы неустанно странствуют, однако история Ниггля в сравнении со столь масштабными путешествиями выглядит менее эффектно.
Нетрудно догадаться после внимательного знакомства с произведением, что путешествие Ниггля становится для Толкиена символическим отображением человеческой жизни, которая, как оказывается, не обрывается на физическом плане бытия, но длится и продолжает себя до тех пор, пока не осуществит собственную цель, пока не реализует свое подлинное предназначение. Следует заметить, что в рассказе отсутствует само понятие смерти. Для Толкиена смерть в привычном понимании отсутствует вовсе. Человек не может умереть. Напротив, в тот момент, когда он казалось бы «уходит» из мира земного, его путешествие только начинается. Но куда уходит? В какие края? Рассматривая пространственную структуру произведения, нас не оставляет мысль, что движение героев происходит не только во времени, но и в особом пространственном измерении – снизу вверх, от тьмы к свету, от земли – к небу. Возвращаясь к традиционной для христианского мирочувствия пространственной парадигме (дольнее – горнее), заметим, что данная модель организации космоса полностью соответствует пространственной организации рассказа Толкиена.
Действительно, история Ниггля есть история неустанного восхождения. Но Ниггль – это каждый из нас, обобщенный образ отдельно взятого человека со всеми своими мелкими недостатками и преимуществами. Однако в сердце каждого обычного человека присутствует дар, который превращает героя в творца. У Ниггля этот дар – талант художника.