Третий этап – это этап «первого осуществления» (разработка опытных образцов, работа на экспериментальной площадке, полигоне и т.п.) новой деятельности в реальной ситуации. Именно на этом этапе необходимо употребить ресурсы новой (обновленной) деятельности. Для актуализации такой возможности нужна особая (по типу – оргуправленческая) работа, в ходе которой осуществляемая деятельность обеспечивается необходимыми ресурсами, т.е. употребленный в ней материал надлежащим образом организуется. Маркируем этот тип ситуаций как С.
Четвертый этап характеризуется воспроизводством уже единожды (и более раз) осуществленной деятельности, когда новые (искусственно-естественные) ресурсы «оестествляются» и становятся теми самыми «естественными» сырьевыми, финансовыми, кадровыми и пр. «ресурсами», о сохранности которых так волнуются натуралистически мыслящие экономисты и политики. Но с точки зрения развиваемых здесь представлений они, скорее, перестают быть ресурсами. По крайней мере, до тех пор, пока деятельностная машина бесперебойно функционирует, они обращаются в определенные (для данной системы) организованности материала, которые используются в оестествленной воспроизводящейся деятельности. Вопрос о ресурсах и ресурсном обеспечении встает вновь лишь при возникновении перебоев, разрывов деятельности, ликвидация которых требует вмешательства оргуправленца, артификации и обеспечения деятельности (т. е. весь рассмотренный цикл повторяется снова). В противном же случае на четвертом этапе вообще нет и не может быть никаких «ситуаций», однако для полноты картины мы можем обозначить эту «ситуацию удовлетворения» (или застоя) индексом D.
Таким образом, весьма распространенные среди экономистов и политиков разговоры о «ресурсах России» (в том числе о необходимости их «охранять», экономить и т.п.) мы квалифицируем как обсуждение одной-единственной ситуации – воспроизводства существующих систем деятельности. При этом как бы «за кадром» остаются возможности предпринимательской, инновационной и оргуправленческой деятельностей. А ведь квалифицированного предпринимателя или политика не удивишь, указав на такие способы умножения, диверсификации ресурсов, как смена целей или средств. Для них это дело обычное. К сожалению, необычно оно как для наших «командиров производства», выросших при развитом социализме (в силу чего проблематично их именование оргуправленцами), так и для экономистов. Поскольку с подлинными политиками (если различать политику и политиканство) и подлинными предпринимателями (если отличать их от бизнесменов) у нас в стране сегодня «напряженка», это приводит к достаточно специфической ситуации с ресурсами, к которой мы обратимся ниже.
Сказанное выше позволяет продвинуться к ответу на вопрос о ресурсах деятельности по обеспечению национальной безопасности России. Напомним, что ответы такого рода мыслятся здесь как ответы на вопрос: за счет чего осуществляется данная деятельность? С одной стороны, этот вопрос можно трактовать «грубо материально»: где брать деньги для финансирования системы ОНБ, создания ее материально-технической базы и т.п.? В таком аспекте ответ на этот вопрос сводится к тому, что на эти цели должна направляться соответствующая часть госбюджета, т.е. средств, полученных в результате финансовой конвертации «национальных богатств» России (о них и пойдет речь ниже). Если трактовать этот вопрос шире, то можно сказать, например, что осуществление ОНБ должно происходить также за счет особых реализационных механизмов, позволяющих эффективно функционировать техническим (исполнительным) подсистемам ОНБ. Если же трактовать формулу «за счет чего?» предельно широко, то деятельностная трактовка ресурсов дает нам следующий ответ: деятельность ОНБ осуществляется за счет особого круга (других) систем деятельности, создающих для системы ОНБ возможности «захвата» и употребления разнообразного материала. Эти другие системы деятельности, таким образом, функционально выступают в качестве ресурсных систем деятельности по отношению к ОНБ.
Деятельность по ОНБ можно процессуально представить как связку двух деятельностных процессов – (1) выработки конкретных мер ОНБ («принятия решений») и (2) «реализации решений», проведения их в жизнь. Приведенные выше узкие трактовки «ресурсов ОНБ» (как финансов и как технических реализационных механизмов) относятся в основном ко второму из этих процессов (впрочем, финансы, как известно, – ресурс универсальный). Что же касается процесса «принятия решений», то для него важнейшим материалом служат особые знания об опасностях, включающие знания как о «факторах опасности», так и (в первую очередь) о самом обеспечиваемом процессе, в нашем случае – о «жизненно важных» процессах для России как страны, об условиях и обстоятельствах возникновения разрывов и помех их протеканию. Соответственно, «ресурсными видами деятельности» по отношению к принятию решений по ОНБ служат системы деятельности, обеспечивающие формирование и «захват» этих знаний, их «переработку» в конкретные меры ОНБ.
Конечно, это пока что лишь общий, описательный ответ на вопрос о «ресурсных видах деятельности» для ОНБ. Конкретизация же этого ответа – в силу введенного выше деятельностного представления о «ресурсах» – упирается в другой вопрос – о средствах ОНБ (в частности, о средствах «принятия решений» по ОНБ). Связь между «средствами» и «ресурсами» – вообще один из узловых моментов обсуждения темы ресурсов, и мы должны будем далее к нему вернуться.
Если абстрагироваться от намеченного в предыдущем разделе цикла преобразований систем деятельности и рассмотреть, что мы имеем в фиксированный момент времени, то «ситуации» использования материала как таковые исчезнут, а предложенная их типология проецируется и «отпечатается» на самом материале, разделенном по ведомствам предметно организованной науки и соответствующих отраслей хозяйства и деятельности вообще. Тогда, имея в виду наличные способы использования материала, с полным основанием можно будет говорить о следующих типах материала:
· материале А, который обычно натурализуется (в форме «материи» или «информации») и оказывается лишь предметом познания, поскольку не существует наличных технологий его целесообразного использования;
· материале В–С, который актуально (в функционирующих системах) по той или иной причине также не используется, однако существуют веские основания для его организации с помощью управленческой мыследеятельности (например, когда соответствующие технологии в принципе известны); в нашей трактовке это – подлинные ресурсы преобразований;
· материале D, который представлен в предметной форме в уже функционирующих системах производственной (в широком смысле) деятельности и который обычно (в натуралистической трактовке) и именуется «ресурсами». Материал D можно разделить на два вида: D-1 – актуально используемый и D-2 – резервы, запасы.
Такое деление материала позволяет узнать много интересного – только уже не о материале, а о сложившейся в России социокультурной ситуации, в особенности по части наших «природных» богатств и ресурсов. Рассмотрим этот вопрос подробнее.
Актуально используется только материал D: это наши натуралистически понимаемые «актуальные» ресурсы. У них есть одна очень важная отличительная особенность: они не могут быть бесхозными, ничьими, поскольку тогда будут немедленно присвоены и использованы первым встречным, как это было в случае с Клондайком.
Гораздо сложнее дело обстоит с материалом В–С, или с собственно ресурсами в нашем понимании. С точки зрения наблюдателя, которому известны способы использования этого материала, он (материал) рассматривается как «потенциальные ресурсы», «природные богатства» России, по которым она занимает первое место в мире. Но с точки зрения инвестора, оргуправленца или предпринимателя, нацеленного на использование этих богатств, дело обстоит ровно противоположным образом: у нас нет соответствующих концепций, программ и проектов использования всех этих богатств, они не включаются в хозяйственный оборот, а следовательно, не являются богатством, никак не способствуют развитию России и благосостоянию ее граждан. Между тем, обеспечивать их безопасность (сохранность) нужно, что поглощает актуальные, реальные ресурсы и лишь ослабляет страну. Сами же они при этом остаются бесполезными и не вносят своей доли в актуальные ресурсы развития и обеспечения безопасности. Наиболее общей чертой, отличающей их от D, является отсутствие подлинного хозяина, собственника, заинтересованного в их эффективном использовании. Потенциальные ресурсы не только могут быть, но обычно и бывают бесхозными («общенародными»).
Самое интересное обстоятельство состоит здесь в том, что рассуждающие о «богатствах» России натуралистически ориентированные политики, хозяйственники и т.д., искренне уверены в том, что действительно имеют дело с «богатством». Но при этом рассуждают они не как хозяева этих богатств, несущие ответственность за их употребление, а как наблюдатели. Спрашивается, являются ли богатством золото или нефть, добыча которых выше их рыночной стоимости? Являются ли богатством (если говорить об «идеальных», ресурсах интеллектуальных) никак не используемые результаты научных исследований и разработок, да и сами ученые, чей труд не востребуется? Являются ли богатством леса, которые выгорают в большем количестве, чем вырубаются (а пожары не удается потушить, потому что до места пожара нельзя добраться)?
Характерными примерами такого рода «богатств» могут служить также: воздушное пространство России; большая часть сельскохозяйственных земель (в т.ч. испорченных пестицидами и «мелиораторами»); промышленные отходы, технологии переработки которых известны, но не используются; множество известных, но не освоенных месторождений полезных ископаемых; и, наконец, интеллектуальный потенциал общества.