Кандидатская диссертация Прохорова И.Р. «Проблемы исторической географии Северо-восточного Казахстана во второй половине XVIII – начале XIX вв. (1758 - 1822)» содержит доводы об аграрной политике царизма, следствием чему было тяжелое положение казахов. Большие нарезания земель сибирским казакам приводило в бедствие казахские хозяйства. Также в диссертации затронута проблема историко-георгафической особенности Сибирского казачьего войска, раскрывается характер и нравы (беспечность) сибирских казаков [53].
2.2 Происхождение казачества
Одно из самых ранних упоминаний термина «казак» в мусульманских источниках относится к 1265 году со значением «бехдомный», «бесприютный», «скиталец», «изгнанник». Для обозначения образа жизни вольного казака было образовано понятие «қазақылдық» в смысле «казакование» или «казачествование». Под казаками в кочевом обществе понимали наиболее сильных, смелых, выносливых, физически закаленных, предприимчивых и воинственных людей, которые выделялись из общей массы населения и жили отдельно, военно-кочевыми отрядами во главе со своими вождями-атаманами.
Тюркское происхождение термина «казак» и мнение о тюркских корнях российского казачества придерживались и многие исследователи. В. Даль писал, что слово «казак», вероятно, происходит от среднеазиатского «скитаться», «бродить» [21, с.72-73]. Востоковед В. Бартольд также утверждал, что этот термин тюркского происхождения и означает «разбойник», «мятежник», «авантюрист», хотя нет его достоверного этимологического объяснения. В Россию, считал он, это слово впервые попало в эпоху владычества монголо-татар и употреблялось во многих значениях, в том числе социальном и военном. Ученый говорил, что казаками считали различных претендентов на престол, которые вели жизнь искателей приключений. Казаками также считали часть народа, отделившуюся от своего государя или соплеменников [11, с.535]. В.В. Радлов одним из значений термина «казак» также считал человека вольного, независимого, искателя приключений, бродягу, ловкого наездника и выводил из него такие определения, как «казакчи» - разбойник, «казакана» - вести себя так, как свойственно вольному, степному человеку, «қазақылдық» - приключение, странствование (вольного, степного рыцаря, то есть специфический образ жизни кочевника - номада); «казаклук» - предводитель шайки разбойников, то есть главарь или атамана себе подобных казаков, ведущих военно-богатырский образ жизни [55, с.364-367]. Чокан Валиханов, исследовавший проблемы этногенеза казахского народа, писал, что «казачество началось и развилось в Азии и перешло к русским от татар… Имя казак… в то время имело значение довольно почтенное и означало возвышенность духа, здравость, соответствовало европейскому рыцарству» [2, с.19]. Дореволюционный военный историк М.И. Иванин писал, что казаки – это «легкие войска в монгольской армии» и что так называемые «киргиз-кайсаки» составляли эти самые войска [2, с.19].
Казачий историк Ф. Стариков говорил также, что слово «казак» «чисто татарское» и первоначально означало вольного, бездомного бродягу, а потом - низший род воинов, набранных из бродяг [2, с.19].
Исследователь казахской степи Ф.А. Щербина был уверен, что хотя вопрос о происхождении казачества нельзя считать окончательно решенным, тем не менее слово «казак» не русского происхождения, а тюркского корня и «взято из киргизского языка…слово «казак» означает молодец… в названии «казак» остались несомненные следы заимствования русскою народностью от народности тюркской чего-то уже готового, сложившегося. С этим фактом приходится мириться». И далее пишет: «В порядке исторической последовательности татарские казаки предшествовали русским или точнее южнорусским» [70, с.18-19].
Кочевники появились в степях Причерноморья в эпоху Великого переселения народов, с IV в. н.э. Вначале это были гунны, затем авары и болгары, хазары, Угры, а с начала X в. – печенеги или кангары. Русские князья, сами вчерашние варяги-наемники, активно использовали новых соседей в междоусобной борьбе, самый ранний случай привлечения кочевников-печенегов неким киевским князем зафиксирован в Епатьевской летописи под 980 г. Так зародилось наемничество – воинская служба вождей отдельных кочевых орд русским князьям в период феодальной раздробленности. Из истории Киевской Руси известны 34 таких случая. Некоторые печенежские ханы со своими улусами уходили из кочевий и добровольно поступали на русскую службу, крестились и принимали христианство. Так, в 991 году вступил в православную веру хан Кучуг, который служил князю Владимиру «чистым сердцем», за что его любили и почитали сам князь, митрополит и бояре. В глазах же свих сородичей в степи они были традиционными «казаками», то есть людьми, отколовшимися от них и ушедшими служить новым хозяевам. Киевские князья охотно принимали на воинскую службу тюрков-кочевников, высоко ценя их боевые качества, и, формировали из них легкую конницу в своих дружинах.
В начале XI века в причерноморские степи из-за Волги хлынули новые кочевые племена, известные под собирательным названием торки, или гузы. Изгнав печенегов в прежних кочевий, они побудили их искать новые земли. Часть печенегов ушла за Дунай, в Византию, а остальные осели в юго-восточных районах Киевской Руси, где несли сторожевую и пограничную службу первоначально на правах федератов, затем русских князей [2, с.27-28].
Господство торков было кратковременным: их вытеснили и разгромили новые кочевники – кыпчаки (половцы). Часть торков ушла в Византию и Панонию, другие же прикочевали к границам Южной Руси и обратились за покровительством к киевским князьям, которые принимали их на службу в качестве военного сословия. Им выделяли земли на пограничных со степью территориях, в Верхнем Побужье и Поросье, у рек Десна, Остра, Сулла и Стугна, вблизи Переяславля, где они постепенно оседали, имели даже свои городки (Торчин, или Торческ, Канев, Юрьевск), в качестве платы прикрывая юго-восточные рубежи Руси на половецком - опасном направлении. Выгода была обоюдной: кочевники охраняли Киевскую Русь от набегов кыпчаков, с другой - сами находились под защитой русских дружин, приходивших на помощь в борьбе с общим врагом. Археологические раскопки курганов в Поросье показали, что в подавляющем большинстве они принадлежат кочевникам – печенегам и торкам (гузам) и датируются XII - началом XIII вв. [2, с.28-29].
В середине XII в. поросские кочевники объединились в тройственный союз (печенегов, торков и берендеев), который получил название «черные клобуки», данное по чисто внешнему признаку – характерному головному убору. Главной военно-политической силой этого образования являлись берендеи, кыпчакский род «баяндуры». Кроме них в черноклобуцкий союз входили также ковуи, турпеи, каепичи, бастии, могуты, татраны, шельбиры, топчаки, ревуги, ольберы и другие роды, кланы и фратрии, этнически близкие племена. Они на границах русской земли и степи несли сторожевую службу, выполняли фактически казачью воинскую службу, активно участвовали как в междоусобной борьбе князей, так и в их походах в глубь степи против половцев, имели большое влияние на Руси [2, с.29-30].
Все это дало основание историку П.В. Голубовскому считать, что Русь в лице союзных ей кочевников приобрела легкое, подвижное войско, а другой ученый И. Самчевский прямо писал, что черные клобуки явились «одним из элементов казачества», которое вело сове происхождение от времен еще Киевской Руси. Н.М. Карамзин также указывал, что «торки и берендеи, называясь черкасами, назывались и казаками». И вскоре они «под именем козаков составили один народ, который сделался совершенно русским, тем легче, что предки их, с десятого века обитая в области киевской, уже сами были почти русскими». Таким образом, заключает ученый, «козаки образовали воинскую христианскую республику в южных границах Днепра», то есть запорожских казаков.
Поросье, как и все южное и восточное порубежье Руси, было контактной этнической зоной, где длительное время шел активный процесс взаимоассимиляции славян и кочевников (печенегов, торков, берендеев, половцев – кыпчаков и др.). Кочевники долго сохраняли свои первичные бытовые и хозяйственные формы существования, в то же время втягиваясь постепенно в жизнь Киевской Руси, изменяли свою экономику, переходя от кочевания к оседлому пастушеству, с использованием укрепленных городков. Поэтому вполне справедливо утверждение С.А. Плетневой о том, что в Поросье начал складываться быт, характерный впоследствии для казачества. За 600 лет эволюции тюркские кочевники-казаки трансформировались в запорожских (украинских) казаков, утратив свой хозяйственный тип, религию, но сохранив в быту различные диалекты кыпчакского языка, смешанного с русским, многие традиции, обычаи, одежду, характерные черты внешнего облика: бритую голову, широкие шаровары, чуб-оселедец, или айдар по-тюркски и пр. [2, с.32].
Преимущественно на тюркской основе формировалось и донское казачество. По Н.М. Карамзину, оно оставлено из людей, «говорящих нашим языком, исповедующих нашу веру, а в лице своем представляющих смесь европейских народов с азиатскими чертами; людей, неутомимых в ратном деле, природных наездников и кочевников… упрямых, своевольных, хищных. Нет сомнения, что они же назывались прежде азовскими казаками… Происхождение их не весьма благородно: они считались не российскими беглецами» [2, с.32]. Мурад Аджи прямо указывает, что донские казаки – это потомки половцев-кыпчаков, или куманов, так как резко отличаются от других славянских народов своим антропологическим типом и сильно похожи обличьем на степняка (например, на кумыков, одним из потомков половецкого народа) [2, с.32].
Большинство ученых (М.Э. Аджи, А.А. Гордеев, Л.Н. Гумилев, Р.Г. Скрынников и др.) также считают, что казачество, в том числе и донское, сложилось в результате взаимоассимиляции половцев и славян при бесспорном доминировании первых, которые как представители более сильной степной культуры, носители более устойчивого образа жизни оказали огромное влияние на формирование казаков в культурном, языковом, хозяйственном и военном отношении. Поэтому вполне правомерен вывод о том, что славянские казаки – это на самом деле тюркские кочевники-казаки, только сменившие конфессию и некоторые черты хозяйства в ходе длительной исторической эволюции и контактов с оседлым славянским населением, но сохранившие традиционный быт и военно-демократическую организацию общественного устройства. Тюрко-славянские казаки, сменив лишь религию, сохранили практически в неприкосновенности свои этномаркирующие показатели. На Дону, Днепре, Тереке, Яике и других местах складывались своеобразные культурно-этнические автономии казачьих общин, этнокультурная характеристика которых была чрезвычайно близка к классической тюркской (быт, язык, хозяйство, обряды, традиции, вооружение и воинское искусство, одежда и пр.), хотя по религии они были уже православными [2, с.36].