Уже в 1965 г. ликвидируется разделение партаппарата по производственному принципу. Таким образом, с партаппарата снималась личная ответственность за управление экономикой. Он принимал решения, давал указания, а за конкретные неудачи отвечали руководители отраслей, предприятий и учреждений.
Отменяется пункт в Уставе КПСС об обязательной ротации: при каждых выборах полагалось менять одну треть членов парткомов от Политбюро ЦК КПСС до районных комитетов. Партаппарат органически не желал принять обязательную ротацию «по закону».
Принимаются некоторые меры и для успокоения населения. Так были свёрнуты гонения на личные подсобные хозяйства крестьян. А горожанам, в условиях нехватки продовольствия в стране, разрешили взять землю для личных нужд в пользование (знаменитые мичуринские и дачи). Миллионы горожан, оставаясь в душе крестьянами, с радостью на это согласились. Затихают возобновленные Н. С. Хрущёвым преследования церкви и религии.
С 1965 г. стала проводиться хозяйственная реформа, задуманная ещё при хрущёвской администрации А. Н. Косыгиным. Было сокращено число спускаемых сверху обязательных показателей, в распоряжении предприятий оставлялась доля прибыли, провозглашался хозрасчёт. Одновременно упраздняются совнархозы, и восстанавливается отраслевой принцип управления промышленностью через министерства. В целом реформа не посягала на директивную экономику, но пыталась внедрить механизмы внутренней самореализации, материальной заинтересованности производителей в результатах и качестве труда. Последний пункт вызывал даже сопротивления части населения: «как это, два слесаря, а получать могут по-разному?» Это входило в противоречие с русским пониманием социальной справедливости – «всем должно быть поровну».
Реформа затронула и сельское хозяйство. С колхозов и совхозов вновь списали долги (к тому времени почти все они были убыточны), повысили закупочные цены. Была установлена надбавка за сверхплановую продажу продукции государству. Резко усилилось финансирование аграрного сектора в целом. В 1966 – 1980г г. туда было направлено 383 млрд. рублей, что составляло 78 % капиталовложений в сельское хозяйство за все годы советской власти. За счёт этого мощного вливания средств началась реализация ряда программ: комплексной механизации аграрного производства, мелиорации и химизации почв.
Эти новации благотворно повлияли на экономическую жизнь страны. Но их эффект оказался кратковременным. Прирост объема производства продукции, стабилизировавшийся в промышленности за годы 8-й пятилетки (1966 – 1970 гг.) приблизительно на уровне предшествующего пятилетия (50%), а в сельском хозяйстве превысивший его на 21 %, в дальнейшем вновь стал сокращаться: соответственно до 43 % и 13 % в 9-й пятилетке, 24 % и 9 % – в 10-й, 20 % и 6 % – в 11 пятилетке. Объяснялось это двумя причинами:
Во-первых, директивная экономика сумела довольно быстро нейтрализовать робкие и непоследовательные меры по реформированию хозяйственного механизма. Например, спускаемую сверху норму прибыли можно получить двумя путями: за счёт снижения себестоимости продукции (т. е. оптимизация производства), или – искусственного завышения цен, особенно в условиях нерыночного «кабинетного» их назначения. Случилось последнее. Начался ползучий рост оптовых цен. И никакой контроль Госплана этого процесса остановить не мог, поскольку главный контролёр – потребитель к установлению цен отношения не имел. Уже к концу 1960-х годов реформа промышленности выдыхается, так и не столкнув советскую экономику с наезженной колеи: расширенного воспроизводства с упором на традиционные индустриальные отрасли. Попытки внедрить наукоёмкие производства (микроэлектроника, робототехника, информатика, биотехника), развернуть сеть научно-производственных объединений не приносили ожидаемой отдачи. Становым хребтом экономики оставались топливно-энергетический и военно-промышленный комплексы (на последний работало до 80 % машиностроительных заводов). Являясь бездонным потребителем капиталовложений, советская экономика имела минимальный выход на человека, удовлетворение его потребностей.
Во-вторых, директивная экономика, подавившая ростки нового, объективно подошла к пределу своих возможностей. На каждый новый процент прироста продукции приходилось затрачивать всё больше и больше средств. Если в годы 4-й пятилетки промышленность поглощала чуть более трети всех госбюджетных ассигнований, то в 11-ю – уже 56 %. Соответственно сокращалось финансирование других программ, например – социально-культурной – с 37 % до 32,5 %.
Практически полностью были исчерпаны свободные людские ресурсы, снижалась доля молодёжи впервые приходящей на производство (с 12 млн. в 1971 – 1975 гг. до 3 млн. в 1981 – 1985 гг.). На вновь строящихся заводах и фабриках просто уже физически некому было работать.
Из-за перемещения сырьевой базы в суровые и труднодоступные районы Севера и Сибири лавинообразно нарастали некогда незначительные затраты на добычу и доставку природных ресурсов. Началось сокращение пахотного клина в стране, особенно после экологической катастрофы 1963 – 1965 гг. на целине (эрозия степных почв). Обессилевшее за долгие годы нещадной государственной эксплуатации сельское хозяйство приходило во все больший упадок. Огромные финансовые вливания в сельское хозяйство тут же выкачивались обратно в казну через искусственно вздутые цены на сельскохозяйственную технику и строительство различных производственных объектов на селе (в среднем за 15 лет цены на них поднялись в 4 раза). Дело доходило до абсурда: в отдельных случаях стоимость одного стойла на ферме на корову равнялась стоимости однокомнатной кооперативной квартиры. Другая часть финансовых средств, в буквальном смысле уходила в песок – из-за коллективной безответственности, царившей в аграрном секторе, незаинтересованности сельских производителей в результатах своего нелёгкого труда. Страна, обладавшая самыми богатыми в мире чернозёмами, превратилась в лидера по закупкам зерна за границей.
В этих условиях, власти видели лишь один способ избежать упадка в экономике – форсировать поставки на западный рынок энергоносителей (нефти и газа), цены на которые только в 1970-е годы возросли почти в 20 раз. За 1960 – 1985 гг. доля топливно-сырьевого экспорта в экономике СССР поднялась с 16,2 % до 54,4 %, а доля производства машин и сложной техники упала с 20,7 % до 12,5 %. Государственная казна сказочно обогатилась за счёт сотен миллиардов «нефтедолларов». Часть этих средств замораживалась в гигантских незавершённых стройках, тратилась на закупку западного оборудования, которое использовалось нерационально, поглощалась быстрорастущим бюрократическим аппаратом, «проедалась» на закупку импортного ширпотреба.
К середине 1980-х годов и этот живительный поток «нефтедолларов» стал иссякать. Гибкая рыночная экономика перестраивалась на энергосберегающие технологии, спрос на нефть снижался. Нельзя отрицать и действия противника СССР – США. Её администрация, воздействую на Саудовскую Аравию и ряд других нефтедобывающих стран, добилась снижения цен на нефть в 4 раза с 1979 по 1983 гг. В этих условиях уже ничто не могло удержать на плаву тяжеловесную и неповоротливую директивно-затратную экономику СССР.
Общественно-политическая жизнь
Различные слои населения по-разному реагировали на происходившие в СССР процессы. Правящая элита замыкается в себе, переходит на режим самовоспроизводства. Номенклатура неустанно окружала себя всё новыми привилегиями и материальными благами. Началось её сращивание, особенно коррумпированных групп, с теневой экономикой. По неофициальным оценкам, к середине 1980-х годов в этой сфере более или менее постоянно было занято около 15 млн. человек. В стране шло формирование новой социальной группы – дельцов подпольного частного бизнеса, возникают первые мафиозные образования. Именно в то время формируются прогремевшие вскоре скандальные «дела»: «узбекское», «сочинское», «рыбное» и немало других. В них оказались замешанными руководители самого высокого ранга.
В кругах интеллигенции зарождается диссидентское движение. Оно было чрезвычайно разнородным и разноплановым (политические диссиденты, экологи, либералы и т. д.). Почти неизвестные в собственной стране, они вызывали широкую волну сочувствия и поддержки в мире.
Недовольство рабочих и колхозников выражалось главным образом в пассивных и скрытых формах: прогулах, «текучке», низком качестве труда, растущем алкоголизме. По данным социологических опросов, проводившихся в середине 1980-х годов, в полную силу трудилась едва ли треть работников.
В 1977 г. была принята новая Конституция СССР, наполненная декларативными статьями о правах и свободах советских граждан. Власти выделили часть получаемых «нефтедолларов» на повышение уровня жизни населения. Поэтому конституцию назвали «Конституцией победившего социализма».
На практике же брежневская администрация ещё с 1966 г. перешла к открытым гонениям на инакомыслящих (диссидентов). Происходит ужесточение цензуры, затихает критика «культа личности», прекращается реабилитация жертв сталинских репрессий. Вынуждены были уехать за рубеж видные учёные и деятели культуры: И. А. Бродский, Ю. А. Любимов, В. П. Некрасов, А. А. Тарковский, А. И. Солженицын и др. Некоторые поплатились за критику режима заключением в лагеря, в психбольницы или, как академик А. Д. Сахаров, ссылкой.
За внешним благополучием в сфере народного образования и науки (в 1966 г. был осуществлён переход к всеобщему среднему образованию; значительно – с 65,3 % в 1970 г. до 87 % в 1984 г. – выросла доля лиц с высшим и среднем образованием, намного больше стало научных учреждений и т. п.) скрывалось всё более серьёзное отставание от требований времени, научно-технического прогресса (НТП).