(Цит. по: Brückner, A. Mitologia słowiańska i polska / Wstęp i opracowanie S. Urbańczyk. – Warszawa : Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1985. – 383 s.)
А. Брюкнер – польский ученый-славист, историк литературы, лингвист.
<…> Об одной общей славянской мифологии в IХ веке не может быть и речи; нет одной, есть несколько, абсолютно разных, низших и высших*. [*Известно, что славяне с VI века были рассеяны по очень большим территориям, поддавались различным чужим культурным влияниям и поэтому не могли сохранить без изменений религиозные праславянские верования. – прим. А. Брюкнера]. Они известны, но неизвестно точно, к каким отнести польскую мифологию – еще к низшим или уже к высшим.
Об изначальном язычестве славян говорил арабский путешественник еще в первой половине IХ века. <…> В качестве доказательства того, что этот араб был основательно осведомлен о восточнославянском мире, привожу не касающиеся прямо нашей темы его замечания о Норманнах-Руссах, которые государство русское, норманнское между восточными славянами силой (не по приглашению, как сказано в летописи) создали:
«Рос(ы) живут на острове и оттуда устраивают охоту на славян, которых привозят в столицу Хазар (Астрахань) и к Болгарам/Булгарам (на Каме); их способ борьбы очень необычен – они сражаются не на лошадях, а с кораблей». (Дословно:) «Славяне выращивают свиней, как другие овец; все они поклоняются огню, выращивают просо; во время сбора урожая (во время жнивья) берут из горшка ложку проса, подносят ее к небу и говорят: «О Господи, Ты, что нам дал хлеб насущный, не оставь нас никогда». Вина их сделаны из меда. Когда они сжигают своих умерших, то веселятся, утверждая, что тем самым Господь исполнил для него милосердие». <…>
Так выглядели первоначально славянские жизнь и вера на востоке в IХ веке. Иначе было на западе, по течению Одры и Лабы, между Х и ХII веками. Богатые святыни, фигуры богов, деревянные, но невероятно мистическиe и в человеческих размерах выполненные, обширные сакральные сокровища и дары, приносимые в их честь, влияние священнослужителей, которые посредством предсказаний направляли события в соответствии с собственными мыслями; кони, посвященные богам, по которым гадали <…> – трудно найти более значительную разницу. По какой стороне встало польское язычество?
Этнографически Поляне, расположившиеся по течению Варты и Вислы, принадлежали не к восточным, а к западным <…> Померанские и Надодрские славяне в языческие времена стали значительно выше, чем языческие Поляне, совсем отделенные от моря, поскольку именно от моря шла культура, следовательно, отрезанные от иных влияний и образцов, норманнских, которые в Померании и Рюгене (Rugia) в сильной связи со Скандинавией оказывали влияние – возможно, даже на культ богов и на их святыни. Ведь носят эти славяне нордические фамилии, и они сами и их земли; известнейшая и последняя их большая святыня возникла ведь в Арконе, а это нордическое название, не славянское и в Рюгене не единственнoe. Следовательно, несмотря на схожесть построек и языка, не следует приравнивать Полян гопланских [озеро Гопло – Gopło. – примеч. Е. Архиповой] к Померанским славянам.
Ближайшими южными соседями языческих Полян были Чехи и Моравы, которые уже в первой половине IХ века приняли христианство, а у них ничто нас не уполномочивает говорить о богатстве богов, святынь и обрядов, какие можем встретить в Щецине, Арконе, Радгошчу [в современном Меклембурге. – примеч. Е. Архиповой]. Нет непосредственных свидетельств чешско-моравского язычества, но молчание немецких источников, казалось бы, исключает мысль о значительных священнослужителях и святынях. <…> Следовательно мы не можем перекинуть померанские богатства за Нотеч (Noteć) к Висле и Одре, даже если бы мы приняли, что Поляне преодолели ту первоначальную простоту, который пронизано арабское описание восточной Руси.
<…> Если между Х и ХII веками славянские языки уже отличались друг от друга, что уж говорить о верованиях; но ни общего происхождения, ни связи они не потеряли, а то, в чем западные и восточные славяне соглашаются – можем с большой вероятностью считать общепраславянским, и следовательно – прапольским. Существует несколько таких следов и связей. <…> [ Далее в тексте приводится описание Сварога. Сравниваются названия «Сварог» и «Сварожиц». В польском языке суффикс –иц- обозначает либо сына, либо является уменьшительно-ласкательным суффиксом. Автор доказывает, что Сварожиц не сын Сварога, а лишь миленький, маленький Сварог. – примеч. Е. Архиповой].
И в Польше знали о Свароге. Об этом свидетельствуют названия местностей, особенно Сварожин между Старогардом и Тчевом. В 1205 году читаем о деревне, которая называется Сварожино; та самая деревня в ХIII веке называлась Сварышево, но название Сварожин закрепилось и существует по сей день. <….>
К тому же этого самого Сварожица как наивысшего бога чтили Лючицы (Lucicy) в Х веке. <…> Титмар Мерзербургский [немецкий хронист, 975–1018. – Л.С.] так его описал: «Существует город, именуемый Редгошчой, ничего там нет, кроме деревянной святыни, мистически построенной, опирающейся на животные рога. Стены этой святыни украшают лики богов и богинь, чудесно вырезанные, как кажется смотрящим, внутри находятся боги, созданные вручную, с вырезанными их именами, шлемами и броней, очень грозно одетые, первый из которых Сварожицем зовется, и всеми язычниками главным почитается. <…>
На Руси Сварожиц является огнем, на западе – наивысшим божеством, окруженный другими и имеющий свои святыни и священнослужителей. <…>
Из-за главного места, занимаемого Сварожицем меж иными богами в Радгошчи, мы не ошибемся, наверное, если допустим, что Сварожиц был богом земного и небесного огня (молнии). <…>
Если Сварога-Сварожица можно найти в польской топографии (Сварожино), то Дачбог, Дадьжбуг является известной польской шляхетской фамилией еще с ХIV в. (например, плоцкий каноник Даджбуг 1420 г.), наследуемой тем или иным великопольским родом [Велькопольска – одна из географических областей Польши. – примеч. Е. Архиповой]. Однако подобных фамилий больше не зафиксировано. <…> Это свидетельствует о том, что поляки некогда чтили солнце – Дачьбога; и здесь существует та же, что и при описании Сварога, разница: огонь, солнце – это материя; Сварог и Дачьбуг – это божества.
Что же обозначают оба имени? Сварог, образованный как рарог (от рару – шелеста крыльев, имена на –ог часто встречаются, например, pierog от piru, ostrog от ostry) от свару. «Ссорится» (сварыцца) огонь на земле, пожирая все, что ему попадется, «ссорится» огонь на небе, где от грома – свара ускользает огонь-молния. Дачьбуг, в свою очередь, значит, дающий богатства, так как бог значит богатство, сравни: богатый, у-богий, z-boże (зерно). То, что именно солнце на лесистых и болотистых землях обеспечивало обилие урожая, легко понять. Таким образом первоначальном польском культе наметились две направляющие: Сварожиц – огонь и Дадьжбог – солнце.
Русь, заключая мир и иные соглашения, заклинала на протяжении Х века, в том числе, «Волосом, богом домашних животных» (Волос, скотий бог). <…> В Польше мы этого имени вообще не знаем, однако в Чехии оно было распространено в ХV–ХVI вв. и обозначало дьявола. <…> [Далее автор рассуждает, какова же связь между Велесом-скотим богом и Велесом-дьяволом. Слово Волос было, в том числе, и русской формой христианского имени покровителя скота Власа-Блажея, отсюда и смешение святого покровителя Власа, Волоса, Блажея с внеземным божком Велесом, Волосом. Проводятся параллели с литовскими, латвийскими, чешскими аналогами. – примеч. Е. Архиповой].
Однако в польских горах Татрах есть предание о драконе Волошине (дракон и дьявол – это пара), там, где он упал, выросла гора Волошин и так называется до сегодняшнего дня. К тому же отец славянской филологии Добровский [чешский ученый аббат Йосиф Добровский (1753–1829), получмл почетное звание «патриарха славянской филологии», потому что определило основной круг проблем филологической славистики: вопросы о деятельности Кирилла и Мефодия, о происхождении славянских азбук, о старославянском языке, о грамматическом строе старославянского и других славянских языков и др. – Л.С.] Велеса соединял с литовским welinas, дьяволом. Велеса-Волоса, следовательно, с большой осторожностью включаем в польскую мифологию.
<…> Славянские мифологии (я умышленно использую множественноe число, будто каждое племя имело свою отдельную мифологию) отличаются чертой, не свойственной германской, кельтской, литовской мифологиям, а свойственной скорее греческой. У каждого племени можно найти разные божества, хотя бы главные. Мы в подробностях знаем божества лужицких и померанских славян; хотя все время встречаемся у них и с иными. Сварожиц, прославленный Тетмаром и Бруноном [Брунон Вюрцбургский (1054–1145), средневековый католический богослов. – Л.С.], исчезает без следа. <…> В Арконе на Рюгии почитают Свентовита и его слава распространяется на всю Балтику, но нигде больше данное имя не встречается. В Хавельберге и Померании чтят, в свою очередь, в качестве «Марса» Яровита; но Яровит и Свентовит – примерно одно и то же, поскольку ярый первоначально обозначал и святой, и сильный; в Померании и Бранденбурге почитают Триголова, но ведь это не может быть первоначальное имя божества, это название позднейшее, будто с фигуры на бога перенесенное, который мог бы называться, к примеру, Сварожицем, как в Радгошчи. Это не божества меняются, только их названия, и каждый раз новые выплывают на поверхность. Триголов, Свентовит, Сварожиц – это не три разные божества, а одно и то же главное божество земного и небесного огня; или тоже Свентовит и Триголов (что во все стороны смотрит) – это лишь разные названия Дадьжбога – точно это установить нельзя. Принимая во внимание такие расхождения в названиях главных мифических божеств и отсутствие определенных доказательств, мы думаем, стоит ли включать в польский олимп божка умерших, Велеса. <…>