Учебно-методическое пособие для студентов филологического факультета специальности «Русская филология» Электронное издание, рассчитанное на использование в качестве сетевого ресурса. (стр. 46 из 84)
[Бога блюда]
Калісьці, як я быў яшчэ нявелькі, у дзевятым року, гадоў чтырнасце меў я, пасвіў быдла ў Каргаўдох у дзеда. I там з пастухамі мы гулялі, лёталі, потым пастухі кажуць:
– Iдзём паглядзець, на Гіркоўскім полю ест блюда, бога блюда, дзево блюдас па-літоўску.
Павялі мяне паказаць. То харошая пліта, на той пліце пасярэдзіне такой велічыні, як талерка глыбокая, тое блюда. А па сторанах такія як сподачкі глыбіною, зноў выбітыя і так вышліфаныя, гладзенькія. Дзево блюдас называлі людзі.
То там адзін шляхціц задумаў тую пліту прывязці на пліту пад дзверы, дзе ходзіць. <…> Павёз ён тую пліту. Не малая тая пліта – якія чатыры мужчыны трэба каціць у воз. То той шляхціц прывёз пад ганак і палажыў. I стаў хадзіць ужо ён, углядацца, цешыцца. То калі стала яму ногі круціць, сталі балець ногі, рамацізма якая яго ўзяла круціць. То ён потым дагадаўся, кажа:
– Мусі я зграшыў бога, трэба етая пліта вясці там, дзе яна была.
Як адвёз назад, тады перасталі яму ногі балець. I тая пліта ляжала, добра помню, да шаснаццатага року, ніхто з таго месца не рушыў. А тэрас не ведаю <…> [9, 351].
Каменныя валы
Калісьці, на вялікдзень, чалавек паехаў. Разважаючы: «пабачым, ці многа я нару за вялікі дзень?» Жонцы загадаў пынесці абедаць. Яна прынесла абед у двух гаршках. Чалпвек паабедаў, аддаў жонцы начыннее і сказаў ёй ісці дамоі, не азіраючыся назад. Жонка пайшла, Але цікавасць прымусіла яе азірнуцца і Яна ўбачыла, што валы скамянелі, чалавек яе скамянеў, сама Яна скамянела, скамянелі і тыя гаршкі, якія жанчына несла.
Каменныя валы штогод уваходзяць у зямлю ўсё глыбей, а як схаваюцца ў ёй зусім, дык будзе канец свету. Калі каменеем біць аб валы, дык з іх цячэ кроў <…> [9, 355–356].
[Почему камни не растут]
Ходила Богородица по земле и ударилась ногой о камень, выросший на дороге. Она разбила ногу до крови, рассердилась и сказала камням: «Не расти вам больше!» С тех пор камни и не растут [8, 82].
Камене
Даўней каменё [камни. – Л.С.] раслі вялікія, так, як хаты. Аднаго разу ішла матка найсвента і збіла пальцы аб камень, так заплакала, раўне і кажа:
– Ах, дай божа, каб вы ўжо гэтакія не раслі!
Так ужо ад гэтае пары хаця растуць, Але памалу і ўжо невялікія [9, 43].
[О происхождении камней]
В начале времен земля была ровная и рожала хлеб в десять раз больше, чем теперь, потому что ни одного камня не было. Но вот дьяволы взбунтовались против Бога и захотели быть такими же, как он сам. Тогда Бог их сбросил с неба на землю, обратил в камни и проклял, чтобы они больше не росли. И вот теперь большой камень – значит, был великий дьявол, а где маленький камень, тут был маленький чертик. А если бы Бог их не проклинал и они бы росли, то человеку нельзя было бы не только пахать и рожь сеять, но и по земле ходить [8, 83]. Начало документа
Как человек стал кротом (сербская сказка)
Жили-были два брата. Поделили они все добро по-хорошему, а как дошло до луга – заспорили. У старшего брата был сын; отец и говорит ему:
– Сынок, закопаю я тебя на лугу, в первую неделю после новолуния, а брату так скажу: «Кому отзовется луг, тот и будет хозяин». Смотри же отзовись.
Пошел старший брат к младшему и говорит:
– Знаешь что, брат? Больно много спорим мы из-за луга, давай-ка, чтобы нам не ссориться, пойдем в первую неделю после новолуния и спросим луг, – пусть сам скажет, чей он: кому отзовется, тот и хозяин.
Брат согласился.
Поутру старший брат закопал на лугу своего сына. Потом, часов в девять, братья вдвоем пришли на луг. Младший брат закричал:
– Эй, луг, чей ты будешь?
Луг не откликнулся. Спросил старший брат:
– Эй, луг, чей ты будешь?
Ему отозвался сын из-под земли:
– Твой я, твой!
И младший брат отдал ему луг. Когда он ушел, отец стал откапывать сына. Но на том месте, где он закопал парня и откуда тот отзывался, его уже не было. Искал, искал его отец, да так и не нашел: сын стал кротом да так кротом и остался. Еще и теперь роет тот луг [13, 114].
Зязюльчыны слёзы
Ніхто з нас не памятае старажытных гадоў. А вось калісь, даўно, даўно, у нейкай старонцы, мо' гэта і ў нашай, жыў бедны-прабедны Максім. Меў ён хатку сякую-такую (хоць, праўду кажучы, вуглы яе падпіраў). Каня ці кароўку якую Максіму меці бог не даў. На дзетак бог не скупіўся, знаць, моцна беднага любіў, хоць нядаўна той Максім ажаніўся, а ўжо пяць яму паслаў.
Была ў Максіма сястрычка багатая, Але заздросная і скупая. Усім на здзіўленне. Прыйшоў год неўраджаю, прапалі хлябы на палях Максімкі, хоць і ў працы старанны. Як хоць да зімы дажыць, пракалатацца. Настала зіма. Плача, енчыць галожная дзетвара, а стравы нават і лыжкі няма. I з думкаю: можа, сястра забудзе сваю скупасць ліхую для бедных галодных дзяцей – ён крочыць уперад жывей. Прыйшоў, перад хорамамі сястры ён стаў. Сястрыца ў акно зірнула.
– Прапалі, – кажа, – ад клеці ключы, нат сабе хлеба не дасталі. Свабодна, шчасліва ты сабе, Максімка, дамоў ідзі.
І ў тых пакоях нават агню не паліла, а Максім перад хорамамі сястрыцы стаяў і ад холаду, голаду ды крыўды вялікай скнаў на тым месцы. На ранак сястра ў акно глядзіць і крычыць:
– Прачніся, Максімка, прачніся, знайшліся ключы!
Бяжыць і мёртвае яго цела калоціць і крычыць:
– Максімка, знайшліся ключы!
Але дарэмна несліся жалівыя крыкі сястры. У міг у зязюлю замянілася скупая сястра, адзін узмах крыллямі, другі, і над гумнамі парэяла яна.
З тых пор яна лётае над гняздзечкамі, сваіх не ўе і толькі сумна кукуе: ку-ку, ку-ку, а як прыслухацца к гэтаму кукаванню, то ў ім чутна:
– Прачніся, Максімка, прачніся, Максімка, знайшліся ключы!
Кукуе яна і слёзы льець, а дзе тыя слёзы на зямлю ўпадуць – там пышныя ў прыгожыя кветкі цвітуць, і тыя кветкі зязюльчынымі слязьмі завуцца [9, 76–77].
[Как появился удод]
Когда-то удод был царем птиц, даже орел ему подчинялся. Но все ему было мало, и захотел он стать птичьим богом. За такую дерзость Бог наказал удода хохолком на голове и неприятным запахом, сказав: «Быть тебе смердящим удодом. Лети и кричи: «Худо тут!» С тех пор удод так и кричит. Опасно селиться там, где он кричит, потому что на этом месте живет леший [8, 117].
[О происхождении аиста]
Когда черт выстругал из дерева волка, Бог собрал все стружки и щепки, сложил в мешок и завязал крепко-накрепко. Дал он мешок этот одному человеку и велел: «Брось мешок в глубокое море, только смотри, внутрь не заглядывай!» Человека же разобрало любопытство, и он решил заглянуть в мешок. Но только он ослабил веревку, как наружу полезли змеи, жабы, насекомые и прочая нечисть. Бог разгневался, в наказание превратил этого человека в аиста и велел до конца века собирать выползших из мешка тварей. Вот и ходит аист по лугам и болотам, ищет змей и лягушек. А черные перья на хвосте аиста оттого появились, что Бог за провинность отхлестал аиста по заду хворостиной или, еще говорят, толкнул его в грязь [8, 119].
Адкуль каза
Бог усё саставіў: авец і кароў, і коней, і людзей. Усё, усё чыста, што здзелаець, дык божае ўсё жывое. А чорт здзелаў казу, ды не жывую, без духу, духу не ўпусціў. Дык ён яе паставіць, Яна стаіць, не ідзець; папхнець – Яна паваліцца. Бог глядзеў, глядзеў, ды падышоў, ды дунуў – і стала каза жывая, і пайшла каза. А на чотра і цяпер паходжа: і рогі чарціныя, і барада, і вочы шкляныя [8, 53].
[О соловье и кукушке]
Пошли три девушки купаться на речку. Вылезли они из воды и видят, что на рубашке самой красивой из них лежит уж. Она ходила, ходила вокруг него и просила:– Отдай рубашку.
А он ей в ответ:
– Пойдешь за меня замуж, тогда отдам.
Она сказала:
– Пойду.
Родители не хотели выдавать свою дочь за ужа, но делать было нечего. Уж увел свою молодую жену на дно реки, в свой красивый дворец. Они жили счастливо несколько лет и имели уже двоих детей, и вот жена стала просить мужа отпустить ее на землю повидать родных. Уж долго не соглашался, но наконец разрешил с условием ничего о нем не рассказывать родителям.
Он поднял жену и детей на берег и предупредил, что он заберет их назад, когда жена крикнет ему: «Муж мой, приди, забери нас с собой!». Женщина с детьми пошла в село, а он остался ждать на берегу.
Родители стали расспрашивать дочь о ее жизни под водой и о ее муже, но она, помня запрет, ничего не рассказывала. Тогда они стали выпытывать у внуков правду об их отце. Мальчик молчал, а девочка проговорилась, что отец сейчас ждет их возвращения, и объяснила, как нужно его позвать, чтобы он появился. Тогда их бабка взяла топор, пошла на берег, позвала своего зятя-ужа, как ее научила внучка, и, когда он показался, зарубила его. Перед заходом солнца женщина с детьми пришла на берег, позвала своего мужа, но его не было. Тогда она заметила, что вода в реке красная от крови, и все поняла. Она стала расспрашивать детей, и они признались, что рассказали бабушке об отце. Мать прокляла своих детей, и сын стал соловьем, а дочь кукушкой [8, 122–123].
[О кукушке]
Когда Христос родился, Его хотели погубить. И Богородица с младенцем Христом и мужем своим Иосифом скрывались от преследователей в лесах. Спрятались они под одним деревом, а на него села кукушка и стала куковать. Испугалась Богородица, что по крику кукушки их обнаружат, и перешла под другое дерево. Но кукушка немедленно перелетела туда и опять закуковала. Тогда Богоматерь сказала: «Чтобы ты только до Петрова дня куковала, а после у тебя голос исчезнет и за тобой другие птицы будут гоняться» [8, 124].
[О птице Купин]
Когда-то давно на свете жила очень сильная птица, звали ее Купин. Купин нападал на всех остальных птиц, убивал и поедал их. Ни одна птица не могла вылететь из гнезда, не рискуя быть убитой этим Купином. Терпели, терпели птицы и наконец собрались на совет. На совете было решено убить Купина, а тому, кто на это отважится, птицы в благодарность будут всегда воспитывать детей. Вот степной орел поднялся высоко и увидел, что Купин сидит у себя в гнезде. Ринулся он камнем вниз и ударил Купина клювом по голове. Но так испугался, что даже не посмотрел, погиб Купин или нет, а бросился прочь. Прилетел он к птицам и рассказал, что ударил Купина по голове, но не знает, убил или нет. Нужно лететь проверить. Но все испугались – а вдруг Купин не умер? Вызвалась кукушка. Она полетела очень низко, над самой землей, а потом взобралась по дереву, на котором было гнездо Купина, и осторожно заглянула в него. Купин был мертв. Тогда кукушка стала кричать: «Ку-пин у-мер!» Все птицы обрадовались и вылетели из укрытия. С тех пор они кормят детей кукушки [8, 124–125].