“ПРИКОВАННЫЙ ПРОМЕТЕЙ”. Чтению текста трагедии должно предшествовать знакомство с первоначальными версиями мифа о Прометее по Гесиоду, где рядом с Прометеем фигурирует его глуповатый брат Эпиметей. Попутно следует уяснить значение имен братьев. Оба образованы от греческого слова “мысль”, но в зависимости от приставки смысл имен получается различным. Имя Прометея можно толковать как “Провидец”, “Промыслитель”, т.е. “с мыслью, устремленной вперед”. Имя Эпиметей, напротив, указывает на противоположное направление мысли; т.о., оно толкуется как “обращенный мыслью назад”, “крепкий задним умом”.
При дальнейшем чтении трагедии выясняются и другие отклонения от гесиодовской трактовки образа героя: у Эсхила Прометей - сын богини Геи, отождествляемой поэтом с пророчицей Фемидой, передавшей сыну всеведение. Таким образом, Прометей старше самого Зевса, он благороден и соперничает с ним в мудрости. Совершенно иначе, чем у Гесиода, трактуется образ Зевса. Если у Гесиода Зевс является воплощением идеального правителя, то Зевс Эсхила - диктатор, путем насилия осуществляющий свою власть. По-разному Гесиод и Эсхил оценивают помощь, оказанную Прометеем людям. Эсхиловский Прометей располагает для этого большими полномочиями, он наделен более высоким уровнем самосознания. В списке благодеяний, оказанных им человечеству, кроме подаренного огня, действия, направленные на защиту и спасение людей от гибели, замышляемой Зевсом. Прометей скрыл от людей тайны будущего, он подарил им надежду, научил их возводить жилища и строить корабли, определять времена года, приручать животных, указал средства от недугов, дал им память, научил пользоваться скрытыми в подземных недрах богатствами. Образом Прометея, названного Эсхилом “первооткрывателем” основ человеческой цивилизации, автор трагедии провозглашает идею свободного выбора, основанного на разуме и вере в прогрессивное развитие общества.
Анализ идейного замысла трагедии позволяет увидеть, что картина страданий героя за счастье человечества, выступившего против тирании Зевса, разрастается до обобщения небывалой силы. В конечном счете здесь ставится вопрос вообще о конфликте между свободным развитием человеческого разума и гуманизма с деспотией и слепой силой власти.
Анализируя композиционное построение трагедии "Прикованный Прометей", следует подчеркнуть ту ее особенность, что при всем сходстве с остальными произведениями этого жанра, статичности действия и архаичности композиции, эта драма построена так, что с нарастанием мук Прометея растет его вера в торжество справедливости. Эсхил широко использует прием контраста: таковы сцены с участием Океана, Ио, наконец, с появлением в заключительном эпизоде Гермеса, когда героическая нетерпимость Прометея достигает наивысшего предела.
Студентам необходимо внимательно прочитать текст трагедии по отдельному изданию произведений Эсхила, не довольствуясь хрестоматийными сборниками. Рекомендуется сопроводить чтение трагедии составлением краткого конспекта, ссылками на соответствующие эпизоды, которые позволяют полнее показать идейное и стилистическое своеобразие дошедшей до нас части трилогии о Прометее, оценить ее роль и место как в творчестве Эсхила, так и в последующем процессе развития литературы и искусства различных народов.
“ОРЕСТЕЯ” - единственная трилогия, которая дошла до нас в полном виде, самое зрелое произведение Эсхила, написанное им за два года до смерти (458 г. до н.э.). Каждую часть трилогии (“Агамемнон”, “Жертва у гроба” или “Хоэфоры”, “Эвмениды”) следует прочитать полностью, желательно сделать краткий конспект. Чтению текста должно предшествовать знакомство с материалом учебника (предпочтение следует отдать учебнику И.М.Тронского С.121-123), обязательно знакомство с содержанием мифа о судьбе рода Атридов, положенного в основу трагедии.
Пересказом сюжета произведения не следует подменять критический анализ художественных особенностей трилогии, студент должен обратить внимание на те отклонения от традиционной версии мифа и новшества, которые Эсхил вводит в свою трилогию: автор использует только часть мифологического сюжета, действие первой части “Агамемнона” происходит в Аргосе, который афинские трагики часто отождествляли с традиционной резиденцией рода Атридов Микенами. Эсхил вводит мотив личной заинтересованности Клитеместры[3] в смерти Агамемнона - любовь к Эгисфу, иначе переосмысливается мотив родового проклятия и кровной мести в соответствии с современными для Эсхила общественными опасениями новой тирании. Не менее значительны отклонения от мифологической традиции и во второй части трилогии: мотив божественной мести здесь отходит на второй план, так как Орест целиком берет месть на себя. Нигде не говорится о воле Аполлона, роль которого воплощает Пилад, друг и спутник Ореста. Совершая месть, Орест должен убить мать, в результате чего сам попадает под родовое проклятие.
В этом и заключается трагический конфликт и проблема выбора героя. Он понимает весь ужас преступления, на которое его обрекают боги: “Как быть, что делать, страшно мать убить” (ст.898), - восклицает он, обращаясь к другу Пиладу. Тот в ответ напоминает о прорицаниях Аполлона и принесенных Орестом клятвах. Ни мольбы матери, ни ее угрозы об отмщении Эриний не отвращают его от убийства. Интерес представляет трактовка этих старинных, “старых”, как именует их, противопоставляя “новым” богам Афине и Аполлону, И.М. Тронский (С.122), божеств - мстительниц за пролитую кровь близких родственников. Обычно они изображались в виде трех сестер со змеями вместо волос и с бичами в руках, из их беззубых ртов капала кровь, они издавали страшные вопли, преследуя свою жертву.
После убийства Клитеместры, которое свершается в дворцовых покоях (по законам античного театра зритель не должен был видеть кровавые сцены), хор поет о свершении суда Правды и прославляет спасение царского дома (ст.934-973). Орест, преследуемый Эриниями, в ужасе бежит в поисках спасения. Предводительница хора советует ему искать помощи у Аполлона (ст.157-158). Как отмечает в цитированной ранее книге В.Н.Ярхо (С.103-104), “Сохраняя древнейший пласт родовой морали с ее страхом перед проклятьем предков и обязанностью мстить кровью за кровь, Эсхил возводит на нем новую мировоззренческую структуру, в которой на первый план выдвигается личная ответственность человека, чья субъективная деятельность теряет прежнюю однозначность и вовлекается во внутренние противоречивые отношения с объективной закономерностью, господствующей в мире.”
Не меньшим своеобразием характеризуется заключительная часть трилогии “Эвмениды”. Обращает на себя внимание название этой части трагедии Эсхила, которое в переводе с древнегреческого означает “милостивые”, “благосклонные”. Так после оправдания Ореста будут почитаться Эринии, когда они согласятся поселиться в Афинах и содействовать благу города. Эсхил отходит от первоначальной версии мифа, согласно которой Ореста очищал и спасал Аполлон. Сталкивая старых богинь Эриний с новыми Аполлоном и Афиной, Эсхил представляет этот спор как борьбу между принципами отцовского и материнского права. Следует обратить внимание на толкование “Орестеи” Ф.Энгельсом и его оценку книги швейцарского историка И.Я.Бахофена “Материнское право” (1861). Отвергая и критикуя идеалистические идеи Бахофена, Ф.Энгельс считает одним из лучших мест в этой книге толкование “Орестеи” Эсхила / Маркс, К. Энгельс, Ф. Соч. 2-е изд. Т.22. С.216-217. См. анализ этого материала в учебнике И.М. Тронского, С.123).
В “Эвменидах” Эсхил с особенным мастерством демонстрирует искусство сплетения мифологических мотивов со злободневно-политическими проблемами современной ему эпохи. Наиболее характерным примером этого является отношение Эсхила к проведенной в 462 г. до н.э. сторонником и единомышленником Перикла Эфиальтом реформе ареопага, осуществлявшего высший надзор за государственными учреждениями, законами и нравами граждан. После реформы за ареопагом оставлены судебные полномочия по делам о предумышленном убийстве, поджогах и право решений по религиозным вопросам, в первую очередь о кровной мести. В трагедии Эсхила Афина устанавливает такую судебную коллегию для решения вопроса о виновности или невиновности Ореста, которую превращает в постоянное судилище по делам о пролитой крови (ст. 690 - 693). Здесь же дается объяснение названия ареопаг - “холм Ареса”: на этом холме когда-то находился лагерь амазонок, пришедших воевать с Тезеем, которые воздвигли высокобашенный город и посвятили его Аресу. Эсхил поддерживает предпринятую реформу ареопага, однако призывает граждан не лишать членов ареопага былого почета и уважения.
Вторым важным политическим намеком, получившим своеобразное мифологическое объяснение, является вопрос внешней политики Афин с Аргосом, актуальнейший вопрос, вокруг которого в это время разгоралась ожесточенная борьба. Тот факт, что Орест приносит клятву от имени Аргоса в вечной верности Афинам и дает обещание никогда не возобновлять против Афин военных действий (ст. 765 - 769), для современников Эсхила и его собственной политической позиции играл важную роль.
Наконец, еще один злободневный политический намек (ст. 400 - 405). Он связан с эпизодом появления Афины, которая осматривала земли, доставшиеся в качестве военной добычи сыновьям Тезея Акманту и Демофонту, участникам Троянского похода. Эти земли Афина считает своей собственностью. Таким образом Эсхил поддерживает притязания Афин на земли в районе Геллеспонта. Они усилились после побед над персами. Тем самым Эсхил обосновывает свое отношение к злободневным политическим спорам современности ссылками на прошлое, а это было самым весомым аргументом в глазах его современников. Миф уже не воспринимается Эсхилом только как историческая действительность, а является средством раскрытия действительности, современной зрителю и автору.